УЗНИКИ КАЗАНСКОИ ШАРАШКИ

[i]Известно, что в конце 30-х годов почти вся элита советских ракетчиков была репрессирована.Но в годы войны их знания вновь оказались востребованы. За колючей проволокой появились знаменитые шарашки — КБ, где силами зэков-конструкторов были заложены основы всех наших будущих успехов в космосе. В одной такой «шарашке» судьба свела двух титанов грядущей космической эры — будущего главного космического конструктора С. П. Королева и будущего генерального конструктора жидкостных ракетных двигателей В. П. Глушко.О том, как это было мне рассказал работавший в годы войны в казанской «шарашке» — На окраине Казани, в крыле четырехэтажного Ш-образного корпуса, помещалось конструкторское бюро, подчиненное Наркомату внутренних дел (НКВД), — начал рассказ Анатолий Исидорович. — Начальником был полковник НКВД Бекетов. Администрация осуществляла общее руководство: принимала на себя все «заботы» о жилье, бытовом устройстве, питании, следила за времяпрепровождением заключенных. Но в конкретные технические вопросы не вмешивалась.В эту шарашку я, выпускник Московского авиационного института, и был распределен в качестве вольнонаемного сотрудника. КБ работало над созданием жидкостных ракетных двигателей. И вот моя первая встреча с Глушко. Я увидел молодого, аккуратно одетого человека, погруженного в работу. При виде начальства, представлявшего меня, Валентин Петрович не изменил позы, и на лице его ничего не отразилось. Даже будучи заключенным, он производил впечатление человека независимого, знающего себе цену.Глушко говорил тихо, быстро, вежливо и всем своим видом внушал невольное уважение. Коллектив у него был небольшим. Все располагались в трех комнатах.Сидели вместе — конструкторы и расчетчики, руководители и чертежники. Телефонные звонки нас не беспокоили. Звонить было некому, да и телефон был только один — в приемной Бекетова для общего пользования.— Экспериментаторы и производственники помещались отдельно на территории завода № 16. В цехе № 30 у нас была комната, где производилась сборка «движков». Тут же находились бетонные раковины, носившие гордое наименование «стендовые установки». Технологами в цехе тоже работали заключенные. Это упрощало «дипломатию» при проталкивании наших заказов.— У нас, вольнонаемных, были отдельные пропуска в КБ и на завод № 16, куда мы могли проходить в любое время. Иначе обстояло дело у зэков. Чтобы пройти из КБ в цех, зэку нужно было дать знак солдату-сопровождающему. Они у нас почему-то назывались «свечками». «Свечка», коротавший время в одной из комнат на выходе из КБ, вскакивал, быстро одевался и только после этого можно было двинуться в путь.«Свечка» шел по улице несколько сзади заключенного и провожал его до входа в цех, где стоял вахтер. На этом его обязанности кончались. «Свечка» оставался у входа и ждал своего подопечного. В цехе зэк ходил автономно, решая свои вопросы. Там его не сопровождали.Охранниками служили в большинстве пожилые солдаты, очевидно, негодные к строевой службе. Разговаривать с заключенными им было запрещено — я ни разу не видел, чтобы зэк обменивался со «свечкой» хотя бы двумя—тремя словами.— Весьма четко. Теоретическими разработками, наряду с общим руководством, занимался Валентин Петрович. Экспериментальной отработкой двигателя руководил его заместитель Доминик Доминикович Севрук, которому, бесспорно, принадлежат большие заслуги.Мы, вольнонаемные инженеры, официально знали их тогда только по имени-отчеству. Фамилиями интересоваться не полагалось. Их заменяли особые номера. Помню, у Глушко был номер 800. На чертеже в трафаретке стояло: проектировал Эдельман, главный конструктор — 800. Каждому из руководителей помогали два инженера. Работа шла планомерно, без авралов и простоев. Душой, движущей силой являлся, конечно, Валентин Петрович. Он был моложе многих своих сотрудников, но быстро стал для всех непререкаемым авторитетом.— Быть заключенным во время войны, сознавать, что на свободе ты мог бы сделать для Родины гораздо больше — тяжелая ноша для каждого патриота. А большинство зэков»х в нашей казанской шараге были именно патриотами, злой волей лишенные свободы.Когда кончался рабочий день, они поднимались «к себе» на верхний этаж. Мы знали, что над нашими рабочими местами помещались их столовая и спальни на пять—десять или больше человек. Они могли играть в шахматы, имелся бильярд, но положению тех, о ком все «заботы» взяло на себя чекистское начальство, завидовать было трудно. Никто из них не знал, что день грядущий им готовит: в любой момент их могли за провинность или по распоряжению свыше отправить в другое место. И такие случаи бывали.