Чистота порока: вечный ребёнок Поль Верлен

Создатель более 30 поэтических сборников, поэт, вокруг которого уже к 30 годам сложился ореол провозвестника нового стиля, поэт, имя которого при жизни было возведено в культ, которого не принимали старые классики, но которому поклонялись молодые, чувствующие смену вех и ветер новых настроений… Тридцать сборников в наследии, но полное, пронзительное воплощение этот непослушный - вспыхивающий, меркнущий, снова вспыхивающий и меркнущий - талант смог получить лишь в основных трёх. Воплотился настолько мощно и сильно, что просто не смог стремиться дальше, достигнув точки невозврата. Накалился до предела и, изнурённый своими лучшими поэтическими откровениями и болезненными драмами жизни, пошёл вниз по ниспадающей, в пустоту усталости и кроткого молчания.

Музыка без слов

Поль Верлен – история, перед которой снимают шляпу и которой посвящают тома исследований. Его фигура - одна из крупнейших во всей франкоязычной поэзии, стоящая у истоков целой поэтической эпохи. Современник импрессионистов и юных декадентов, Верлен тонко и правдиво выразил в стихотворной форме черты своего сумбурного времени. От импрессионизма – природа, дожди, романтические пейзажи, внутреннее "освещение" (как в сумерках луч света освещает не всю картину, а лишь её часть), образность, красота слога, чуть лиричное любование жизнью. Но вместе с тем новые напевы - осознание скоротечности бытия, смутная, невнятная грусть, неуловимый минор, что-то зыбкое, неподвластное словам, тревожно ноющее в груди. Беспричинная меланхолия, подспудная причина которой - сама жизнь.
Что касается канонов стихосложения, то и главным в стихотворении Верлен считал не смысл "точных" слов, а "музыку стиха". Не вдаваясь в тонкости теории стихосложения: принципы организации поэтики (использование женских рифм, преобладание ведущих звуков, повторы) были у него таковы, что в глубине достаточно строгой стихотворной формы рождалась свободная мелодия. Стремление усилить эту музыку, идущую из глубины души, - в названии лучшего поэтического сборника "Романсы без слов". Так на месте конкретных стройных картинок, исторических стихотворений отжившего свой век романтизма рождались новые, скрытые смыслы, расплывчатое, чувственное полотно, где вместо чёткого образа – очертания тени, абрис реальности, которую каждому вольно домыслить как вздумается.

Ценя слова как можно строже,
Люби в них странные черты.
Ах, песни пьяной, что дороже,
Где точность с зыбкостью слиты.

Этот призыв, отражённый в стихотворении "Поэтическое искусство", открывал двери субъективистскому восприятию мира. Главным субъектом поэзии конца века становился "вечный ребёнок", внутреннее "я" которого способно было обратить внимание на такие мелочи, как летящий пожелтелый лист или плачущая струя воды. Утончёнными в своей наивности словами этот ребёнок рисовал пейзаж своей души. Именно за это, наверное, Верлена так любили молодые –"умение лирически влюбляться в любой пустяк", как точно подметил переводивший его в Советском Союзе Георгий Шенгели.

Таинственная мелодика стихотворений Верлена полностью заворожила души и умы конца XIX-XX веков, которые и оформили верленовские настроения в поэтическое направление – символизм, развернувший свои знамёна по всему просвещённому миру. Так, серебряный век русской поэзии был чистым потомком Верлена и по настроениям, и по стилистике. Великий Брюсов начинал с переводов французского поэта. Переводили его и Фёдор Сологуб, Иннокентий Анненский, впоследствии дочь Марины Цветаевой и Сергея Эфрона - Ариадна Эфрон.
"Ребёнок" Верлена не дремал и в его внестихотворной жизни. Вернее, первую половину жизни он дремал, по-тихому восторженный миром, но однажды проснулся и закричал. Вообще, биография Верлена – это отдельная страница. И даже не одна, а множество страниц, а ещё лучше – фильм (кстати, снятый польско-еврейской постановщицей Агнешкой Холланд, но о нём речь дальше). Насыщенная красками – то светлыми, то тёмными, словно от резко выключенного света. Здесь и страстное увлечение алкоголем, и роковая двусмысленная дружба-наваждение с Артюром Рембо, и дым от выстрелов револьвера, и асоциальные выходки, и бродяжничество, и граничащие с помешательством истерики, и как апогей, два года тюрьмы, и - тишина, смирение, Бог. Итак…

