Урод — это не ругательство

— Так это же не ругательство! — ответила та. — Просто форма обращения к покупателю.

Раньше говорили «не из графьев», но графья кончились. Теперь в ходу терпилы. Чувствуете прогресс?

— Тебе че, больше всех надо? — часто спрашивали меня.

— Больше всех мне не надо, — честно отвечал я.

— Ты че, самый умный?

— Ну не то чтобы уж так… — отвечал я, подумав.

Ключ к пониманию хамства как нашей национальной забавы кроется в рассказе Шукшина «Срезал», если кто шибко грамотный его читал. Там приехавшего к матери в деревню ученого «срезает» бессмысленными вопросами, состоящими из не связанных между собой умных слов, местный мужик. Под одобрительные гомон и ржание односельчан.

«Они свою образованность хочут показать и все время об непонятном говорят», — щебечет невеста в рассказе Чехова, когда речь идет об электричестве.

«Долго смеялся, глядя на электрическую лампочку...» — фиксирует в журнале наблюдений доктор Борменталь из «Собачьего сердца» Михаила Булгакова.

«Эти пойдут грузить люминий, а шибко умные — чугуний!» Кто из служивших в армии это не слышал? Только те, кто получил музыкальное образование: они были заняты в это время тем, что таскали рояль вверх и вниз по лестнице.

Умный подозрителен. Образованный опасен. «А че они, в натуре, как эти прям», — вот народный вердикт, не нуждающийся в расшифровке и переводе.

— Маску наденьте, пожалуйста, — через день просит моя жена в такси.

Она возит с собой лишние — для водителей. И регулярно ее высаживают из машины — как эту… Водонаеву. Почему же забота о своем здоровье и здоровье водителя так оскорбительна для многих?

— Маску наденьте, пожалуйста, — через день просит моя жена в такси / Фото: Денис Гришкин / АГН «Москва»

«Брось считать, что ты — Каин и Манфред, а мы — плевки у тебя под ногами», — говорили Венечке со товарищи в библии всех интеллигентов СССР — поэме «Москва — Петушки». Потому что Венечка, идя до ветру, не ставил об этом в известность окружающих, не мог. А они — могли. Ну как тут не срезать?

Причина этой беды, я думаю, лежит в наших глубинных комплексах неполноценности. В боязни всего, что кажется чужим, незнакомым, непривычным. В чем сила алкоголя? Можно расслабиться и вести себя, как у Пронькиных на даче. А с образованными стремно: могут и не понять, что шептунов пускать — это смешно.

— Пущу голубка, родимая? — спрашивал подругу в автобусе в Енисейске прапорщик из стройбата.

Та смеялась и разрешала. Прапор и пускал не единожды. Но в том автобусе ехала местная дама-прокурор. И прапор сел за хулиганство.

— А че?! — орал он на суде. — Я же спрашивал разрешения!

Беда, малята, в том, что прокуроры нынче в автобусах не ездят. Езжу я. И здороваюсь с водителем: сначала меня считали чокнутым, а теперь здороваются в ответ…

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции