Лучший «глазной» институт отметил сорокалетие новыми достижениями

В народе институт часто называют Красновским — в честь первого директора, выдающегося отечественного офтальмолога Михаила Краснова. В 2001 году место главы института занял член-корреспондент РАМН, доктор медицинских наук, профессор Сергей Аветисов. Накануне юбилея прославленного института мы поговорили с Сергеем Эдуардовичем о трудах и заботах его учреждения.

БЕСЦЕННОЕ ОТКРЫТИЕ

— Сергей Эдуардович, несколько лет назад, когда «Вечерка» встречалась с вами, вы рассказывали о потрясающем открытии, сделанном в этих стенах…

— Вы говорите о методе диагностики глаукомы? Нами разработана методика, позволяющая за несколько минут определить индивидуальный уровень внутриглазного давления.

— Вы сказали — внутриглазное давление. Какую роль оно играет в диагностике глаукомы?

— Раньше считалось, что существует некое универсальное для всех людей нормальное внутриглазное давление. Когда оно превышает верхнюю границу, возникают симптомы для глаукомы.

— Что-то вроде средней температуры по больнице?

— Да, именно. Однако выяснилось, это не совсем верно. У каждого существует своя норма внутриглазного давления. И то, что нормально для одних, может быть патологией для других. Иногда бывает так: давление соответствует условной или общепринятой норме, а глаукомный процесс продолжает прогрессировать.

— Ваша разработка позволяет определить внутриглазное давление, индивидуальное для каждого пациента?

— Не только в этом ее ценность. Попытки измерять внутриглазное давление уже были, но именно в нашем институте предложили достаточно несложные, или, как сейчас говорят, скрининговые методики. Глаукома — очень распространенная патология, количество больных ею таково, что они приходят не только в специализированные центры, но и в поликлиники. Поэтому в нашу задачу входила разработка методики, которую можно проводить и в условиях поликлиник.

— Чтобы любой врач мог диагностировать глаукому?

— Любой офтальмолог за 5–7 минут может эту методику освоить. За последние годы мы исправили ряд ошибок, вы же понимаете, что любая методика имеет погрешности. А еще мы занимались процессом внедрения приборов. У нас все хорошо с ноу-хау, но процесс внедрения страдает. Сейчас методику освоили в трех учреждениях, в том числе и в нашем институте.

— Простите за глупый вопрос, просто рядом со словом «глаукома» привычно слышать слово «катаракта». А что из них страшнее?

— Катаракту не зря называют жемчужиной глазной хирургии. Эта операция дает быстрый результат и приносит удовлетворение как пациенту, так и врачу. Глаукома куда менее благодарная стезя для пациента и хирурга. Отличие в том, что при катаракте пациент понимает, что с глазами что-то не так и нужно лечиться. А при глаукоме он может совершенно не ощущать уровня своего внутриглазного давления, ни на что не жаловаться. И потому — он совершенно не чувствует необходимости в лечении. Меж тем при глаукоме промедление может быть смерти подобно, поскольку наступающие изменения зрительного нерва, к сожалению, необратимы.

— А катаракта на сегодня — совершенно не проблема?

Да. На сегодняшний день практически все современные учреждения обладают современными методиками лечения катаракты. Сейчас излечение от катаракты — это дело десяти минут. Кстати, существует статистика, которая помимо всего прочего характеризует уровень развития той или иной страны. Это количество операций по поводу катаракты на какое-то определенное число населения. К сожалению, пока по этому показателю мы существенно отстаем от многих стран.

ПАЦИЕНТ СЕБЕ… ВРАГ?

— Вы сказали — отстаем. Технически?

— Нет, не технически. Новые методики эффективны, малотравматичны, могут проводиться в амбулаторных условиях. Проблема в том, что нужно пересмотреть показания к проведению этих операций. С одной стороны, это задача врачей, с другой — проблема в уровне информированности и культуры пациентов. Нужно оперировать не тогда, когда трудно читать, а тогда, когда у человека снижается зрение. В отношении катаракты не надо торопиться, но и не надо ждать. Обращаться нужно сразу.

— Я знаю, что в вашем институте выполняют операции после неудачной блефаропластики...

— Да, сегодня блефаропластика — достаточно распространенная операция, но пациентки, недовольные результатами, часто поступают к нам…

— Часто?

— Знаете, говорят: о коллегах либо ничего, либо хорошее. Давайте ничего не скажем. Мы исправляем неудовлетворительные последствия, но это не основное направление работы института.

— Сергей Эдуардович, прочитала на сайте удивительное. О том, что у вас есть глазной банк. Картинка, которую я представила, получилась весьма колоритной. Вы пересаживаете глаза?

— Не глаза, а роговицу. Это передняя часть оболочки глаза диаметром 10–12 миллиметров. В норме она должна быть блестящей, гладкой, ровной и, главное, прозрачной. Когда она мутнеет — определить, какого цвета у человека глаз, очень сложно.

— Бельмо на глазу — это когда мутнеет роговица?

— Да, это финальная стадия, когда она мутнеет настолько, что становится белого цвета.

— И в этих случаях необходима пересадка?

— Да, такая операция называется кератопластикой. Этим занимается отдел патологии роговицы, который есть в нашем институте.

