Иван оказался редким козлом

"Подоить корову" для столичных жительниц – это что-то вроде испытания на слабо: банально до жути, но актуально будет всегда. Для корреспондента "ВМ" это испытание началось со знакомства с прекрасным блондином по имени Иван и закончилось неожиданно.         

Вот так встреча

Иван оказался парнем что надо. Хоть и редким козлом. Статный, кудрявый, крепкий, со жгучими карими газами. Когда я зашла в хлев, он неподвижно стоял в углу, а завидев меня принялся методично высверливать взглядом дыру где-то в области моего сердца. Надо было не смотреть в эти карие глаза: в итоге почти вся морковка, любезно выданная мне сотрудниками московской фермы  "для облегчения доения", досталась ему. Белому курчавому козлу-осеменителю зааненской породы с огромными гнутыми рогами. Когда Иван (не Ваня, не Ванька, а именно так – Иван) поднимался на задние копыта, закинув передние на ограждение, вытягивал бородатую крупную морду с плюшевым носом и демонстрировал свой рост, сотрудники фермы умилительно ахали – "посмотрите, какой красавец", "мо-ло-дец!", "на тебе морковочки".  

Надо было не смотреть в эти карие глаза... / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

– Только, как бы помягче сказать, пахнет, – вырвалось у меня после очередного всплеска эмоций в адрес Ивана. 

– Ну, а как вы хотели, он же козел, – улыбнулась коммерческий директор фермы Надежда Хазанов (ударение на "о"), протягивая на ладони к велюровой моське Ивана нарезанную кубиками морковку. Права, что тут возразишь. – Между прочим, секрет от профессионалов – за морковку за вами любой козел пойдет, и ослик, и лошадка.

Так уж и любой...

Линючая она у вас / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

Козочки-цветочки

Запах ударил в нос (да что там в нос, прямо в часть мозга, отвечающую за обоняние) с первым шагом через порог хлева. И, главное, ничего выдающегося – обычное здоровое деревенское амбре стойла в утренние часы, когда животные уже проснулись, потянулись, почесались о забор и освободили место для завтрака. Знала же, куда шла, но к химической атаке оказалась не готова. Слишком красиво было снаружи: чистые деревянные домики, пруды с мостиками, пестрые клумбы, ровные газоны – идеальная картинка, кусочек загородного рая из сказок Андерсена в каменной Москве. Пока мы с Надеждой – улыбчивой спортивной девушкой с прической "под мальчика" топали по территории фермы до хлева, где посвящают в доярки, я потеряла бдительность. Погода, природа, благодать. Засмотрелась, замечталась.

– А вот и они, наши козочки, - вырвала меня из состояния созерцания окружающей красоты Надя, и в глазах у нее запрыгали смешинки. – Все дойные.

Линючая она у вас / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

В уличном загоне их было около десятка – белых, пятнистых, рыжих, больших и маленьких, с прямыми рожками и витыми. Они стояли как вкопанные и не мигая пялились на дверь, отделяющую козью площадку для прогулок от хлева. Композиция, достойная кисти пейзажиста-натуралиста.

– А они настоящие? – засомневалась я (каких только арт-объектов сейчас не делают, синтетическую козу от живой не отличишь), – даже не шевелятся.

– Конечно настоящие, – засмеялась Надежда Хазанов, – просто есть хотят. Сейчас откроют дверь, и козы зайдут в хлев, в свое крытое помещение, там их ждет свежее сено. Идемте-идемте.

Вымя и связанные с ним открытия

Потом был запах. Иван, серьезно взирающий из своего угла. Утренняя уборка и кормежка: работникам фермы что гости, что нет – все едино, за живностью уход требуется, по часам.  

– Доить будете Маню, – вдруг объявила старший аниматор фермы Тамила Чергесбиева, переключая мое внимание с Ивана на маленькую белую козочку, привязанную за ошейник к  столбу. Я решила, что пора напрячься. – Дайте ей морковку, пока Ивану все не скормили.  

А вот и они, наши козочки / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

– Маня, это же коза, – на всякий случай уточнила я. – Мне бы корову. Перед собой  надо ставить высокие цели. А Маня мне чуть выше колен.

