Главное
Путешествуем ВМесте
Карта событий
Смотреть карту
Приметы и советы

Автор

Лев Рудский
Мэтр
[b]Ничуть не преувеличим, сказав, что Борис Ефимович Ефимов — это целая эпоха в международной журналистике, в ее разделе политической карикатуры.[/b]Он действительный член Российской академии художеств, народный художник СССР и России, заслуженный деятель искусств России, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственных и международных премий, участник Второй мировой войны, кавалер трех орденов Ленина, трех орденов Трудового Красного Знамени, ордена Октябрьской революции и ордена «Знак почета», многочисленных зарубежных орденов и медалей, из которых немало боевых. Но он ветеран и в ином смысле слова! 28 сентября 2002 года Борису Ефимовичу исполнится 102 года со дня рождения. Из них 97 лет он рисует карикатуры.Моя беседа с этим необыкновенно остроумным и в то же время очень предупредительным, корректным и вежливым человеком началась с того, что он сказал: — Меня сегодня нередко называют аксакалом. Может быть, еще и потому, что мои предки — таты (горские евреи) — выходцы с Северного Кавказа, из Дагестана. Аксакал, саксаул… Не надо. Я не собираюсь изрекать какие-то истины типа: «Я так считаю, я уверен». Я все воспринимаю так же, как и вы: с удивлением и радостью, с тревогой и печалью, с негодованием и болью. Увы, долголетие имеет некоторые отрицательные стороны: меня превратили в некое «справочное бюро». Ведь я могу говорить все что угодно — проверить-то уже некому. Но я говорю только то, что знаю, в чем уверен.Родился Борис Ефимов в Киеве в семье сапожника Ефима Моисеевича Фридлянда и простой женщины из украинского местечка Остер Рахили Савельевны Гофман. С пяти лет маленький Боря начал рисовать. В четвертом классе реального училища (жили они тогда в Белостоке) за ним уже прочно закрепилась кличка Карикатурист. Он делал рисунки для рукописного журнала, который редактировал его старший (на два года) брат Михаил. Спустя годы он, взяв псевдоним Кольцов, станет известным писателем, журналистом, создателем и первым главным редактором журнала «Крокодил», возобновит выход журнала «Огонек», станет одним из инициаторов создания газеты «Вечерняя Москва».В 1917 году братья без колебаний встают на сторону большевиков. В первые годы Гражданской войны Борис работает в Харькове и Одессе заведующим подотделом изобразительной агитации ЮгРОСТА, потом в газете Политуправления 12-й армии, служит в народном комиссариате по военным делам под началом Николая Подвойского.Поступает в Киевский институт народного хозяйства на железнодорожный факультет и одновременно работает в журналах «Зритель» и «Киевская иллюстрация», в газетах «Молот и плуг», «Киевский пролетарий», «Пролетарская правда».— Мы учились на фронтах гражданской войны, и это было не хуже «университетов» Горького. В 1918 году я начал активно рисовать и печататься. В то время Украина являлась державой под эгидой ясновельможного гетмана Скоропадского. Это был неповторимый и необычайно интересный период в жизни Украины. Но настоящим политическим карикатуристом я стал в 1919 году (тогда в Киеве во второй раз установилась советская власть). Своей колыбелью как сатирика я считаю газету «Красная Армия», напечатавшую мои первые политические карикатуры.В Киевском институте Борис Ефимов проучился только до 1921 года, так и не получив высшего образования. Что не помешало ему, как он сам говорит, стать академиком. Михаил Кольцов, с 1920 года работавший в газете «Правда», звал брата в Москву, но…— Я не мог уехать из Киева. Я был начальником художественно-плакатного отдела УкРОСТА, и к тому же у меня были и личные дела — женщина. Мы собирались пожениться. Но у нас, у нашего народа, так быстро ничего не делается. Года два встречались, гуляли, дружили. Моя Рузя Борисовна Корецкая была строгих правил. Пришлось их соблюдать. Так что в Москву я приехал только в 1922 году и женатым человеком.