«Я в глотку, в вены яд себе вгоняю…»: наркотики погубили Владимира Высоцкого

История наркомании Высоцкого поучительна, как история трагического заблуждения. Высоцкий успел осознать его и даже запечатлеть в стихах — но спасения не было.

«ХИМИЧЕСКИЙ КОСТЫЛЬ»

Говорят, укол морфия Высоцкому впервые сделали для снятия страшных почечных болей. А может быть, инъекцией наркотика хотели облегчить выход из тяжелого запоя… Произошло это приблизительно в конце 1975 года. Высоцкий давно мечтал избавиться от пристрастия к спиртному, которое владело им с юности.

Морфий показался поэту безвредной заменой алкоголя.

— Это был своеобразный химический костыль, — объяснял Станислав Щербаков, врач-реаниматолог из НИИ Склифосовского, не раз оказывавший поэту медицинскую помощь.

О том, что новый «костыль» куда опаснее алкоголя, не подозревал ни сам Высоцкий, ни его близкие. Мать Высоцкого доверчиво радовалась в 1976 г., что Володя «не пьет — ему теперь и не нужно, он сам научился делать уколы». Думала, что сын колет себе витамины...

— На Западе… все творческие люди это делают, — успокаивал Высоцкий администратора «Таганки» Валерия Янкловича. — Я же… только для поддержания формы…

«И ТЫ ЗА АМПУЛУ ЭТО СДЕЛАЕШЬ!»

Высоцкий запомнился нам сильным и храбрым — а ведь в последние годы он стоял на пороге распада личности, у него начинались роковые изменения в психике. Оксана Афанасьева, которая была близка с поэтом в то время, вспоминала, что он мог свернуть в туннеле на встречную полосу — и опомниться только после оклика… Спросил, куда она поставила подаренный им телевизор. «Володя, да ты же его смотришь!» — испугалась девушка.

Очевидно, начиналось и раздвоение личности:

— Мишка — это страшная вещь, когда я иногда вижу вдруг самого себя в комнате! — говорил он своему другу Михаилу Шемякину.

Роковой слабостью поэта могли воспользоваться недруги.

Валерий Янклович вспоминает, как говорил Высоцкому:

— Вот попадешься, и они скажут: «Напиши это!» И ты за ампулу это сделаешь.

«ОН РЕВЕЛ ОТ БОЛИ И БЕШЕНСТВА»

Лечиться Высоцкий начал только в последний год жизни.

Но даже гемосорбция (очистка крови), которую ему сделали в апреле 1980 г., не помогла. Оставалась надежда просто перебороть ломку — на силе воли. В июне Высоцкий попытался сделать это во французском доме Марины Влади — безуспешно. Вадим Туманов, золотопромышленник из Сибири, надеялся повторить попытку у себя — вдруг тайга поможет? Но началась Олимпиада, доставать наркотики стало трудно — и сеанс «отказа» пришлось проводить в квартире на Малой Грузинской.

Последние 6 дней — с 19 по 25 июля — были заполнены невыносимыми страданиями.

«Он метался, рвался — просто ревел от боли и бешенства», — вспоминал Леонид Филатов.

Ломку пытались снимать горячей ванной и лошадиными дозами шампанского. Вечером 24 июля друзья Высоцкого привязали его к тахте, чтобы хоть немного отдохнуть.

В 4 часа ночи 25 июля подбежали к нему — сердце уже не билось.

«ВО МНЕ СИДИТ МОХНАТЫЙ ЗЛОБНЫЙ ЖЛОБ…» 

Видимо, Высоцкий уже году к 1977-му осознал, в какую ловушку он сам себя загнал. Есть в его творчестве два постоянных мотива — мотив погружения в глубину и мотив встречи с черным человеком.

В молодости он воспринимал их, скорее, как приключение: «Лечь бы на дно, как подводная лодка..!», «Лучше с чертом (пить. — Прим. ред.), чем с самим собой!» (1965).

В последние годы эти сюжеты стали трагичнее. В 1977 г. Высоцкий написал стихотворение «Упрямо я стремлюсь ко дну…» — об аквалангисте, который был зачарован подводным миром и решил там остаться: «Похлопал по плечу трепанг,/Признав во мне свою породу…/ И я выплевываю шланг/И в легкие впускаю воду!..» Цена ухода в пучину — гибель. За два месяца до смерти Высоцкий обратился теперь уже к образу человека, который пытается вырваться из пучины:

И снизу лед и сверху — маюсь между,

— Пробить ли верх иль пробуравить низ?

Конечно — всплыть и не терять надежду,

А там — за дело в ожиданьи виз.

Лед надо мною, надломись и тресни!

Я весь в поту, как пахарь от сохи…

А «черт» из ранних песен в позднем творчестве стал частью тела героя, от него теперь не избавиться. В 1979 г. Высоцкий написал стихотворение, в котором отразил и свои страдания, и боязнь стать предателем, и надежду на спасение:

Меня опять ударило в озноб,

Грохочет сердце, словно в бочке камень,

Во мне живет мохнатый злобный жлоб

С мозолистыми цепкими руками. (…)

Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!

Он кислород вместо меня хватает (…)

Он ждет, когда закончу свой виток —

Моей рукою выведет он строчку,

И стану я расчетлив и жесток,

И всех продам — гуртом и в одиночку (…)

Но я собрал еще остаток сил, —

Теперь его не вывезет кривая:

Я в глотку, в вены яд себе вгоняю —

Пусть жрет, пусть сдохнет, — я перехитрил!

ИСПОЛЬЗОВАНЫ МАТЕРИАЛЫ ИЗ КНИГИ В. К. ПЕРЕВОЗЧИКОВА «ПРАВДА СМЕРТНОГО ЧАСА» (М., 2000)