Биологическому разнообразию столицы позавидуют и тропики

Считается, что со времен Карла Линнея (1707– 1778), известного ученого-естествоиспытателя, создавшего единую систему классификации растительного и животного мира, в которой были обобщены и в значительной степени упорядочены знания всего предыдущего периода развития биологической науки, подробно описано 1,2 миллиона природных видов.

Но это очень приблизительная цифра. Ученые до сих пор спорят: кого из них можно считать видом, кого — подвидом и т.д. Причем предметы подобных споров исчисляются даже не десятками и сотнями, а тысячами! Дело в том, что некоторые виды, семейства и даже роды живых организмов появляются и исчезают до того, как человек успевает их открыть.

Делая поправку на это обстоятельство, ученые называют цифру: от 3 до 100 миллионов видов животных и растений, от одноклеточных крошек до многотонных гигантов, обитает на нашей планете.

На зависть тропикам

Флора и фауна Московской области насчитывает 6–7 десятков видов млекопитающих, три десятка рептилий и амфибий да еще полсотни видов рыб. Значительно богаче представлена орнитофауна: почти три сотни видов птиц. А ведь еще есть незримое (и необозримое) многообразие беспозвоночных.

Конечно, во влажных тропических лесах или саванне гораздо больше крупных и ярких насекомых, чем у нас. Но не спешите завидовать экзотическим странам. Там живность гораздо менее разнообразна.

Пройдитесь по цветущему подмосковному лугу в разгар лета с энтомологическим сачком и «покосите», как выражаются биологи: сделайте орудием лова несколько движений слева направо, словно скашивая верхнюю часть разнотравья. А потом вытряхните то, что попалось в сачок, и вы обнаружите — жучки, букашки, мелкие кузнечики и паучки… Уверяю вас, в тропиках улов будет значительно скромнее! Недаром именно в наши края предпочитают прилетать насекомоядные птицы, чтобы вывести и выкормить своих птенцов.

Всюду жизнь

Яркий день в начале осени.

Обыденная московскя суета.

Остановитесь на минутку и поднимите глаза к небу. Вы вполне можете увидеть парящих высоко в пронзительной голубизне гигантских птиц! Плавными кругами пернатая пара плывет над шумным городом, и ветер уносит ее все дальше и дальше — к южным окраинам мегаполиса. Неужели — орлы? Еще какие — беркуты! Самая что ни на есть Красная книга в самом сердце столицы! Нужно только посматривать не только под ноги, но и по сторонам и вверх! Признайтесь, часто вы это делаете? Вечереет, над городом сгустились сумерки, бледно-лиловое небо пестрит птичьими силуэтами: запоздавшие вороны, стремительные стайки уток… И вдруг прямо над кустами Нескучного сада пронеслась длинноносая тень — это крупный кулик! В светлое время суток он отдыхал, прячась в прибрежных зарослях, а с наступлением темноты снова «встал на крыло», чтобы продолжить свой путь на юг.

В это же время над Москвой можно заметить и журавлиный клин, и размашистую цепочку гусей, и рябую скворцовую тучу.

Конечно, появляются над мегаполисом и другие, куда более редкие птицы, но большинство из них предпочитают лететь ночью, поэтому мы их не столько видим, сколько слышим. Да и то в тихую пору, когда смолкает рев нашей городской «ниагары».

Бабочки перелетные

Кочуют с юга на север и с севера на юг не только птицы, но и звери, и даже… насекомые.

В майских сумерках над кустами цветущей сирени можно заметить призрачные стремительные тени. Иногда они зависают над душистыми кистями, как крохотные вертолетики. Потом в социальных сетях удивленные москвичи начнут рассказывать друг другу о встречах с «колибри» и бурно дискутировать: то ли это климат теплеет, то ли звери из зоопарка в бега подались.