Начались годы работы в газетах «Правда», «Известия», «Красная звезда». Это было время встреч с Маяковским и Луначарским, Катаевым и Троцким, Каменевым и Калининым, Ильфом и Петровым, Светловым и Твардовским…Практически все известные в те годы писатели или общественные деятели стали героями рисунка или шаржа, вышедшего из-под острого пера Ефимова. В 1928 году он осмелился нарисовать Сталина: узкий лоб — еще уже, усы — еще гуще, сапоги — еще тяжелее, монстр, одним словом. Марине Ильиничне, сестре Ленина, шарж понравился. Но на всякий случай решили отправить в Кремль «на визу». Оттуда пришла лаконичная резолюция: «Не печатать». Больше Борис Ефимович так вольничать с образом Хозяина не решался. Тем более к тому времени был уже определен круг дозволенных сатирикам тем: разрешалось изображать пережитки капитализма, «отрыжки» прошлого, бюрократов, лентяев, внешних врагов и их приспешников.— Однажды в «Правде», когда я там находился, Марию Ильиничну Ульянову подозвали к телефону, и она спросила: «Это ты, Володя?» Я был ошеломлен, ведь она разговаривала с самим Лениным! А вот еще случай… Перед высылкой Троцкого из Москвы я, знавший его с Гражданской войны, пришел проститься. И вот когда я собрался уходить, Лев Давидович снимает с вешалки пальто и держит его за моей спиной. Смущенный, я никак не мог попасть в рукава. Сам Троцкий подавал мне пальто! Вскоре Льва Давидовича объявили самым страшным врагом Страны Советов. Понятно, что и карикатуристы стали изображать его соответственно. Политическая карикатура вообще призвана отражать характерные черты данного исторического момента. Я не живописец, который рисует березу, рощу, берег моря, баркасы. Все это можно нарисовать и через со лет. А политический карикатурист — это публицист, который должен быть в курсе того, что происходит сегодня, сейчас, и профессионально отобразить то или иное событие. С другой стороны, у карикатуриста есть и любимые персонажи.Мне, например, нравилось изображать Черчилля, де Голля, Гитлера. Это я придумал знаменитый образ руководителя гитлеровской пропаганды Геббельса — с хвостиком, как у Микки Мауса. Мои карикатуры на него печатались в «Красной звезде», и тогдашний главный редактор газеты генерал Давид Ортенберг, когда ему приносили читать номер, всегда спрашивал, есть ли Геббельс «с хвостиком». Потому что эти карикатуры нравились бойцам. И Сталину нравились. Знаете, во время войны не все лежали в снегу с автоматом. Я был журналистом-фронтовиком и часто выезжал на передовую с такими писателями, как Константин Симонов, Василий Гроссман, Александр Кривицкий, Юрий Жуков… Все они носили военную форму, и я тоже.Имел даже звание майора. А гестапо внесло мою фамилию в «черный» список тех, кого надо «найти и повесить».В суровые годы войны на второй план ушла саднящая боль о погибшем в чекистских застенках брате — выдающемся публицисте Михаиле Кольцове, одним из первых в стране написавшем о фашистах, о войне в Испании. Помните, как сказал о легендарном Мигеле (так называли Кольцова) Всеволод Вишневский: «Мы дали Испании танки. Мы дали Испании самолеты. Мы дали Испании Михаила Кольцова». Дали, но спасти от рябого изувера не смогли… «Шпион пяти разведок» Кольцов был казнен вместе с подобными ему «врагами народа» Мейерхольдом и Бабелем в ночь на 2 февраля 1940 года.В квартире Бориса Ефимова на стене висит портрет его брата кисти Исаака Бродского. Недавно внук Бориса Ефимовича Виктор Александрович Фрадкин выпустил книгу «Дело Кольцова», в которой опубликованы стенограммы допросов «талантливейшего и наивнейшего чудака страны советов», как назвал Михаила Кольцова Генрих Боровик. Книга эта, по словам Боровика, не имеет себе равных по глубине проникновения в трагедию тех лет.Но почему Сталин оставил на свободе младшего брата?