Акт первый: Сон ребёнка

Поль Мари Верлен родился 30 марта 1844 года во французском городке Меце, в семье военного инженера. Семья много переезжала, но в 1851 году после отставки отца обосновалась в пригороде Парижа. Поль пошёл в городскую школу, а в 1855 году – в один из старейших и лучших лицеев Парижа Кондорсе (тогда – Лицей Бонапарта). Юный Верлен очень много читал: его вдохновляли Виктор Гюго, Теофиль Готье, Шарль Бодлер, Леконт де Лиль. В 14 лет он начал писать стихи и даже отправил Виктору Гюго стихотворение "Смерть".
В 1862 году финансовое положение семьи, после пары неудачных вкладов, значительно ухудшилось. К тому времени Полю исполнилось 18 лет, он уже получил степень бакалавра словесности, но для того, чтобы финансово помочь родным, решил записаться в Школу права и занялся арифметикой, планируя держать экзамен в Министерство финансов. Вскоре он устроился мелким служащим в страховую компанию, затем служил в парижской мэрии.

В это время он вёл параллельную жизнь начинающего поэта: посещал поэтические салоны, литературные кружки, знакомился с различными людьми. Так, знакомство с известным критиком Луи-Ксавье де Рикаром позволило впервые опубликовать сонет Верлена в журнале "Обозрение прогресса" в 1863 году. Вскоре поэт примкнул к группе писателей "Парнас", а его стихи всё чаще печатались в литературных журналах и в постоянных сборниках кружка, которые носили название "Современный Парнас".
В 1866 году при финансовой поддержке кузины поэта вышел его первый сборник стихов - "Сатурнические поэмы" ("Сатурналии"), в 1868 году – второй, "Изысканные празднества". Для широкой публики стихотворения Верлена были непонятны: слишком загадочные, слишком туманные, они отстояли от традиционной поэзии романтизма. Однако критики не скупились не похвалы: среди них были Анатоль Франс и Виктор Гюго.

В 1869 году 25-летний Верлен, который к тому времени уже был достаточно известным среди парижской поэтической богемы автором, завсегдатаем всех светских салонов и любителем крепко выпить, влюбился в 15-летнюю Матильду Моте. Лелея мечту о тихом семейном счастье, после долгих уговоров отца девушки, настойчивых ухаживаний и отказа от спиртного, поэт наконец женился на Матильде. В 1870 году он выпустил сборник стихов "Добрая песня", посвящённый супруге.

Я не устану повторять,
Встречая в счастии высоком
Надежд неизмеримый строй:
"Я вас люблю, я - вечно твой,
Не побеждён суровым роком!

Кто знал, что совсем в скором будущем пару ждут отнюдь не добрые и счастливые песни и суровым роком Верлен будет не просто побеждён, а повержен. Имя этому року было Артюр Рембо.

