Малая родина Маршала Победы

Многие думают, что Жуков — москвич. Но он родился в Калужской губернии, в деревеньке Стрелковке, которую в биографии, написанной им в 1931 году, называл Стрелковщиной. Когда тут продают дачу или участок, непременно указывают: место примечательное, родина Маршала Победы.

...115 километров по Киевскому шоссе, даже с учетом пробки до Внукова и у Рассудовского поворота, преодолеваются быстро, за час с небольшим. Женский идиотизм заставляет проехать поворот, затем, найдя его, «поймать» колесом яму. Еще немного — и вот он, тихий городок Жуков, прежде — Угодский Завод.

Оказавшись тут впервые, я, честно говоря, и не уловила сначала связи между фамилией полководца и названием городка. И бродила по городу бесцельно, рассматривая ленивые автобусы-буханки и сонных голубей, топтавшихся в пыли, пока не увидела Мемориальный комплекс, Музей полководца, показавшийся сначала ирреальным. А потом гуляла по его круговому залу — в тот день в полном одиночестве.

Панорама «Штурм Берлина» — дивной красоты.

Личные вещи. Китель. Бинокль. Камера. Оружие. Часы. Грамоты. Подарки. Фотографии… Все это — из «взрослой» жизни маршала. Даже мебель с дачи, на которой он жил, оказавшись в опале. Интересно, о чем он думал, сидя в этом кресле...

Отношения Жукова с земляками укрепились как раз в эту непростую пору его жизни. Его имя находилось под полузапретом, но первой в гостях у него побывала ныне покойная директор районного Дома культуры, Н. Г. Щевелева. Приехала, позвала в гости. Он обещал приехать...

От Жукова до Стрелковки — километра три. На просторах гуляет ветер. Пока зелени мало, пейзаж радостным не назовешь: поля, деревья кучками. Сейчас это не расстояние от Москвы — ну что там, час-полтора. Но когда будущий Маршал Победы появился тут на свет, расстояния были иными...

Огромные буквы «Стрелковка» не пропустить. Согласно записи в метрической книге Никольской церкви села Угодский Завод, обнаруженной в 80-е годы XX века калужским историком А. И. Ульяновым, родителями рожденного 19 ноября и 20 ноября 1896 года крещенного младенца Георгия были указаны «деревни Стрелковки крестьянин Константин Артемьев Жуков и его законная жена Иустина Артемьева, оба православного вероисповедания».

Тогда пространство перед избой Жуковых не было выложено плиткой, как сейчас. Думаю, грязи было по колено — чем Стрелковка отличалась от тысячи иных деревень? Кстати, мемориальная изба — вовсе не Жуковых. Прежний их дом не сохранился, хотя вложено в него было много сил.

В мемуарах Жуков писал: «Дом в Стрелковке… стоял посредине деревни. Был он очень старый и одним углом крепко осел в землю. От времени стены и крыша обросли мохом и травой. Была в доме всего одна комната в два окна. Отец и мать не знали, кем и когда был построен наш дом...»

Жили Жуковы непросто. Особенно тяжело им пришлось в 1902 году: от ветхости обвалилась крыша дома, им пришлось перебираться в сарай. Отец занял денег у односельчан и сумел купить плохонький сруб. Под зиму его поставили и покрыли соломой. Тот сруб, впрочем, до нашего времени тоже не дожил. Георгий Константинович вспоминал: «Год выдался неурожайный, и своего зерна хватило только до середины декабря.

Заработки отца и матери уходили на хлеб, соль и уплату долгов. Спасибо соседям, они иногда нас выручали то щами, то кашей... » Так что и эта классическая русская изба — лишь символ деревенского происхождения маршала. Чуть мрачноватый, из темных бревен, дом глядит на поля глазницами-окнами в ярких рамах.

…Дождь. Только что все было почти весенним, но миг — и все теряет цвет. Изба закрыта, как назло. Если заглянуть в окно, разглядишь печь и ухваты. Из Москвы посмотреть на родину маршала приехала семья — Лариса и Павел Воронихины. Топчемся у дома вместе. Три пацаненка возникают из ниоткуда: «Вам туда?» Воронихины разводят руками: «Посмотреть!» Я порчу все, зачем-то сообщив, что мне нужен материал для газеты. Улыбка стекает с лица:

— Да ну вас, газетных. Напишете еще — мамка еще орать будет.

Почему, за что? Оказывается, ребята при желании избу могут открыть, они так делают, если, скажем, приезжают свадьбы. Это у них не то чтобы бизнес, скорее — хобби: они всем гостям Стрелковки рассказывают о Жукове, кто он и что, причем знают о маршале много. Если кто заплатит чуть-чуть — хорошо. Нет — так нет. Нам избу не открыли.

…Жуков начал работать наравне со взрослыми еще до семи лет. На его пальце на всю жизнь остался рубец от серпа: он рассек его, убирая рожь. Может, это было тут, на этом поле? Или тогда поля тут не было? Как узнать? В далеком жуковском детстве эта земля не знала асфальта. Зато все местные перелески и леса Егорка знал как свои пять пальцев, с малых лет собирая грибы-ягоды и рыбача в реке.

Мария Жукова, младшая дочь маршала, вспоминала, что незадолго до смерти отец вдруг сказал ей, что очень хочет варенья из земляники, что росла в лесах его детства. Время года было не земляничным, но у одной из местных жительниц отыскалась-таки баночка заветного лакомства, и ее отправили маршалу. Вот так...

Жукова тут всегда любили. И не забывали никогда.

…Мне кажется, при всей любви к Стрелковке, смышленый и амбициозный Егорка Жуков мечтал вырваться из нее куда-то далеко, в иную жизнь. Он хорошо учился в приходской школе, а в июне 1907 года отправится в Москву к дяде, учиться на скорняка. Там он будет постигать и науки, затем поступит на вечерние курсы и с успехом окончит их… Так начнется его карьера. И постепенно жизнь разведет его со Стрелковкой. Но он ее не забудет.

Он приедет сюда через много лет. Его легковушка преодолеет стрелковское бездорожье, жители деревни сбегутся, и Жуков будет говорить с ними тепло, как с родными. И пообещает вернуться. И выпить чаю — под огромными деревьями.

Он уже не сможет этого сделать. И со временем там, где так и не состоялось чаепитие, ему поставят памятник. Так маршал вернется на родину как символ того, что место рождения тебе дается свыше, а судьбу ты выбираешь сам...