От калачницы до блогерки: зачем женщинам специальные названия

В число финалистов премии «Просветитель» вошла книга Ирины Фуфаевой «Как называются женщины». Она посвящена модной (или, как сказали бы некоторые, хайповой) теме феминитивов.

Автор книги — кандидат филологических наук, научный сотрудник РГГУ. Скорее всего, Ирина Фуфаева не назвала бы себя (разве что в шутку) ни «авторкой», ни «научной сотрудницей». Она остается «над схваткой», хорошо понимая как тех, кто норовит создавать подобные слова, так и тех, кого эти феминитивы раздражают. Правда, местами к ее лингвистическим объяснениям хочется добавить собственные предположения — социологические.

Феминитивы стали широко обсуждаться лет пять назад. А настоящий взрыв интереса к ним произошел в мае 2019 года благодаря пользовательнице «Инстаграма» Белле Раппопорт: девушка просила у одной фирмы образцы косметики в обмен на рекламу, а получив отказ, опубликовала его вместе со своим письмом. История разлетелась по социальным сетям и газетам, и только ленивый не посмеялся над началом ее обращения: «Здравствуйте. Я блогерка…» Немудрено, что многим показалось: феминитивы — феномен совсем молодой.

Ирина Фуфаева пишет: «Порой на дискуссиях вырисовывается… представление — мол, раньше у женщин не было никаких профессиональных занятий, а потому и феминитивы были не нужны. Их попросту не придумывали, кроме разве что… «прачки». Разоблачению этого мифа — и рассказу о богатейшем прошлом российских феминитивов — посвящена большая часть книги. «Отрицая <…> реальные слова, мы перечеркиваем реальную историю женщин, женских занятий, творчества, достижений», — предупреждает Фуфаева.

Но выясняется, что обилие обозначений для женщин на протяжении веков не имело ничего общего с распространением эмансипации. Мы бы даже сказали (у Фуфаевой этого тезиса нет), что эти явления находились в противофазе.

Пока женщины были ограничены в правах, пока им приходилось пробивать дорогу к образованию и самореализации, русский язык пестрел феминитивами: «калачница» (XVI–XVII века), «комедиантша» (XVIII век), «философка» (XIX век), «приват-доцентка» (начало ХХ века). Переломным этапом стала середина ХХ века: мужской род в обозначениях профессий и статусов незаметно превратился в общий. Например, в женских изданиях начала ХХ века служащую, проверяющую билеты в трамвае, называли «контролершей» (а не «контролером») более чем в половине случаев. В 1950-е годы — в 13% случаев, в 1980-е — в 4%. В конце 1920-х годов в списке профессий, рекомендуемых для женщин, из 278 названий 220 были феминитивами. А в классификаторе «Профессии рабочих, должности служащих и тарифные разряды» 1975 года абсолютное большинство обозначений — уже в мужском роде.

Ирина Фуфаева объясняет это тенденцией к экономии языковых средств и сравнивает с другим массовым явлением — отказом от склонения топонимов («живу в Одинцово»). Нам кажется, причина еще и в том, что к концу советской эпохи образ работающей женщины столь прочно вошел в общественное сознание, что специальные обозначения казались просто ненужными. В книге цитируется признание филолога Марии Елиферовой, родившейся в 1980 году: в детстве Маша думала, что «врач» — слово женского рода (как «ночь»), потому что дяденек-докторов видела только на картинках.

Кстати, манера некоторых «блогерок» придумывать новые названия для женщин даже в тех случаях, когда есть устоявшиеся, — возможно, аллергическая реакция на феминизацию многих профессий. Особенно профессий, связанных со сферой обслуживания и воспитанием. Настрадались девочки в детстве от крикливых «лифтерш» и тяжеловесных «директрис» — вот и хотят, чтобы в новой жизни их окружали вежливые «лифтерки» и подтянутые «директорки». «Чтобы никаких ассоциаций с черным халатом, значком «Отличник народного просвещения» и мощным шиньоном!» — иронизирует Фуфаева.

Но почему «директриса» и «лифтерша» в свое время прижились, а вот «авторка» и «блогерка» режут слух? А здесь объяснение как раз чисто лингвистическое. От одушевленных существительных, заканчивающихся на «-ор», «-ер» и «-ар», образуются феминитивы с «-ка», только если… в исходном слове ударение падало на последний слог: «пионерка», «танцорка», «санитарка».

Разумеется, Ирина Фуфаева не пытается никого отговорить от изобретения новых феминитивов. Но напоминает, что прежде чем вносить разнообразие в русский словарь, надо воспользоваться тем разнообразием, которое в нем уже существует. Не стремиться образовывать женский род от любого слова, а вспомнить, нет ли у него синонима с более удобным окончанием. И не нужно будет «стоматологини» — ее инструмент перехватит «дантистка», а вместо чудаковатой «шоферки» за рулем окажется вполне серьезная «водительница».

Читайте также: «Стук колес, рельсы, пейзажи за окном»: жительницы столицы осваивают мужскую профессию