— Этого я не знаю, но нисколько не сомневаюсь, что «дело» было заготовлено. Но Сталин, видимо, сказал: «Нэ-э трогать». И меня «нэ-э тронули». Хотя душевного покоя у меня не было до самой смерти тирана. Сегодня, слава богу, уже не «посадочное» время, но — пристрельное, взрывоопасное. Убивают в машинах, в подъездах, взрывают дома. Ужас какой-то… Борис Ефимович был женат дважды. От первого брака у него есть сын Михаил (ему 72 года) — журналист, дипломат, востоковед, и внук Андрей — тоже дипломат. Вторая жена Бориса Ефимовича — Раиса Ефимовна Фрадкина — была уникальной женщиной. С ранних лет она увлеклась революционными идеями, работала в секретариате В. И. Ленина под руководством Фотиевой.— Раиса Ефимовна печатала статьи и письма под диктовку самого Ленина. Вместе с ней там работала Надежда Сергеевна Аллилуева. Когда она вышла замуж за Иосифа Виссарионовича Джугашвили, девочки удивлялись, мол, зачем ты, такая хорошенькая, стала женой этого страшного и ревнивого грузина, который, уходя, даже дверь закрывает на ключ? У Раисы Ефимовны был свой сын. Его сын, мой внук Виктор Фрадкин, кинематографист, а его жена Вера Лескова — актриса Театра имени Пушкина. Вот они меня и обихаживают. Я даже не знаю, сколько рублей у меня пенсия.Очень немного. Выдающийся карикатурист с мировым именем сегодня отнесен к категории малоимущих, и ему по линии собеса или еще какой организации положен продовольственный паек... Нехотя упоминая об этом, Борис Ефимович тут же читает любимое стихотворение Роберта Рождественского, ставшее песней: [i]«Я часто время торопил,/ Привык во все дела впрягаться,/ Пускай я денег не скопил,/ Мои года — мое богатство»[/i].Некоторое время назад Б. Е. Ефимов жил ожиданием сложной операции на глазах, надеясь, что оставшиеся 5% зрения превратятся в обещанные врачами 35, и он снова сможет рисовать и печатать на машинке.Слава богу, операция прошла успешно.На старенькой пишущей машинке Борис Ефимович летом 1999 года отстучал и черновик письма английской королеве-матери, поздравив ее с 99-летием. Вот выдержки из него: «Знаю о вашей широкой общественной и культурной деятельности, о вашем бесстрашии, с которым вы разделили суровые испытания, выпавшие на долю англичан в годы Второй мировой войны. В этой войне наши народы стояли рядом в борьбе против общего врага, и я беру на себя смелость предложить вашему Величеству недавно вышедший в свет мой альбом, отражающий незабываемые события того великого и страшного времени. И выражаю надежду, что, если судьба позволит, также искренне поздравить вас со 100-летней годовщиной».В ответ королева-мать прислала своему российскому адресату проникновенное письмо и роскошно изданную книгу «The Queen Mother’s Century». Со столетним юбилеем Борис Ефимович свою коронованную сверстницу тоже поздравил. Жаль, что она не дожила до сегодняшнего дня… На мой последний вопрос: «А сколько же вы всего создали карикатур?» последовал ответ: — Начните отсчет с 1919 года, помножьте на 365 дней. Помните, Олеша писал: «Ни дня без строчки!» Так вот и у меня не было дня, чтобы я не нарисовал карикатуру, а то и двепять-десять.[i]Я подсчитал. За свою творческую жизнь Борис Ефимович Ефимов нарисовал более тридцати пяти тысяч карикатур. И тут, как говорится, не убавить, разве что прибавить… [/i]
Развлечения
Генрих Боровик: Мое кредо – честно исполнять свой долг
[i]Генрих Аверьянович Боровик родился в Минске, но прожил там всего две недели. Свое появление на свет в столице Белоруссии называет «техническим рождением». Просто его родители оказались там на гастролях. Отец Генриха Авиэзер Абрамович был главным дирижером Театра музыкальной комедии, а мама Мария Васильевна Матвеева – артисткой, пела и танцевала. Люди творческой профессии, свободолюбивые, они в загсе не расписывались, а жили по принципу: «Если мы любим друг друга, то бумажка нам не нужна, а если не любим, то и она нам не поможет».И расписались только в 1945 году, когда Генриху исполнилось 16 лет и ему нужно было получать паспорт.[/i][b]– Какой же город вы считаете своей родиной? [/b]– После нескольких лет блужданий по свету мы осели в Пятигорске. Здесь я и провел все школьные годы, за исключением того короткого промежутка времени, когда Пятигорск на несколько месяцев оккупировали немецкие захватчики и семья вынуждена была уехать в Среднюю Азию. Вот Пятигорск и есть моя родина.