Сегодня мы можем делать гораздо больше пересадок, чем делаем. Главная проблема — дефицит донорского материала.

Впрочем, это проблема любой специальности, где есть элемент трансплантации.

ТЕХНОЛОГИИ XXI ВЕКА

— А какими новаторскими, передовыми идеями можете похвастаться?

— Честно говоря, идей много и трудно сказать о чем-то одном. Давайте, обратимся к сетчатке. Есть такое заболевание: макулярное отверстие.

— Макулярное отверстие? Что это?

— В самом центре сетчатки — макуле, которая «ответственна» за формирование так называемого предметного зрения, — вначале возникает истончение, а затем — дефект.

Зрение снижается.

Как правило, это возникает у пациентов зрелого возраста.

До недавнего времени медицина считала заболевание неизлечимым.

— А сейчас?

— Сейчас ситуация изменилась.

Появились особые подходы.

Эксклюзивная хирургия.

— Зашиваете?

— Нет, освобождаем сетчатку от всех структур, которые ее стягивают, истончают и приводят к формированию отверстия. Поскольку толщина сетчатки составляет доли микронов — тонкость манипуляций запредельная! Этот раздел хирургии называется витреоретинальной хирургией. У нас есть специальное отделение, основная задача которого — развитие этого направления.

— А можете назвать проблему, над которой пока безрезультатно работают офтальмологи?

— Это заболевания сетчатки, связанные с возрастом. Так называемая возрастная дегенерация. Главным симптомом заболевания является потеря способности к чтению.

Слепота обычно не наступает, но люди остаются слабовидящими. До недавнего времени эффективных методов лечения не существовало. Но сегодня мы можем говорить об определенном прорыве. Появились специальные препараты, которые вводят в глаз с помощью инъекций. Но это не хирургия в чистом виде.

— Вы меня напугали. А как мне узнать, начинается ли у меня глаукома, или дегенерация сетчатки или еще что...

— Хороший вопрос. Нужны профилактические осмотры.

Раньше их проводили регулярно. Теперь их нет. Но, вы знаете, у населения появилось понимание культуры здоровья. Многие понимают, чтобы вовремя поставить диагноз — надо ходить к врачу. И независимо от ощущений хотя бы раз в год бывать у офтальмолога. Кроме того, сейчас за здоровьем можно следить при помощи Интернета.

— Каким образом?

— Существует масса тестов. Например, очень легко найти в Интернете сетку Амслера.

Здоровый человек будет видеть на ней прямые линии, человеку, у которого имеются проблемы с сетчаткой, покажется, что линии искривлены.

Еще я рекомендую тем, кто ездит в метро, проводить несложный самоконтроль. Замечайте, с какого расстояния вы видите бегущую строку в вагонах. Если в определенный момент вы заметите, что не видите буквы с привычного расстояния, не поленитесь, запишитесь на прием к офтальмологу.

Сегодняшний уровень медицины таков, что исправить можно практически все оптические дефекты.

— Ага, к врачу, говорите. Но к вам же не попадешь...

— Почему же? При наличии полиса к нам в институт может попасть любой пациент. Любой гражданин России.

— И на профилактику можно?

— Да, это называется первичный осмотр офтальмолога.

Если все нормально, мы вас отпустим. Если проблемы — порекомендуем специальный алгоритм обследования. Приходите, убедитесь сами.

P. S.

Редакция «Вечерки» от всей души поздравляет коллектив знаменитого московского института с юбилеем. И, как говорится, в 40 лет — все только начинается. И пусть впереди вас ждут только успехи!\

ИСТОРИЯ ВОПРОСА

ФГБУ «НИИ глазных болезней» РАМН был образован в 1973 году постановлением Совета Министров СССР как Всесоюзный научно-исследовательский институт глазных болезней Министерства здравоохранения СССР.

С 1990 года институт вошел в состав отделения клинической медицины Российской академии медицинских наук. Первым директором института был академик РАМН, знаменитый офтальмолог, профессор Михаил. Вместе с ним «поднимали» институт ученые — Б. Н. Алексеев, О. В. Груша, а также А. А. Каспаров и И. А. Мустаев.

В декабре 2001 года руководителем института стал Сергей Аветисов, ученик Михаила Краснова; последний до своей кончины в 2006 году оставался советником директора.

Институт активно разрабатывает новые методы диагностики, лечения и профилактики различных глазных заболеваний, внедряет самые современные технологии в клиническую практику, готовит научные кадры и занимается повышением квалификации врачей-офтальмологов России и стран ближнего зарубежья.

В настоящее время в институте работают 506 сотрудников. В клинических подразделениях трудятся 73 врача, из которых 42 имеют высшую врачебную категорию, а 11 — являются кандидатами медицинских наук. В 11 научных подразделениях работают 115 научных сотрудников, среди которых 1 академик РАМН, 23 доктора медицинских наук, 61 кандидат меднаук.

Все пациенты института отмечают не только высочайшую квалификацию персонала, но и его отзывчивость. На операции в НИИ приезжают даже иностранцы! И в последние годы научные достижения сотрудников института еще больше укрепили его позиции в рейтинге международных лечебных заведений.