Хор у Яра

Вряд ли какая песня или романс были более популярны, чем этот славный напев, слова и мелодия которого бог весть кем были написаны, но когда-то знакомы были всякому посетителю знаменитого столичного «Яра» — ресторана с цыганами, что услаждали слух по преимуществу столичной богемы и растущего, как на дрожжах, купечества — то на Кузнецком Мосту, то на Божедомке, то, наконец, в Петровском парке.

Ресторан (в последнем прибежище которого была даже императорская ложа) дрейфовал по столице, и шлягер путешествовал вместе с ним. Сейчас, правда, в легендарном ресторане, втиснутом в гостиницу «Советская», про «Соколовский хор у «Яра», что был Пишей знаменит» не поют…

Легенда

Был в начале XIX века в России цыганский хор, руководимый Ильей Осиповичем Соколовым. Хор столь яркий и выдающийся, что пением его однажды заслушался Ференц Лист, гастролировавший в России!

Замечательный гитарист и исполнитель на семиструнной гитаре, Федор Соколов, приходившийся руководителю хора дальним родственником, якобы и сочинил знаменитую песню, которую называют всегда по-разному — кто «Что за хор певал у «Яра», а кто — просто «Соколовский хор». Песня (или цыганский романс), ставшая чуть ли не своеобразным гимном самых шумных застолий и кутежей, была хитом жившей в конце XIX века легендарной цыганской певицы Олимпиады Федоровой (Пиши), что всякий раз исполняла ее перед сорившей деньгами ресторанной публикой. Легенда гласит, что однажды Пиша приглянулась богатому помещику, который и взял ее в жены. Так или иначе, этот факт отражен в романсе — в начале, где «хор был Пишей знаменит», и далее «Прощай, Прасковья, вас не стало...» Здесь Пиша-Олимпиада почему-то превращается в Прасковью и, видимо, умирает.

Впрочем, существует несколько десятков вариантов романса, некоторые заметно отличаются друг от друга, а другие и вовсе схожи только первым куплетом. В одном из вариантов, например, нет никакой Пиши, зато есть цыганка Занда, которая потом тоже умирает («Но судьба тут изменила,/ Ведь судьба порою зла,/ Цыганка Занда простудилась/ И весною умерла»), а в другом — где нет ни Пиши, ни Занды — вдруг обнаруживается какой-то Саша («А приедешь ты, Саша, к «Яру»,/ Грусть-тоска тебя возьмет...»).

Коронным номером была эта песня и у Вари Паниной — московской цыганки, обладавшей уникально низким контральто, позволявшим ей с одинаковым успехом и исключительным артистизмом и выразительностью исполнять как слезливо-сентиментальную «Нищую», так и бравурный «Хор у «Яра». Правда, Варвара Васильевна не пела в ресторанах...

А песня продолжала звучать — и, конечно, не только в «Яру», но и в столь же модной загородной «Стрельне», где бывали — среди прочего бомонда — Федор Шаляпин, Антон Чехов, Савва Морозов и даже Григорий Распутин. Нельзя не сказать и о лучшем интерпретаторе этого цыганского шлягера — баритоне Юрии Морфесси, с неизменным успехом исполнявшем эту песню с эстрадных подмостков. Концерты Морфесси собирали полные залы в обеих столицах. В интернете вы легко найдете запись «Хора...» в его исполнении, сделанную в эмиграции. А на родине про песню было велено забыть, да и про «Яр» тоже — на многие годы. Вспомнить о нем разрешили лишь раз писателю Владимиру Гиляровскому — в своей самой известной книге «Москва и москвичи» он рассказал про славный ресторан, про его нравы, завсегдатаев и про его песни. Слова эти были, правда, довольно двусмысленны и не всегда правдивы. Но такие уж были времена...

Возвращение

Песня, что на родине ушла в глубокое подполье (где ее напевали «бывшие» и им сочувствующие, пока «товарищи» осваивали совсем иной репертуар), вовсю звучала с подмостков «Русского павильона» и «Санкт-Петербурга» в Париже, ее пели в русских ресторанах Нью-Йорка и Лондона. Цыганский романс записывали для благодарного потомства эмигрантские звезды — например, легендарный Алеша Дмитриевич со своим вечным визави Володей Поляковым. Это было абсолютно новое, не похожее ни на какое иное исполнение народного шлягера.

Говорят, «Соколовский хор» любил петь и Юл Бриннер — американский актер с русскими корнями, сыгравший главные роли в «Великолепной семерке» и «Тарасе Бульбе», обожавший русские песни. Ну а в России песню нельзя было найти даже у торговцев «дисками на ребрах». Долгие 70 лет забвения…

И вдруг! И вдруг цыганский романс звучит в одном из первых московских концертов Аллы Баяновой. Вместе с вернувшейся из Румынии в Россию певицей возвращается и «Соколовский хор». Он появляется в репертуаре артистов театра «Ромэн» и Валентины Медведевой, его поют Виктор Фельдблит и рижский театр «Этюд»… Иные из исполнителей импровизируют, добавляя собственные куплеты, и лишь припев остается неизменно бездуховным, но актуальным:

Всюду деньги, деньги, деньги,/ всюду деньги, господа…/ А без денег жизнь плохая/ Не годится никуда!

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Александр Шахматов, певец:

— Где я только не слушал «Соколовский хор»! Зажигательная вещь. Правда, мне кажется, в России ее сегодня как-то подзабыли. Может быть, оттого, что хора этого уже давным-давно нет. «Яр»-то, впрочем, остался...

Александр Васильев, историк моды, исследователь русской эмиграции:

— Этот цыганский романс, как и многие другие, пели в русских ресторанах старые русские эмигранты — под водочку и селедочку, оплакивая ушедшую Россию. «Соколовский хор», конечно, был отнюдь не единственным шлягером у эмигрантов. Были, например, и «Василечки», что исполняла Людмила Лопато...

СПРАВКА

«Яр» — название нескольких ресторанов в Москве, пользовался популярностью у богемы и купечества и был одним из центров цыганской музыки. Назван по имени основателя — француза Транкия Яра. Был закрыт после революции и возобновил работу только в начале 1950-х в перестроенном историческом здании, которое занимает гостиница «Советская», там же, в одном из бывших залов ресторана, расположен цыганский театр «Ромэн».