Неувязочка. Пауза. Короткие переговоры, и в итоге решение: Маню, так Маню, потому что в компании с неумелым дояром любую добрую Буренку нужно рассматривать как опасного для здоровья крупного рогатого скота. Нужна практика. Тем более животные уже поели, смирно стоять, пока кто-то там дергает их за все места, не заставишь. С Маней-то едва сладили. Замирая на минуту, чтобы схрумкать кусочек сладкой моркови, она то и дело пыталась уйти восвояси. Но добрые руки работников фермы настойчиво возвращали козу в исходное положение. Ее уговаривали, гладили, заманивали сухариками. Доиться Маня не желала.  

Тамила выдала мне длинный фартук, пластиковую плошку для молока, крошечную скамеечку и большую банку с кремом:

– Смажьте вымя.

Упс, я решила, он для рук. Козьи выпуклости оказались серого цвета (а не как на картинках, нежно-розовые), а на ощупь теплые и мягкие, даже бархатные. Как-то чересчур.

– Ой, их оказывается две! – воскликнула я, почти вслепую намазывая Маню "где надо" кремом. Пришлось согнуться в три погибели, чтобы и на мини-табуретке усидеть, и, обхаживая козу, не промахнуться. – Или два? А я думала больше. 

Ничего ж не видно. Была б корова на длинных ногах – сиди мазюкай, разглядывай, все как на ладони, а под козу, да еще такую низкорослую заглянуть – гибкость особая требуется.

–Две-две, – успокоила меня Тамила, пускаясь в объяснения технологии доения. – Сверху обхватывайте посильнее большим и указательным и вниз стягивайте, а остальными пальчиками выжимайте на кончике.

Для наглядности она месила воздух руками – получалось красиво, как в пантомиме.

О, тепленькое пошло

Повторяя движения Тамилиных пальцев, я принялась тискать бедную козу. Под ладонями было тепло и мягко, как будто мнешь воздушный шарик, который сначала надули, потом сдули и наполовину наполнили водой приятной температуры. Маня ни в какую не желала стоят смирно – козье нутро тянуло ее куда-то вперед и влево, Иван, наблюдая за происходящим из своего загона, то и дело вставал на задние ноги, возвышаясь над обыденностью, в вольере для коз-девочек громко чихали, фыркали и ме-е-екали, работники фермы сыпали советами, где правильно давить и как лучше тянуть. Вокруг пятачка, где я старательно пыталась "добыть из козы" хоть каплю молока, нарастало волнение. Группа поддержки – не то Манина, не то моя, создавала настроение. Равнодушных в эти минуты в хлеву не было. 

Доить будете Маню / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

– Оксан, Оксан, посмотри не меня, – отвлекал от процесса наш фотограф Антон Гердо, маяча где-то между козьих копыт и пытаясь выглянуть из-под  Маниного брюха. 

Какой там «посмотри», не покалечить бы скотинку ни в чем не повинную. Еще оторву чего ненароком. Вроде тяну, так тяну, с подобающей центробежной силой, а молока ноль. 

И вдруг тонкая струйка брызнула в плошку, я даже глазам не поверила. Белые капли размазались по дну, как будто испачкав.  Неужели получилось? Повторила «рабочее движение», и пошло дело. Одной рукой, другой, одной, другой – интересно, животине не больно? 

– Смотри, Петечка, как тетя козочку доит, – услышала я за спиной голос. Оказалось мама привела на экскурсию на ферму двухлетнего сынишку, а тут такое – несанкционированная дойка. Удачно зашли. 

– Надо же, – удивилась Тамила, – у меня и то не с первого раза получилось. Зааненская порода самая молочная, но ее доить сложновато. Может вы еще и ослов чистить умеете? 

Вокруг пятачка, где я старательно пыталась «добыть из козы» хоть каплю молока, нарастало волнение / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

Великая сила морковки

Пока я переваривала неожиданный вопрос, плошку, «подкрашенную» на дне молоком, унесли (котов, сказали, покормят), а Маню увели в загон от греха подальше. Тамила закрыла за ней калитку, коза недовольно «меееекнула» и затесалась между разномастных боков своих рогатых соседок. Казалось, они телепатически сочувствуют ей и спрашивают: «Ну как оно?» Дойные-то они дойные, к манипуляциям привычные, но начинающая доярка для козы – стресс. Не знаю, а мне понравилось.