И лишь знающие успокоят: это всего лишь ночные бабочки — бражники. Их в Москве не так уж и мало: глазчатый, липовый, тополевый… Попадаются и огромные бражники: вьюрковый, а еще реже — олеандровый. Эти — размером с мелкую птаху, поэтому в сумерках действительно могут произвести неизгладимое впечатление на наблюдателя.

Бражники — стремительные, неутомимые летуны, развивающие скорость даже не пригородной электрички, а курьерского поезда. При попутных ветрах они могут совершать тысячекилометровые перелеты в поисках богатых нектаром душистых соцветий.

А в подмосковных ульях нет-нет да объявится другой южный гость, охочий до сладкого меда, да еще и попискивающий (как уверяют пчеловоды) — самый крупный европейский бражник — «мертвая голова». Эту огромную бабочку с толстым брюшком и размашистыми (до 13 сантиметров) крыльями назвали так за характерный рисунок на груди, удивительно похожий на человеческий череп с двумя зияющими глазницами.

Все «мертвые головы», попадающие к нам в Европу, — не местные насекомые, а мигранты с юга (из Северной Африки и с Аравийского полуострова), странствующие в поисках пропитания и лучшей доли.

Северяне и южане идут навстречу друг другу

В связи с глобальным потеплением климата на севере можно обнаружить очень много залетных южан, причем и среди теплокровных животных.

Одни всего лишь сезонные «туристы», другие давно вьют на чужбине гнезда и плодят потомство.

Широко на север продвинулись ареалы таких птиц, как удод, щурка, сорокопут и зимородок. Пройдет еще несколько десятилетий, и многие будут принимать их за привычных местных представителей фауны. Если они найдут постоянную экологическую нишу с неиссякаемой кормовой базой и образуют устойчивую популяцию.

Некоторые коренные северяне, в свою очередь, движутся на юг. Немало в зоне южного Подмосковья уроженцев северо-восточной тайги: заяц-беляк, белка-летяга, глухарь, рябчик, снегирь… Последнее время все более частыми гостями Московской области становятся полярные совы и куропатки. Но это все стихийные переселения, которые существуют наряду с принудительной интродукцией (так называется внедрение в культуру живых организмов из других биоценозов, порой даже — других частей света и климатических поясов).

Человек — повелитель ландшафта. Он создал уникальную среду обитания, которая называется «город». Благодаря человеку появился целый ряд животных, многие из которых попросту погибнут без нас, людей. Теперь наша задача — внимательно изучать это удивительное сообщество наших соседей, детей флоры и фауны, для того чтобы править мудро и дальновидно, как и подобает «царю природы».

Сейчас посмотреть на зубров ездят в Беловежскую пущу. А раньше их можно было встретить в подмосковном лесу.

СПРАВКА

Александр Хабургаев — журналист-натуралист, путешественник, автор и ведущий теле- и радиопередач о дикой природе, животных и растениях: «Экологическая экспедиция РТР «Красная книга», «Зверский аппетит», «Дачная правда», «Заметки натуралиста» и многих других.

ФАКТЫ

Зайцы вспомнили дорогу к горожанам

В начале года в разных концах столицы впервые за 10 лет обнаружили следы зайцев, занесенных в Красную книгу Москвы. В феврале в Химкинском лесопарке увидели следы зайца-беляка. Последний раз этих ушастиков там встречали зимой 2003–2004 годов и в апреле 2005 года. А в марте следы беляков и русаков нашли в Тропаревском лесопарке — они тоже туда не заглядывали 10 лет.

Сапсаны защитят церкви от ворон

В августе комендатуре Московского Кремля передали пять сапсанов из Всероссийского НИИ охраны природы Министерства природных ресурсов. Тем самым надеются восстановить популяцию этих соколов. Сапсаны нужны, чтобы гонять ворон: те не только портят вид парков и пачкают памятники, но и занимаются вандализмом. Бросают с высоты на брусчатку и автомобили орехи, чтобы разбить их, и оставляют вмятины, а еще для развлечения скатываются на хвостах с куполов церквей, обдирая позолоту.