Можно только удивляться их выдержке, спокойствию. Не всем судьба быстро принесла желанную свободу. Для многих только расстрел Берии принес перемену.— Сергей Павлович Королев, будущий академик, главный конструктор первого спутника, «Востоков» и «Восходов» прибыл к нам в конце 1942 года. Его перевели из туполевской «шараги» по просьбе Глушко. У нас он возглавил группу по созданию ракетного ускорителя для самолетов-истребителей. Мы увидели среднего роста широкоплечего человека с большой круглой головой, посаженной на короткую шею, из-за чего он казался несколько сутулым. Выделялись большие темные, умные глаза.После стольких переживаний — арест, тюрьма, адский труд на Колыме — он несколько воспрянул духом в «шараге» Туполева. Стал самим собой: веселым, любезным, общительным, галантным с женщинами. Властные черты характера, ярко проявившиеся впоследствии, в Казани еще не наблюдались.— Глушко и Королева связывала давняя совместная работа, общее дело, которому каждый посвятил свою жизнь с юношеских лет. И, конечно, схожесть пережитого, общность положения, в котором они оказались, лишившись свободы. Отношения между ними внешне тогда были дружескими. Они были на «ты», звали друг друга по именам, без отчества. К сожалению, о какой-то особой дружбе в дальнейшем нельзя сказать — после триумфальных полетов космонавтов.— Сергею Павловичу отвели для работы небольшую комнату на третьем этаже и дали в подчинение несколько молодых инженеров. Образовалась дружная, сплоченная группа, влюбленная в своего руководителя. Они проектировали двигательные установки для самолета Пе-2. Эти двигатели работали на экзотичном для самолетчиков топливе — концентрированной азотной кислоте (окислитель) и керосине (горючее). Двигатели отличались «склонностью» к взрывам как на земле, так и в полете. Опасными были и эксперименты в цехе. Но напряженная работа не мешала Королеву вынашивать заветные идеи о новых летательных аппаратах. После освобождения осенью 1944 года Сергей Павлович предложил НКВД организовать в рамках этой системы специальное КБ — новую «шарагу» — под своим руководством для со здания реактивных самолетов и ракет.— Главной причиной, конечно, было желание осуществить мечту всей жизни. Но не менее важным было стремление выйти из подчинения Глушко. Честолюбие у него было огромное. А мы продолжали работу. Вскоре начались полеты Пе-2 с двигателем-ускорителем. Пилотировал самолет Александр Васильченко. На месте стрелка сидел Доминик Севрук. Это были исторические полеты. Впервые в СССР на серийном военном самолете работал жидкостный реактивный двигатель. Прирост скорости при включении такого двигателя составлял более ста километров в час.В полет отправился и Королев. Он к этому очень стремился. Но случилась беда. На большой высоте при включении реактивного двигателя произошел взрыв. Летчик сумел благополучно посадить машину. У Королева было обожжено лицо. Замечу, выдержав испытания, этот двигатель впоследствии работал на разных самолетах конструкции Лавочкина, Яковлева, Сухого.— В конце июля 1944 года освободили первую группу зэков — в основном руководителей (начальников из зэков). Степень «вины», вменяемой осужденным, в расчет, видимо, не принималась. Мы узнавали об этом с опозданием, только когда освобожденные получили квартиры и комнаты на улице Лядова в доме № 5. Нам не пришлось помогать им переносить вещи и мебель — ни того, ни другого у них не было. Но вот окончилась война. Наш труд получил высокую оценку. Глушко и Севрук были награждены орденами Трудового Красного Знамени, а Королев и некоторые другие руководители — орденами «Знак Почета». Остальных представили к медалям «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».После разгрома гитлеровского рейха многих наших работников направили в командировку в Германию для изучения опыта, накопленного противником в области ракетных двигателей. В Германию в мундире полковника ВВС поехал Глушко, в чине подполковника – Королев… В августе 1946 года правительство приняло постановление об организации работ по созданию и производству жидкостных реактивных двигателей, о переводе нас из Казани в Москву, обеспечении жильем, снабжением и т. п. Постановление подписал Сталин. Так казанская «шарага» превратилась в свободную фирму с обычными условиями труда.А окончательно реабилитировали Глушко и Королева лишь в 1957 году. Это был год запуска первого в истории спутника Земли. Его появлению наша планета во многом была обязана этим людям с нелегкой, изломанной судьбой.