Акт второй: Полное затмение

"Полное затмение" – название арт-драмы Агнешки Холланд, о которой упоминалось выше, и оно говорит само за себя. В фильме (в котором Рембо играет, между прочим, молодой ДиКаприо) – история драматичных, безумно запутанных отношений двух людей, одержимых поэтическим даром и друг другом. Началось всё с того, что в 1871 году, всего лишь через год после женитьбы на Матильде Моте, Верлен получил письмо от неизвестного 18-летнего юноши из провинциального городка Шарлевиль. Это был Артюр Рембо. Он признавался в давней любви к творчеству Верлена, прикладывал свои стихи с просьбой помочь в творческом становлении. Верлену понравилась внутренняя сила стихотворений юноши. Он отправил Рембо деньги на билет в Париж, снял ему комнату, начал вводить в литературные круги. У поэтов было много общих тем для бесед, и вскоре они стали лучшими друзьями. Постепенно дружба приобрела по-настоящему роковой и необратимый характер, став неким подобием наваждения. Верлен, хоть и будучи старше на 10 лет, полностью попал под влияние сильной и кипучей натуры юного товарища. С Рембо личность его заиграла новыми сумасбродными красками: в дружбе с ним он нашёл то душевное понимание, которого не было с прагматичной Матильдой. Сам он словно стал моложе: в порядке вещей стало, выйдя из дома за врачом для приболевшей жены, встретить на улице Артюра и резко решить укатить в соседний город. Естественно, Матильде всё это не нравилось. Рембо тоже не скрывал свою неприязнь, всячески стремясь вытащить своего старшего друга и учителя из мелкобуржуазной обстановки семейства Моте, считая, что такой обывательский уклад умаляет многогранную натуру Верлена-Поэта. Вскоре любое упоминание имени Рембо в семье Верлена стало оборачиваться скандалом. Обстановку не смягчило даже рождение сына Жоржа в 1871 году: наоборот, теперь в драму оказался втянут и сын, которого Верлен в пьяном запале то похищал и увозил к матери, то грозился убить вместе с Матильдой. Бурные ссоры с угрозами и кулаками сменялись слёзными просьбами о прощении и шаткими перемириями. В конце концов, Матильда начала бракоразводный процесс.

Чтобы избежать развода, Верлен пообещал порвать с Рембо и попросил того уехать в Шарлевиль. Это замедлило ход событий, но лишь ненадолго: вскоре связь возобновилась, перейдя в форму тайной переписки. Ещё чуть позже, не в силах больше терпеть ставшею темницей жизнь с Матильдой, Верлен упросил Рембо вернуться назад. В 1872 году, бросив дом и семью, друзья пустились в странствия по Европе, полные приключений и впечатлений, поэтично названные биографами поисками своего места в искусстве. Матильда не отступалась: вместе с матерью приехала в Брюссель, чтобы вернуть Поля в семью, но он, согласившись, просто бросил их на железнодорожной станции и, сев вместе с Рембо на поезд в Лондон, продолжил дальше бегство – в никуда, или в себя, или от самого себя, он и сам не понимал.
Дальше следовал целый калейдоскоп событий, на перечисление которых могла бы уйти вечность. Ссоры, примирения, безумные выходки, достойные мятущихся душ поэтов, угрозы Верлена покончить с собой, мадам Верлен, разыскивающая Рембо по всей Европе по требованию лежащего в постели от болезни сына… Завершается вся эта эпопея тем, что в 1873 году Верлен в ходе пьяной ссоры выстрелом револьвера пускает пулю прямо сквозь запястье Рембо. Решением брюссельского суда – два года тюрьмы. Полное затмение.

Акт третий: Последние песни

В заключении Верлен, лишённый внешнего ребёнка в лице Рембо, полноценно смог сосредоточиться на своём внутреннем ребёнке. У этого ребёнка, лишённого непосредственных впечатлений от мира, простирающегося за стенами тюрьмы, было полным-полно нерастраченной памяти о внешнем мире. Эти воспоминания вылились в считающийся сильнейшим сборник поэта - "Романсы без слов", вышедший в 1874 году. Зрелые и отточенные стихи, составившие его, стали вершиной музыкальности Верлена, фактически его последней песней. Впоследствии его стихотворения потеряют ту прекрасную силу, сделавшую его имя культовым, станут свидетельством смертельной усталости стареющего человека, угасания души.

В январе 1875 года он вышел из тюрьмы. Он был абсолютно одинок: кроме старушки-матери никто не ждал его у ворот. Жена давно подала на развод, полным ходом шёл делёж имущества, Рембо путешествовал в дальних странах Африки и врядли простил старого товарища. Попытка встретиться с ним в ходе его пребывания во Франции обернулась провалом: по пути домой бывшие друзья, хорошо выпившие за встречу, устроили громкую драку. Эта встреча стала последней для них.

