Храпессор на последнем вздохе

[b]М. Курочкин. «Имаго». Режиссер Н. Чусова. На сцене МХАТа им. Чехова.[/b]Сначала был царь и художник Пигмалион, который сотворил красивейшую статую, назвал ее Галатеей, влюбился в свое творение, и богиня любви Афродита растаяла и оживила ее.Затем были картины Буше, Пикассо, скульптура Фальконе, оперы Керубини и Рамо, кантата Баха и прочая и прочая на тему этой любовной истории. Потом Бернард Шоу, оттолкнувшись от античной истории, написал остроумную комедию, где знаменитый филолог Хиггинс на спор обучил бедную цветочницу Элизу Дуллитл акценту и манерам леди голубых кровей. И, наконец, известный художник и не менее известный продюсер Павел Каплевич запустил проект под названием «Имаго» — вольные импровизации на тему «Пигмалиона». Начинаю с имени продюсера, потому что доверяю пресс-релизу: «То, что «Имаго» появился на свет, как минимум наполовину — заслуга Каплевича. Именно он проводил долгие часы в разговорах, уговаривая, казалось, бесповоротно ушедшую со сцены Вертинскую, выстрелить вновь. Он подвел культового Максима Курочкина к идее создания римейка «Пигмалиона». Он подсказал кандидатуру Нины Чусовой на роль режиссера».То, каким «Имаго» появился на свет, стало быть, тоже как минимум наполовину – заслуга Каплевича. Оплодотворенные Каплевичем (то есть, разумеется, его идеями) спектакли получаются буйными, психоделическими, перенасыщенными гэгами, фенечками да прибамбасами перфомансами. «Имаго» же – это процесс преображения куколки в бабочку (дурнушки в красавицу, эгоиста во влюбленного и так далее). Нина Чусова, которая до сих пор ставила внятные, заводные, веселые везде, где можно, и печальные везде, где нужно, спектакли («Шинель», «Гедда Габлер», «Герой»), на сей раз представила спектакль не менее энергичный, но оч-чень сумбурный.Смешного в нем много. Например, пикировка Пикеринга (Павел Деревянко) и Хиггинса (Владимир Симонов) с попеременным скоростным сниманием-надеванием шляп и запихиванием-выниманием сигар, которые они в итоге курят на брудершафт. Или «возбудившаяся» сабля Пиккеринга, поднятая на невидимых зрителю лесках. Однако «Имаго» расползается по швам — на гэги, примочки, словечки («храпессор», «последний бздох») и в итоге утомляет, как чересчур громкая дискотечная музыка.Самые смешные и органичные здесь – Павел Деревянко и Александр Гришаев в роли пышнотелой мамаши Хиггинс. Самая знаменитая и главная – Анастасия Вертинская, покинувшая мхатовскую сцену 13 лет назад. Ради нее сочинялось «Имаго». Ради нее пришло столько бомонда, что «Чикаго» бы позавидовал.Она хулигански очаровательна в виде собирательницы окурков в первой части.Она не менее обворожительна, когда, попав на светский раут, сдает экзамен на «обыкновенную светскую дуру». Только ленивый не отметит шляпу в виде булавки — приколотая бабочка, дитя природы, пойманная и пришпиленная к светскому обществу. И только ленивый не проникнется ее последним монологом как раз на эту тему. И все же, возвращение Вертинской обернулось экспериментом, а не результатом, риском, но не победой.