Ондатры выпрашивают у гостей парка хлеб

В сентябре на территории природно-исторического парка «Серебряный Бор» заметили семейство мускусных крыс (ондатр). Всего насчитали пять-шесть грызунов. Их можно увидеть в районе пруда Копань по маршруту экологической тропы «У озера Бездонное». Это не единственное место в Москве, где водятся ондатры, но в Серебряном Бору они всегда были самыми раскрепощенными: не боялись показываться людям и даже выпрашивать у них хлебушек.

Дайте липам отдохнуть. Погуляйте под елками

В октябре на Тверской улице началась сезонная замена деревьев. Летом прохожие гуляли под сенью лип, а также кленов, вязов и бересклетов.

На зиму эти лиственные деревья увезут в питомник на реабилитацию, а на их место посадят хвойники — ели, тую, можжевельник (всего 67 деревьев и 600 кустарников). Для этого надо всего лишь убрать одни кадки и поставить другие. Ведь в центре Москвы сажать деревья в грунт все равно нельзя — слишком много под землей проходит коммуникаций.

Бузина попала к нам из европейских садов, а боярышник — из сибирской тайги

Представим себе, что князь Юрий Долгорукий или митрополит Даниил Московский перенеслись бы на машине времени в современный подмосковный лес. Даже если бы в их поле зрения не попали небоскребы, автострады и асфальтированные тропинки, гости из прошлого были бы ошарашены. В их время даже деревья были другими! Всего лишь за половину тысячелетия местная флора изменилась на 90%.

Куда подевались обширные болота Замоскворечья? От них остались лишь незаметные папоротнички-пузырники на известняковом фундаменте старых купеческих домов, прядки паслена в живой изгороди из кизильника да редкие деревца ольхи по окраинам парков. Где широколиственные дубравы Чертанова и Бирюлева? А кто извел сосновые боры Сокольников и Тушина? Зато, куда ни кинь взгляд, повсюду незнакомые растения.

Конечно, кое-какие привычные нам растения росли в наших краях и в доисторические времена. Скажем, яблони, груши и малина с ежевикой.

Была раньше повсюду и дикая смородина, черная, красная и белая. Мало кто помнит, что и Москву-реку до появления нашего города звали «рекой Смородиной» или «Самородиной».

Но вот такой лепоты, как бузина, ни Даниил Московский, ни Юрий Долгорукий в глаза не видывали. Эта красавица с кудрявыми пушистыми соцветиями и кораллово-красными гроздьями ягод пришла к нам из европейских садов как декоративный кустарник.

Скорее всего, произошло это в XVII веке, при царе-батюшке Алексее Михайловиче Тишайшем — страстном любителе садов. Известно, что для своей резиденции в Измайлове царь требовал отыскивать растения со всех концов света. А потом ягоды бузины стали попадать вместе с птичьим пометом на окраины лесов и сырые тенистые городские задворки — так растение там прижилось и одичало.

Из европейских парков и садов перебрались к нам и другие декоративные кустарники: сирень и жасмин (чубушник). Они так полюбились местным садоводам, что на Руси тотчас вывели свои, весьма оригинальные сорта.

Из Восточной Сибири привезли в Москву боярышник.

Самые массовые зеленые интродуценты — ясенелистный клен и пенсильванский ясень и тополя.

Первые два — пронырливые американцы, самовольно захватившие нашу землю. А вот тополя появились благодаря советской «кампанейщине».

Нет, кое-какие их родственники росли здесь и при вятичах с кривичами (например «тополь черный»), но подавляющее большинство — всевозможные гибриды.

В послевоенной столице, которая отстраивалась ударными темпами, очень остро встал вопрос озеленения. Москвичи охотно сажали деревья. Но большая часть саженцев гибла, поскольку среди городских рабочих и служащих знатоков садоводства практически не находилось. Согласитесь, не до дач с садами было в послевоенное время! Тогда дендрологи предложили озеленять город неприхотливыми спартанцами-тополями и с усердием принялись выводить гибриды, скрещивая «аборигенов» с «бальзамическим», «разнолистным» и даже трофейным «берлинским» тополем. Требований было немного: чтобы гарантированно приживался и быстро рос.