Пытаясь забыться, Верлен удалился в работу: он переехал в Англию, где преподавал французский, латынь и рисование, занимался литературным трудом. Но все попытки опубликовать свои стихи в некогда родном "Современном Парнасе" были тщетны. Бывшие коллеги, во главе с Анатолем Франсом, откладывали их в стол. Ещё в тюрьме пережив религиозный кризис, Верлен углубился в религию. Познакомившись с бедным мальчиком Люсьеном Летинуа в католической школе, где он преподавал, поэт очень привязался к нему и практически усыновил (несмотря на то, что у мальчика была семья). Чтобы быть ближе к своему новому ребёнку, он на остатки наследства матери приобрёл ферму по соседству с домом семейства Летинуа, занялся сельским хозяйством. Все эти новые тихие радости нашли отражение в сборнике "Мудрость" (1881), последнем значимом поэтическом труде поэта.

В 1883 году Люсьен скоропостижно умер от тифа, а ферму продали за долги. Так Поль Верлен лишился последнего своего ребёнка, глубоко переживал эту утрату, снова начал пить. Однако он не прекращал работать: в 1884 году он выпустил поэтический сборник "Когда-то и недавно"(довольно посредственный) и книгу литературно-критических статей "Проклятые поэты", посвящённых шестерым значимым фигурам его времени, включая Артюра Рембо, Стефана Малларме и самого Поля Верлена. С подачи Верлена словосочетание, стоящее в заглавии, вошло в ход, обозначив поколение отверженных и непризнанных авторов, которые и сами не желали вписываться в добропорядочный буржуазный мир. Последующие труды были лишь инертным движением пера в уставшей руке. В 1888 году вышел предпоследний сборник "Любовь", в 1891 году – последние "Счастье" и "Песни для неё".

К 45 годам (шёл 1889 год) Верлен превратился в болезненного и постаревшего человека. Из-за артрита он не мог ходить, умерла мать, подошло к концу наследство. Ему был воздвигнут прижизненный памятник, но он вёл абсолютно маргинальный образ жизни: посещал злачные места, жил с сомнительными женщинами. В 1892 году писатель Жюль Ренар заметил в дневнике: "От Верлена не осталось ничего, кроме нашего культа Верлена". 8 января 1896 года поэт в возрасте 51 года скончался от кровотечения в лёгких.

Занавес: о вечном

Увидев Верлена с различных углов, наконец можно оценить его стихи – в чудном сплаве его личности, судьбы и дара. В этих "пейзажах души" его натура – страдающая, мятежная, детская – воплотилась наиболее полно. В конце концов, в драматических изворотах его жизни, в основе их – был тот самый поиск света. Что верно подметил Максим Горький: "Верлен был яснее своих учеников, в его всегда меланхолических и звучащих глубокой тоской стихах был ясно слышен вопль отчаяния, боль чуткой и нежной души, которая жаждет света, жаждет чистоты, ищет Бога и не находит, хочет любить людей и не может".

"Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку прекрасных стихотворений великого Поля Верлена:

Осенняя песня (из книги "Сатурнические поэмы")

Долгие песни
Скрипки осенней,
Зов неотвязный,
Сердце мне ранят,
Думы туманят
Однообразно.

Сплю, холодею,
Вздрогнув, бледнею
С боем полночи.
Вспомнится что-то.
Всё без отчёта
Выплачут очи.

Выйду я в поле.
Ветер на воле
Мечется, смелый,
Схватит он, бросит,
Словно уносит
Лист пожелтелый.

(перевод В. Брюсова)

***

Парижский набросок (из книги "Сатурнические поэмы")

Луна на стены налагала пятна
Углом тупым.
Как цифра пять, согнутая обратно,
Вставал над острой крышей чёрный дым.
Томился ветер, словно стон фагота.
Был небосвод
Бесцветно сер. На крыше звал кого-то,
Мяуча жалобно, иззябший кот.
А я, — я шёл, мечтая о Платоне,
В вечерний час,
О Саламине и о Марафоне…
И синим трепетом мигал мне газ.

(перевод В. Брюсова)

***

(из книги "Сатурнические поэмы")

Она играла с кошкой. Странно,
В тени, сгущавшейся вокруг,
Вдруг очерк выступал нежданно
То белых лап, то белых рук.
Одна из них, сердясь украдкой,
Ласкалась к госпоже своей,
Тая под шёлковой перчаткой
Агат безжалостных когтей.
Другая тоже злость таила
И зверю улыбалась мило…
Но Дьявол здесь был, их храня.
И в спальне тёмной, на постели,
Под звонкий женский смех, горели
Четыре фосфорных огня.

