Актриса Юлия Борисова отмечает юбилей
Однажды перед закрытием сезона исполнитель роли Калафа Василий Лановой потерял голос, а другой Калаф – Виктор Зозулин – был за рубежом. На спектакль Лановой шел как на гарантированный провал, но встретившись на сцене с Турандот – Юлией Борисовой, – обомлел: та вдруг заговорила еще тише него, и, похоронив режиссерский рисунок, выстраивала мизансцены так, что безголосый Калаф все время оказывался лицом к залу, который вполне сносно слышал остатки его голоса.Другие актеры грохотали во всю ширь, а эти двое почти шептались перед затаившим дыхание залом. Идеально послушная актриса Юлия Константиновна Борисова позволила себе неслыханное, потому что есть что-то поважнее рисунка роли.Роскошь человеческих отношений. Эта роскошь предполагала еще и верность, которую Юлия Константиновна хранила всегда. Единственному мужу, директору Вахтанговского театра Исаю Спектору, которого она потеряла в 35 лет, оставшись главой семьи (сегодня в ней уже есть и правнуки). И единственному театру – Вахтанговскому, хотя ее звали наперебой и во МХАТ, и в Малый.Арбатским пешеходам порой везет увидеть Юлию Константиновну, неспешно идущую пешком к дому. Журналистам, видимо, не повезет с ней никогда – пускать посторонних в свою кухню, творческую или человеческую, она не намерена. Потому что есть что-то поважнее звездной славы с машиной у подъезда, райдерами и глянцевыми фотографиями из собственной спальни. Роскошь оставаться самой собой.В театре она начинала, как и положено начинать молоденькой, хорошенькой актрисе, с лирических героинь и со слез, что не дают играть.Но по-настоящему актриса Борисова родилась с роли Анисьи – уральской леди Макбет – из спектакля «На золотом дне» Мамина-Сибиряка. Таких ролей-сенсаций будет в ее жизни немало – Клеопатра, «царица блажи», в том числе и блажи заплатить жизнью за любовь, романтическая и талантливая Лика Мизинова, Валька-дешевка из «Иркутской истории», над которой рыдал сам Арбузов, женственная и гордая Гелена из «Варшавской мелодии». Возвращение человека сквозь самые страшные обстоятельства к себе, истинному, созданному по образу и подобию божьему, станет главной темой Юлии Борисовой.По иронии судьбы от самых судьбоносных своих ролей Борисова чуть не отказалась. Не хотела играть Кручинину в легендарном спектакле Петра Фоменко «Без вины виноватые» – слишком много мелодраматизма и выспренности. Но умный Петр Наумович «купил» ее одной репликой, ставшей ключом к роли. «Я ведь странная женщина: чувство совершенно владеет мною, захватывает меня всю, и я часто дохожу до галлюцинаций... не хочу я лечиться, мне приятна моя болезнь».Сегодня – ее единственная роль в театре. Другую – Патрик Кемпбелл из «Милого лжеца» – благополучно похоронили наследники авторских прав Бернарда Шоу. Режиссеры, работавшие с Борисовой, знали – ее сила в интуиции, порыве, озарении, когда «строку диктует чувство».Точно так же под вопросом оказалась другая легендарная роль Борисовой (даже актрису другую назначили) – Настасья Филипповна. Ее потом не раз играли – и в кино, и на сцене, но та, борисовская, осталась первой и по-своему главной, как и неоконченный фильм Пырьева, впервые соединившего Достоевского и кинематограф (если не считать немого фильма «Идиот» Петра Чардынина). Резкая, истеричная, с жутковатым смехом на устах, она полностью преображается после пощечины князю Мышкину.Бросает мстить ненавистному ей миру – себя судит со всей строгостью.Кажется, не осталось ни одной театральной премии, которая не выбрала бы Юлию Константиновну достойной номинации «За честь и достоинство». Получая свою «Золотую маску», она вышла на сцену, точно богиня сошла с небес – царственная поступь, облако светлой челки. И перекувырнулась через голову.