Отец и мать являются основателями Пятигорского театра музыкальной комедии. О чем свидетельствует мемориальная доска, укрепленная на здании. Театр был хороший, интересный. А сам Пятигорск научил меня многому, и прежде всего интернационализму, потому что там жили люди многих национальностей. Моим близким другом был Махмуд Эсамбаев, который начинал свою карьеру в балете Театра музыкальной комедии. Мама говорила: «Махмудик, ты будешь великим танцором». В 1944 году, когда чеченцев и ингушей депортировали с родных мест, театр его отстоял, и он остался в Пятигорске.Но потом он сам, видимо, чтобы разделить судьбу своего народа, добровольно уехал в Среднюю Азию. Он был замечательным парнем, и мы с ним дружили до самой его смерти. Он умер за месяц до гибели Артема. У меня было 70-летие, а Махмуд как раз лежал в больнице.Но он прямо с больничной койки пришел ко мне на юбилей...С Пятигорским театром у меня связана одна потрясающая история. Где-то в 70-х годах в Болгарии я случайно познакомился с нашим дипломатом. Мы разговорились, и он рассказал о том, как во время войны был ранен в позвоночник и лечился в Пятигорском госпитале.Операцию ему делал известный хирург Богораз, который сказал: «Жить ты будешь, но ходить вряд ли». Но парень не хотел мириться с этим и однажды снова спросил у врача: «Неужели ничего нельзя сделать?» Хирург ответил: «Таких лекарств, чтобы вылечить тебя, нет, но напротив госпиталя находится Театр музыкальной комедии. Пусть твои друзья на носилках, на руках, как угодно каждый вечер носят тебя туда. Я договорюсь, чтобы тебе там было место. Ты смотри «Сильву», «Марицу», «Свадьбу в Малиновке» и, может быть…» Не знаю, сколько времени носили друзья раненого в театр, только оперетта сделала свое дело. Смех и хорошее настроение подняли его на ноги. И тогда я, волнуясь, спросил дипломата, не помнит ли он фамилию кого-нибудь из актеров. Он отвечает: «Ну, как же, я хорошо помню, была такая Мария Васильевна Матвеева». Моя мама! Представляете, что для меня это значило! Недавно я побывал на 65-летии театра. И когда прямо в зале рассказал эту историю, актеры чуть не плакали.[b]– Постоянное общение с музыкой, театром не могло пройти бесследно. Родители не готовили вас в музыканты? [/b]– Я учился играть сначала на скрипке, потом на фортепиано, но не в музыкальной школе, а с преподавателем. В восьмом классе создал в школе джаз-ансамбль. И с этим «джазом» мы ходили по госпиталям Пятигорска, выступали перед ранеными, пели «Раскинулось море широко» и другие популярные песни. Но дальше этого дело не пошло.[b]– Говорят, вы были вундеркиндом.[/b]– Трудно сказать, но учился на одни пятерки, усиленно изучал английский и немецкий языки. Мне это было интересно. Школу окончил с золотой медалью. Кстати, из этой же школы вышло немало известных людей – к примеру, Сергей Михалков, Александр Солженицын. Родители купили мне билет на поезд, и я поехал в Москву – поступать в МГИМО. Через пять лет, холодным летом 1952 года, с «красным» дипломом окончил этот вуз. После чего стал работать в международном отделе журнала «Огонек».[b]– Помните свою первую командировку? [/b]– В 1954 году в Венгрию, потом были Польша и Китай. Это были тогда «горячие точки». Я ездил с фотожурналистом Дмитрием Бальтерманцем. И хотя сам умел фотографировать с детства, но тут уже учился мастерству. Он был гениальным учителем. Потом были Вьетнам, Бирма, Суматра, Индонезия, где шли настоящие бои. Там я был единственным иностранным журналистом, которому разрешили находиться в стране. После той командировки в «Огоньке» вышла целая серия моих очерков. Я даже написал небольшую повесть. Однажды кто-то из коллег принес мне «Вечернюю Москву» с кроссвордом, в котором я прочитал: «по горизонтали – талантливый молодой журналист, автор очерков об Индонезии».