(перевод В. Брюсова)

Марина (из книги "Сатурнические поэмы")

Океан сурово
Бьёт глухой волной
Под немой луной, -
Бьёт волною снова.

В бурых небесах,
Злобный и могучий,
Разрезает тучи
Молнии зигзаг,

Каждая волна,
В буйстве одичалом,
Бьёт по острым скалам,
Рвёт, встает со дна.

Машет в отдаленье
Ураган крылом,
И грохочет гром
В грозном исступленье.

(перевод В. Брюсова)

***

(из кн. "Романсы без слов")

Я провижу в стрекочущем хоре
Тонкий очерк старинных взываний
И в глуби музыкальных сияний -
Бледной страсти грядущие зори!

Дух и сердце, безумьем одеты,
Превращаются в зренье двойное,
Где мерцают в тумане и зное
Всех, увы, старых лир ариетты!

Умереть бы, как те отлетели -
Быстрых мигов истаявших звоны,
Что колеблет Амур устрашённый!
Умереть бы на этой качели!

(перевод Г. Шенгели)

***

(из книги "Романсы без слов")

Это - экстаз утомлённости,
Это - истома влюблённости,
Это - дрожанье лесов,
Ветра под ласкою млеющих,
Это - меж веток сереющих
Маленький хор голосов.

Свежие, нежные трепеты!
Шёпоты, щебеты, лепеты!
Кажется: травы в тиши
Ропщут со стоном томительным,
Или в потоке стремительном
Глухо стучат голыши.

Чьи же сердца утомлённые
Вылились в жалобы сонные?
Это ведь наши с тобой?

Это ведь мы с тобой, милая,
Тихие речи, унылые
Шепчем в равнине ночной?

(перевод В. Брюсова)

***

(из кн. "Романсы без слов")

Целует клавиши прелестная рука;
И в сером сумраке, немного розоватом,
Они блестят; напев, на крыльях мотылька
(О, песня милая, любимая когда-то!),
Плывёт застенчиво, испуганно слегка. -
И всё полно её пьянящим ароматом,
И вот я чувствую, как будто колыбель
Баюкает мой дух, усталый и скорбящий.
Что хочешь от меня, ты, песни нежный хмель,
И ты, её припев, неясный и манящий,
Ты, замирающий, как дальняя свирель,
В окне, растворенном на сад вечерний, спящий?

***

(из кн. "Романсы без слов")

По тоске безмерной,
По равнине снежной,
Что блестит неверно,
Как песок прибрежный?

Нет на тверди медной
Ни мерцанья света,
Месяц глянул где-то
И исчез бесследно.

Как сквозь дым летучий,
На краю равнины
Видятся вершины
Бора, словно тучи.

Нет на тверди медной
Ни мерцанья света.
Месяц глянул где-то
И исчез бесследно.

Чу! кричат вороны!
Воет волк голодный,
Здесь в степи холодной
Властелин законный!

По тоске безмерной,
По равнине снежной,
Что блестит неверно,
Как песок прибрежный?

(перевод В. Брюсова)

***

(из кн. "Романсы без слов")

Весь день льёт слёзы сердце,
Как дождь на город льёт.
Куда от горя деться,
Что мне проникло в сердце?

О, нежный шум дождя
По камням и по крышам!
И, в сердце боль будя,
О, песенка дождя!

И слёзы беспричинно
В истомном сердце том.
Измена? Нет помина!
Томленье беспричинно.

Но хуже нету мук,
Раз нет любви и злобы,
Не знать: откуда вдруг
Так много в сердце мук.

(перевод Г. Шенгели)

***

(из книги "Мудрость")

Как волны цвета сердолика,
Ограды бороздят туман;
Зелёный, свежий океан
Благоухает земляникой.

Взмах крыльев, мельниц и ветвей
Прозрачен, их рисунок тонок;
Им длинноногий жеребёнок
Под стать подвижностью своей.

В ленивой томности воскресной
Плывут стада овец, они
Кудрявым облакам сродни
Своею кротостью небесной...

Недавно колокольный звон
Пронёсся звуковой спиралью
Над млечной, дремлющею далью
И замер, ею поглощён.

(перевод А. Эфрон)