Новое кино от Юрия Мамина

Юрий Мамин не снимал достаточно долго. Но своему остроумному и едкому дару не изменил, что доказывает его новый фильм “Не думай про белых обезьян”. Наследник по прямой Грибоедова, Мамин продолжает вскрывать язвы и пороки общества, теперь уже капиталистического. И не смущается тем, что в ряду социальных сатириков остался почти в гордом одиночестве. Наш корреспондент побеседовал с режиссером за несколько дней до премьеры, которая состоится сегодня в кинотеатре “Художественный”.[i][b]Из грязи – в князи[/i]– О чем картина, Юрий Борисович? Что не в деньгах счастье?[/b]– Отчасти и об этом. Картина про нового героя, героя нашего времени, так скажем. Это молодой человек, занимающийся бизнесом и поставивший себе задачу стать богатым и успешным. То есть стать Романом Абрамовичем.[b]– И вы нашли актера, который даже внешне на него похож?[/b]– У меня главный герой – халдей. То есть официант, человек для которого все измеряется деньгами и карьерой. Все в нем есть – и талант, и энергия, нет только одной составляющей – духовной. Я в Питере отсматривал артистов, потом в Москве. У меня просто шла потоком молодежь. И вот Михаил Тарабукин оказался поразительно похож на Романа Абрамовича. Человека, который из грязи вышел в князи, что называется.[b]– И которому все остальные завидуют?[/b]– Но не думаю, что он может быть по-настоящему счастлив. Ведь у богатых людей, которые все измеряют только деньгами, нет ни настоящей искренней дружбы, ни любви… Эти понятия не покупаются.[b]– История реальная?[/b]– Это, скорее, притча. Наш герой сталкивается с людьми нищими, маргиналами от искусства, для которых мелодия и стих – важнее всего. Действительно, музыка нас поднимает, особенно классика. Мы можем сострадать и волноваться от прочитанной книги.Когда ты способен воспринимать красоту природы, а не считать, сколько стоит ствол поваленного дерева, это наполняет жизнь счастьем.Для художника важен процесс общения. Для меня зритель – это собеседник, а, скажем, для продюсера зритель – это 10 долларов, не больше того. На этом восприятии и построена современная коммерческая кинокультура.[b][i]Талант лизать[/i]– А все-таки кто такие эти самые белые обезьяны?[/b]– Есть такая восточная притча, когда к мудрому гуру приходит молодой человек и просит помочь ему открыть “третий глаз”. “Нет ничего проще, – отвечает тот. – Не думай о белых обезьянах”. Тот приходит к нему утром с красными глазами: “Что вы со мной сделали? Я только о них и думаю, они множатся, сидят у меня в голове…” – “Вот теперь иди и постарайся не думать…” С этого начнется управление разумом, самосовершенствование.В данном случае белые обезьяны – это образ духовной культуры, которой человек лишен. Но столкнувшись с ней, герой начинает понимать, что, оказывается, любовь не измеряется сексом, а счастье не измеряется деньгами.Мне кажется, большая трагедия нашего общества в том, что возникли новые денежные идеалы и они все победили… А я показываю, что герой несостоятелен.[b]– Но Абрамович-то состоялся...[/b]– Только финансово. Это примитивнейшая по своим взглядам личность, абсолютно мне не интересная. Я не знаю, о чем можно поговорить с таким человеком, который постоянно должен демонстрировать свое богатство, вызывая зависть. Зависть – это единственное чувство со стороны, которое он воспринимает за счастье.Самое интересное другое. Когда появляется царь, делает окрик: стоять, мол. И все это богатство кончается. Он выстраивается и начинает вылизывать так, чтобы все сверкало.[b]– Конечно, никто не хочет быть Ходорковским.[/b]– Вот это и есть халдейство в крови, отсутствие чести. Дворянин мог бы просто пойти на казнь, но не унизиться… А когда эти так называемые хозяева мира, которые все могут купить, вдруг в какой-то момент превращаются в трусливого льстеца, вылезает их истинное лицо халдея.Это второе название фильма, кстати, именно “Лицо халдея”. Это название заимствовано мною из известной новеллы Альберта Моравиа.[b][i]Требуется крыша[/i]– В картине вы сняли свою дочь, правда, под другой фамилией…[/b]– Да, а Ксеньева – это девичья фамилия ее бабушки.[b]– А почему все-таки такая семейственность?[/b]– Просто не могу найти равной актрисы. Сам не ожидал, что у нее окажутся такие способности. Я сдался, когда увидел ее дипломный спектакль у Юрия Томошевского “Санта-Крус”. Эта была очень сильная работа. У нее есть еще одно качество помимо актерского темперамента – она трудоголик. И для нее нет мелочей.[b]– У вас такая творческая семья…[/b]– Да. У меня и жена – продюсер. Бывает так, что на детях природа отдыхает. Слава богу, так не вышло. Катя сыграла у меня в сериале “Русские страшилки”, таком парафразе “Секретных материалов.” Она там удачно сыграла косоглазую журналистку, смешное существо...[b]– А кого она играет в “Обезьянах”?[/b]– Главную женскую роль – сбежавшую из психушки молодую женщину с астеническим синдромом, неадекватного поведения, которая становится подругой героя.[b]– Как я поняла, тут опять история, связанная с окном. У вас какое-то тяготение к крышам…[/b]– Не знаю, почему на крыши тянет. Мне крыши нравятся, особенно питерские. Питерские крыши – некая равнина. В Москве такого нет, потому что разновысотный город.