В ответе стояла моя фамилия – Боровик. Тогда я пошутил: вот когда увижу «Боровик» по вертикали, буду считать, что жизнь удалась на все сто процентов! Но я, кажется, так и не дождался этого.А ту повесть я попросил прочитать Сергея Владимировича Михалкова. Он быстро ее прочел, позвонил и сказал: «Слушай. Никакая это не повесть!» Я сразу скис. Но он тут же добавил: «Это – готовая пьеса.Ее только надо переписать… И неси в театр!» Я спрашиваю: «В какой?» Он: «В тот, который ближе к дому!» И я понес в театр на Малой Бронной, который тогда возглавлял Андрей Александрович Гончаров. Пьесу взяли. Вскоре она уже шла под названием «Мятеж неизвестных». Там играли замечательные актеры – Броневой, Тенин, Волков.Вдохновленный такой удачей, я собрался было писать пьесы и дальше, но тут произошла революция на Кубе, и я помчался туда. Эта революция меня очаровала. Фидель Кастро, Че Гевара, который подарил мне свой берет… Как всякая революция, особенно в начале, она перезаряжает твои аккумуляторы: ты воодушевляешься и веришь в лучшее будущее человечества.[b]– Говорят, там вы познакомились с Эрнестом Хемингуэем. Как это вышло? [/b]– Анастас Иванович Микоян посещал его с неофициальным визитом и взял меня. Коротко обо всем не расскажешь, но минут через тридцать мы были с Папой (так на Кубе звали писателя) на «ты». Я спросил Хемингуэя, не разрешит ли он мне задать ему два-три вопроса, он ответил: «Хенри! Какие два-три?! Вы же еще здесь остаетесь? Я вас приглашаю на рыбалку, там и поговорим». И мы действительно отправились с ним на рыбалку. А потом Роман Кармен (с которым к тому времени, несмотря на значительную разницу в возрасте, мы стали друзьями) предложил мне сделать с ним фильм о Кубе, и мы создали «Пылающий остров». Я был автором сценария.[b]– Когда-то вы еще и жениться успели… [/b]– Это – необыкновенная история. Я как раз вернулся из Вьетнама. Моя будущая жена Галина Михайловна к тому времени окончила педагогический институт, преподавала историю в школе. Мне было 26 лет, а ей – 23 года. У нас с ней был длинный, продолжавшийся почти год телефонный роман. Мы не видели друг друга, только разговаривали по телефону. И все это благодаря моему приятелю, который сказал, что на вечере в пединституте он увидел удивительной красоты девушку. Но она вся из себя такая, что… Однако ему удалось достать номер ее домашнего телефона. Только подруги предупредили: она не вступает в беседу, как только услышит чужой голос, тут же бросает трубку. Мы поспорили на бутылку коньяка, что у меня получится ее разговорить. Я выиграл, но он должок так до сих пор и не отдал. Мне до сих пор кажется, что я женился на самой красивой девушке Москвы. 28 июля 2005 года отметим золотую свадьбу. В 1956 году родилась наша дочь Мариша, в 1960-м – Артем.[b]– В 1966 году вы на долгих семь лет уехали в США. Чем там занимались? [/b]– Одной из самых запомнившихся встреч в Нью-Йорке стала встреча с бывшим главой Временного правительства Александром Федоровичем Керенским. Ему тогда исполнилось 87 лет. Я понимал, что если запрошу у Москвы разрешение на интервью, то мне его не дадут. Я разыскал номер телефона Керенского и позвонил. Он обрадовался, что кто-то из Советского Союза им заинтересовался, и пригласил в гости. Я взял с собой жену: ей как историку это было интересно, и мы пошли к нему домой. Мы провели у Керенского прекрасных три часа. Он оказался нормальным, порядочным человеком, патриотом России. Но сразу же попросил нас: «Ну скажите там, в Москве, пусть они перестанут писать, что я бежал в женском платье! Я уезжал в своей одежде. И все мне отдавали честь, даже большевистские солдаты». Я рассказал об этом Бондарчуку, снимавшему тогда фильм «Красные колокола». Так у него Керенский уезжал из Зимнего в своем френче. Историческая справедливость восторжествовала.Очерк о Керенском я написал и отдал в «Литературку». Но его, что-то путано мне объяснив, не напечатали.