Правда, потом от этих деревьев оказался немалый вред: у многих горожан аллергия на тополиный пух. Так что сейчас стоит задача заменить женские растения мужскими — они не образуют пуха.

Знать историю растений надо и режиссерам

Состояние флоры и фауны — такая же примета эпохи, как, скажем, архитектура или костюмы. Знать историю экосистемы своей страны нужно не только биологам, но и режиссерам, художникам, писателям. Иначе они рискуют допустить анахронизм при выборе натуры или реквизита.

В фильме Алексея Сахарова «Барышня-крестьянка» (1995) в одном из эпизодов героиня проходит мимо зарослей борщевика Сосновского.

Не могли эти гигантские зонтики расти в средней полосе России во времена Пушкина! Борщевик завезли сюда с Кавказа в 1947 году, надеясь, что он станет отличной кормовой культурой: огромный, сочный, неприхотливый.

Такие «ляпы» случаются не только в кино и не только в российском. В знаменитом голливудском фильме «Клеопатра» с Элизабет Тейлор (1963, режиссер Джозеф Манкевич) в кадр попадает кадка с монстерой. Родина этого растения — Бразилия, оно не могло быть в Древнем Египте.

На картинах из жизни Древнего Рима часто рисуют агаву.

Это растение так прижилось в Италии и других средиземноморских странах, что кажется, оно росло там всегда.

А ведь его родина — Мексика, в эпоху древних римлян еще не открытая европейцами...

Еноты и попугаи вытеснили зубров и туров

С человеком пришли в Москву не только новые растения, но и животные. Даже самый привычный московский голубь — не из местных пернатых будет, он «уроженец» североафриканских скал.

Уж как удивились бы наши предки, повстречав на берегу прудика калифорнийскую красноухую черепаху, а в лесу — енота или енотовидную собаку! Первый родом из Америки, а вторая — с Дальнего Востока. Надо сказать, что обитатели Нового Света давно рвались за океан и с жадностью набросились на наши угодья, существенно потеснив местную, более робкую родню. Особенно агрессивно проявили себя канадские бобры, американские норки и белки.

Вот бы горевали древнерусские князья, узнав, что перевелись в наших реках осетровые! Представляю, как воротили бы они носы от расплодившегося толстолобика или белого амура. А уж как разгневались бы на того, кто запустил в пруд дальневосточного ротана-головешку, изничтожившего карася с карпом! И уж совсем поразились бы, обнаружив в Москве-реке китайского мохнорукого краба или диковинных пресноводных медуз.

А вот кое-кого из привычных им животных наши предки не обнаружили бы. Зубры, что попадались в широколиственных лесах, остались лишь в Приокско-Террасном заповеднике, а дикий бык — тур — и вовсе исчез с лица земли.

С исчезновением гужевого транспорта стало меньше галок, овсянок и чижей. Когда стали вырубать уютные городские садики с вишнями да сливами, улетели дубоносы.

Зато появились птицы заморские. Кто из вас не встречал в воробьиной стайке очередного блудного попугайчика? Чаще всего удирают из клеток «волнистики», разноцветные формы мелкого австралийского попугая. Пока еще никому из беглецов не удается пережить зиму. Но это пока.

Зимы наши становятся все теплее, голуби на чердаках уже выводят птенцов круглый год.

А пищу в городе разве что ленивая птица не отыщет.

КСТАТИ

В Европе, например, стало проблемой засилье одичавших индийских кольчатых попугаев (ожереловый попугай Креммера). Эти птицы оливково-зеленого цвета размером с галку в Ватикане уже распугали всех ворон в Папских садах. И уже приспособился зимовать в Германии и Чехии.