А там такая равнина, из которой торчат какие-то колокольни… И ощущение, что время остановилось. На крыше было всегда так – и при Петре, и при Екатерине. Внизу совершались революции, войны, а здесь время застыло.[b][i]Жевать или читать?[/i]– Лицо России так изменилось – это самая большая трагедия. Ведь русская духовная культура была абсолютно уникальной для мира. Когда она стандартизируется – это трагедия. Мы перестали читать классику, не слушаем классическую музыку. Я вот хожу мимо своей школы на Гороховой в Питере и вижу, как школьники во время перемены прибегают в магазин напротив и берут пиво. Спрашивается, такой ученик может вообще что-то соображать? Или зритель, который постоянно жует во время просмотра попкорн Человек, который постоянно жует, волей-неволей превращается в травоядное.[/b]– У вас какие-то счеты к американскому кино.[b]– Нет. Американское кино – это великое кино. Но мы берем оттуда все самое плохое.[/b]Как и в школьном обучении, которое теперь идет по американской системе. Узкая специализация и стандартизация. Мы теряем то, что, собственно говоря, было российской ментальностью. Остается только плохое. Пьянство, леность. А культура выхолащивается.[b]– Вы можете что-то изменить?[/b]– Вообще, искусство не может сильно влиять на сознание, только незначительно. И этого вполне достаточно. Оно может заставить задуматься людей: халдей лия? Можно ли меня назвать халдеем? [b][i]Хоть Эрмитаж остался[/i]– Вы живете в Питере, наездами бываете в Москве. Как относитесь к столице?[/b]– Абсолютно по Грибоедову:[i]Где, укажите нам, отечества отцы,Которых мы должны принять за образцы?Не эти ли, грабительством богаты?Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,Великолепные соорудя палаты,Где разливаются в пирах и мотовстве?[/i]Кто может сказать точнее, острее, гениальнее? Купеческая Москва осталась купеческим городом, только купцы стали немножко другими. Я благодарен судьбе, что нашему бывшему президенту не удалось перевести столицу в Петербург, а намерения такие были.[b]– Но зато он перетащил своих людей из Питера в Москву…[/b]– Это правда. Но если бы ему удалось перенести старую столицу в Питер (так, к примеру, произошло в Бразилии, США – чтобы избавиться от чиновничества), то Питер бы погиб.Разрушили бы все дома, раздвинули бы Невский проспект. Порушили бы все. Вот ворчат, что представитель президента забрал себе Дом свадебных торжеств. Хорошо, что не Эрмитаж.[b][i]Мне больно, а им – нет[/i]– Вы задумывались о природе своего смеха?[/b]– Моя трагедия заключается в том, что я социальный сатирик. Но выяснилось, что социальный сатирик нужен лишь тогда, когда в государстве происходят большие перемены.[b]– А сейчас?[/b]– Не нужен. Сейчас время, которое не терпит критики, все хотят сейчас оптимизма.[b]– Комедии, но не сатиры?[/b]– Вместо комедии осталось одно зубоскальство.[b]– Вроде “Комеди-клаб”? Скажите, это – тоже искусство?[/b]– Это коммерческие проекты, это массовая культура. Зрителей щекочут, они смеются. Это зубоскальство, а не юмор. Это глупый смех. Их смотрит ржущая публика, то ли обкурившаяся, то ли пьяная, очень глупая.[b]– Но это признак времени. Смотрите, кто остался…[/b]– Да, Хазанов ушел. Как артист, он читал острые вещи. Жванецкий, по-моему, давно обслуживает власть… У него никакой остроты нет. Время убрало всю остроту, люди зарабатывают деньги….[b]– А вы?[/b]– Я не хочу. Я считаю своим гражданским долгом говорить о больном. Я считаю, что это и есть патриотизм – интимное чувство, когда тебе небезразлично все, что ты видишь вокруг. И ты пытаешься что-то исправить, потому что тебе больно. А им – нет.[b]– На кого рассчитан ваш фильм?[/b]– На мыслящих людей. А не на стадо, жующее попкорн. И такие люди есть, они, правда, сидят дома, смотрят хорошие фильмы, читают хорошие книги.Я думаю, что смех должен быть умным, а не идиотским, от щекотки. Такой смех мне нравится. Я стремлюсь его использовать в своих фильмах и нахожу таких же авторов, которые обладают этим умным, мудрым смехом. А думающие зрители находятся сами.[b]Справка “ВМ”[/b][i]Кинорежиссер. Родился 8 мая 1946 года в Ленинграде. Окончил в 1969 году режиссерский факультет ЛГИТМиК, работал режиссером драмтеатра в г. Великие Луки, затем – в Ленинградском Малом драматическом театре. В 1976–1979 годах работал режиссером Ленконцерта, ассистентом режиссера и вторым режиссером на фильмах “Вдовы”, “Прыжок с крыши”, “Летняя поездка к морю” и др. В 1982 году окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров (мастерская Эльдара Рязанова).Снял картины “Праздник Нептуна”, “Окно в Париж”, “Фонтан”, “Бакенбарды” и др., отмеченные рядом престижных наград.[/i][b]ЧИТАЕМ ВМЕСТЕ[i]О чем бы вы сняли современную комедию?[/i]Игорь ЕЛЕФЕРЕНКО, депутат Мосгордумы:[/b][i]– Наша жизнь полна явлений, над которыми хочется посмеяться. Так что комедию можно создавать просто на пустом месте. Я бы не хотел снимать политическую комедию, потому что это очень грустно и печально, когда над политиком можно посмеяться. Это была бы уже не комедия, а трагедия.[/i]