[b]– А как вы познакомились с Папой Римским? [/b]– В 1987 году меня избрали председателем Советского комитета защиты мира (СКЗМ), вице-президентом Всемирного совета мира. И тут к нам поступило приглашение от Папы Римского направить к нему для аудиенции небольшую делегацию нашего СКЗМ. Такое случилось впервые за всю историю папства, царской России и CCCР. Видимо, Папе о нас рассказала мать Тереза, с которой у нас сложились хорошие отношения. Мы помогли ей открыть несколько сестринских постов в наших детских больницах. Папа принял нас очень дружелюбно. Это была теплая человеческая беседа.Понтифик интересовался, что идет у нас в театрах, как живут люди.Вместо положенных для аудиенции 15 минут мы пробыли у него 45! Под конец я спросил его: «Ваше Святейшество, а что, трудно быть Папой Римским?» На что он мне, подперев щеку, сказал: «Ой, трудно, Хенрик!» Но поняв, что на такой ноте заканчивать беседу нельзя, хлопнул меня по плечу и произнес: «Трудно. Но с Божьей помощью можно!» [b]– Вы много колесили по миру.Не было желания уехать из России совсем? [/b]– Никогда. Куда? В Израиль? По еврейским законам я не еврей, потому что у меня мама русская. Да к тому же я воспитан в русской среде и на русской культуре. У меня друзья самых разных национальностей. Не в нации дело, а в человеке, его душе. Моя родина здесь, в России.[b]– Не знаю, как вас спросить о сыне Артеме… [/b]– Меня всегда спрашивают, как мне удалось воспитать такого сына, как Артем. Когда мы летом жили на снятой даче на Пахре, он видел, кто к нам приходил в гости. Заходит, например, Константин Симонов и говорит: «Ну, что, старик-Боровик, сколько ты сегодня написал страничек?» Или Роман Кармен, Юрий Нагибин, Михаил Ромм, Зиновий Гердт… Какие прекрасные люди были! Сережа Антонов (это автор «Дела было в Пенькове») жил напротив нас. Однажды Тема приходит, ему было лет пять, ест яблоко и произносит: «А почему все говорят, что антоновские яблоки самые лучшие, у Солодаря тоже хорошие».У меня с Артемом очень много совпадений – и трагических, и счастливых. В 1982 году он, как и я, окончил МГИМО. Так как он хорошо учился, то его распределили по высшему разряду – в МИД. Но он отказался и пошел в журналистику. Когда мне было 27 лет, вышла моя первая книжка в библиотеке «Огонек» под номером 45. Невероятно, но первая книжка Артема тоже вышла в библиотеке «Огонек» под номером 45, и ему тоже было 27 лет. Мы оба ездили по «горячим точкам». В Афгане я в общей сложности находился месяца четыре. И Тема там был несколько раз. Это стало очень серьезным испытанием и очень большим рывком в его жизни.Я потом узнал, что Артем пробился к начальнику генштаба маршалу Ахромееву и попросил его дать ему письменное разрешение на участие в боевых действиях. Журналистам такого документа никогда не давали. Но, пользуясь тем, что меня хорошо знали, Темка на вопрос маршала: «А отец знает?» – соврал, что да, конечно же, знает. И тогда Ахромеев дал разрешение. Артем и в разведку ходил, и десантировался, и в засаде сидел… Из Афганистана он приехал другим, изменившимся, почерневшим.Днем отсыпался, а поздно вечером включал «Реквием» Моцарта и всю ночь писал. Он первым написал честные очерки об этой войне, о ее бессмысленности.
Развлечения
Эксклюзивы
Вечерка ТВ
Приметы и советы
Проще, чем кажется
Мнения
Никита Миронов
Никита Миронов

Иноагентов нужно сажать?

Александра Ерошенко
Александра Ерошенко

Стартовал прием заявок на участие в литературной премии «Глаголица»

Екатерина Рощина
Екатерина Рощина

Пока живут на свете дураки: почему нас обманывают мошенники?

Елена Соломатина
Елена Соломатина

Фрукты нужно есть каждый день

Эдуард Бояков
Эдуард Бояков

Донбасс — главный узел

Дмитрий Толкачев
Дмитрий Толкачев

Чемодан, вокзал, Россия

Виталий Сучков
Виталий Сучков

Нам нельзя забывать уроки прошлого

Все мнения
О проекте
Спецпроекты
images count Мосинжпроект- 65 Мосинжпроект- 65
▲
vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.

  • 1) Нажмите на иконку поделиться Поделиться
  • 2) Нажмите “На экран «Домой»”

vm.ru

Установите vm.ru

Установите это приложение на домашний экран для быстрого и удобного доступа, когда вы в пути.