Василий Решетников: только летать

В преддверии знаменательной даты мы пообщались с военным летчиком, Героем Советского Союза генерал-полковником Василием Решетниковым, которому 23 декабря исполнится 95 лет.

- Василий Васильевич, стать летчиком — мечта детства?

- Вы знаете, никогда не собирался в авиацию. Меня больше влекли литература, журналистика. Мои стихи, заметки печатали в «Пионерской правде». После восьмого класса пошел в рабфак, работал в днепропетровской юношеской газете. А в 1934 году в газете «Заря» разместили мою статью о походе «Челюскина». Среди полярников был мой дядя Федор Решетников. Да вы его, наверное, знаете — он написал картину «Опять двойка».

- Как вы попали в авиацию?

- Счастливая случайность. В 1936 году объявили комсомольский спецнабор в авиацию. У нас на рабфаке собрали группу парней и отправили на медкомиссию. Ребята сыпались сплошь и рядом. А меня похлопали по плечу: мол, прохожу. Несмотря на то что я щуплым был, у меня оказалось летное здоровье. И я вдруг понял, что ничего другого мне и не надо. Только летать!

- С началом войны стали проситься на фронт?

- Проситься? Требовать! Не сразу, но меня отпустили. Я воевал на дальних бомбардировщиках Ил-4. Бомбил железнодорожные узлы, мосты, аэродромы противника. А с 1942 года — Берлин. Базировались мы под Москвой, так что в воздухе приходилось проводить по 10–12 часов. Тогда автопилота не было, как и обогрева. В кабине — такая же температура, что и за бортом. Но нам все нипочем. Возраст такой был, когда ничего не страшно.

- Даже когда на хвосте противник?

- А кто тогда об этом задумывался? Был такой случай во время Курской битвы. Мы отбомбились и возвращались обратно. Перелетели линию фронта, но прозевали ночной истребитель. Сильный же заряд он всадил по левому мотору! Наш самолет «клюнул» и пошел в левый разворот.

Я дал команду штурману и радисту покинуть самолет, за ними выпрыгнул и сам. Приземлился, сбросил парашют, приподнял колючую проволоку и пошел по взрыхленному полю. Вокруг никого, как будто война осталась за спиной. Вышел на дорогу. Смотрю — машины идут. Прислушался — наши! Меня потом командир батальона спрашивал: «Куда же ты пропал? Мы твой парашют нашли, а тебя искали-искали…» Я ему и рассказал, как было. А у него глаза квадратные: «Это ж, — говорит, — минное поле было!» Но меня судьба уберегла.