– Ослов говорите? Сталкивалась, конечно, по жизни, но чтоб чистить... не доводилось. 

Ну а с другой стороны, почему бы и нет. Если и погружаться в деревенские хлопоты, так осел для остроты ощущений – самое то. Пусть и чумазый. 

Зааненская порода самая молочная, но ее доить сложновато / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

– Ну что вы, он вовсе не грязный, – засмеялась Надежда Хазанова (все-таки классная у человека фамилия, настроение поднимает!). И вообще, это ослица. Глаша. 

Чистят осликов не потому, что они грязнули, а перед тем, как оседлать для покатушек. Если этого не сделать, забившийся между шерстинок песок под давлением седла и наездников будет травмировать животному спину. А купаться ослы не любят. 

– Да, воду не переваривают, – подтвердила Тамила Чергесбиева и вручила по две круглые щетки – одну с ворсом, вторую без мне и новенькой стажерке Насте Балакиревой. В свой второй рабочий день на ферме она еще не созрела морально чистить осла, но за компанию пришлось. 

– Одной щеточкой поднимаем шерсть, второй считаем песок. Круговыми движениями, – объяснила старший аниматор, скармливая Глаше морковку. – Сзади не подходить, может лягнуть. 

А зебу подождет

Глаша, в отличие от Мани, оказалась дамой флегматичной. Стояла без движения, понурив голову, вся в опилках и хрустела лакомством. Мы с Настей старательно натирали ослику бока. Не знаю как насчет песка, но шерсти повыдергали изрядно. А заодно надышались ее специфическим ароматом. 

– Линючая она у вас, – сказала я, вычесывая из Глашиной челки опилки и отфыркиваясь. Ощущения были такие, что сладковатый «ослиный запах» впитался в каждую клетку легких и останется там навсегда. 

Вскоре я решила, что достаточно «надышалась ослом» и пора с деревенской жизнью завязывать / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

– Что есть, то есть. Линяет помаленьку. 

– А что, ослы действительно такие упрямые, как про них говорят? – завела я светский разговор, чтобы скрасить монотонность занятия. Все-таки дойка козы – занятие поэнергичнее, чем чистка осла. Или мне просто повезло с козой. 

– Нет, они просто очень себя берегут, – поделилась знаниями ослиной психологии Тамила. – Если ослик устал или перегрелся на солнце, или хочет пить, или еще что-то ему не нравится, он не будет напрягаться, а просто встанет и будет стоять, пока не почувствует себя лучше. Толкать, понукать, кричать бесполезно. Разве что морковкой его можно завлечь, ну вы знаете. 

И действительно, сначала Глаша веля себя как приличный осел – ела, осматривалась по сторонам и лениво фыркала на Ивана, который наблюдал за происходящим – и мне казалось, что оно ему не нравится, а потом почти уткнулась длинной мордой в пол и замерла. Наш фотограф Антон Гердо уже готов был впасть в отчаяние. 

– А можно ей как-то голову поднять, – стенал повелитель объективов, рыская глазами по крупу ослика, словно надеялся отыскать там кнопку или рычаг. 

– Можно-можно, – сжалилась Тамила и приманила ослицу сладким овощем.

Вскоре я решила, что достаточно «надышалась ослом» и пора с деревенской жизнью завязывать. Тем более что как доярка я вполне себе состоялась, а там, за забором, ждет Москва – каменная, бетонно-стеклянная и шумная. Глашу мы с Настей привели в товарный вид лишь частично – никто из нас не захотел лезть ослице под брюхо и счищать с него солому. Ну и ладно. В следующий раз девушка выполнит свою работу на пять баллов. Обещала. Не может же она подвести родителей.  

И вообще, это ослица. Глаша / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

– Мама с папой как-то раз привели на ферму моего маленького брата, на экскурсию, – рассказала 18-летняя аниматор-стажер. – Им так здесь понравилось, что они стали заставлять меня идти сюда работать сразу после школы. Я сначала не хотела, а теперь нравится. 

– Ну что, теперь корову доить? – перебила стажерку Тамила новым неожиданным вопросом и испытующе посмотрела на меня. – У нас есть зебу, интересует? 

Разве что в другой раз. Заодно Ивана навещу.