Из дневника меломана

[b]Владим Владимирч, вам втирают шнягу![/b]Лет двадцать упорно хожу на все «круглые столы» по так называемой молодежной культуре. И всегда они – дело бесполезное. Представьте, что мать, очнувшись от занятости, пьянства, полного небрежения своими святыми обязанностями и нематеринского хамства, истерически поглаживает здоровенного детину по головке: «Мой маленький, чем я тебе еще могу помочь?» Это страна у нас такая.В агентстве по культуре в Гнездниковском собрали такой «круглый стол» (давненько не было – не до молодежи). От режиссера Кирилла Серебренникова до рэгги-хип-хоперов «Да Бац».От дирижера Феликса Коробова, руководителя оркестров двух ведущих оперных театров, до музыканта поп-группы «Гости из будущего» Юрия Усачева. Художники, артисты, писатели, галеристы, продюсеры – человек 50–70.Разговор был – как в воде. Многие, даже не выступив, уходили, хлопнув дверью… Что касается музыки, государство недавно дало деньги на новый фестиваль «Крещендо» (его организатор Денис Мацуев присутствовал). Но это потому, что этим делом занимался такой тертый человек, как Давид Смелянский. А зато еще более яркий фестиваль «Возвращение», не околачивающий президентские пороги, «печатает программки на ксероксе».А спонсорам интереснее поддержать шоу-бизнес, ночную жизнь. Как сказала пианистка Катя Сканави, «на гламурные проекты спонсоров всегда хватает…» Больше всего досталось телевидению. Знаменитая Тутта Ларсен не убоялась: «Через что транслировать свои идеи? Я испытываю неловкость. Я как человек СМИ культуру нести не могу. В стране монополия на информационные ресурсы, все служит иным целям, чем продвижение культуры. Я бы мечтала быть причастной к культурному процессу. Потому что я себя чувствую компьютером, которым забивают гвозди. Телеканал «Культура» – единственный ресурс, но, извините, он создан не для молодежи. У нас нет ничего. Музыка – и то не своя».Художник Хихус (Павел Сухих), проводящий фестивали комиксов «КомМиссия», был краток: «Отношения с государством? Не дай бог заметят – запретят все на фиг!» Иван Вырыпаев, знаменитый спектаклем «Кислород», прямотаки надорвался у микрофона: – Раз уж я говорю тут с государством… Владим Владимирч, вам втирают шнягу: все не так в театре, в музыке… Присоединяюсь к этому отчаянному крику.Государство упорно, постыдно не занимается новым поколением (кстати, программно ненавидящим слова «молодежь», «отрочество», «юность»), даже смешно говорить. Начиная живущими на копейки школами и заканчивая наплевательским отношением к так называемой молодежной субкультуре, в которой живет уже полмира. Так же наплевательски, давно ни на что не рассчитывая, «молодежная субкультура» относится к государству.После никак не связанных друг с другом монологов представителей будущего цвета нации, еще ничего не должного государству, договорились все-таки, что надо зайти на сайт агентства, грамотно заполнить заявку и отправить обратно. А вдруг?..По мне – так надо лупить, что можно. Государство не тетка, само пирожка не подсунет.[b]Кузнечик и вестминстерские колокола[/b]После таких геморов сидеть на концерте органной музыки – это рай.Наконец услышала, как в Доме музыки звучит новый орган (6 тысяч труб). По мне – жестковато. Главный хранитель Павел Кравчун объясняет: тут есть трубы, звучание которых окрашено в резкие, даже агрессивные тона. Есть даже торчащие горизонтально прямо в зал. (Их прообраз – старинные испанские фанфары.) И органисты, жадно набрасываясь на новенький инструмент, испытывают непреодолимый соблазн злоупотребить эффектной краской.По-моему, отговорки. Просто отечественные исполнители за десятки лет досконально изучили наши старые добрые органы в Большом и Малом залах консерватории, в Зале им. Чайковского. Годами слушая друг друга, они точно знают, какой регистр как звучит даже с последнего ряда. (Ведь сидя за органом, этого уже не услышишь.) И мы, московские меломаны, привыкли к их взвешенной, выверенной для родных залов регистровке.Мне в отличие от многих коллег акустика Светлановского зала ужасной не кажется. Но для такого большого, с норовом, «необъезженного» органа пространство, может, не той формы – и звуки удивленно утыкаются в преграду, на которую не рассчитывали…На шикарном Фестивале органной музыки в ММДМ играл почтенный Жан Гийю, человек-перышко, тоненький, узенький, с чуть приподнятыми плечами, чудо – будто из XIX века. Невероятна власть столь хрупкого человека над тысячами звуков 84 регистров. Ведь здесь диапазон – от нижней границы ультразвука вниз до регистра «голос кита» (на две октавы ниже контрабаса). Кресла в зале вибрируют на громких, долго тянущихся аккордах. И кто-то еще предпочитает слушать музыку в записи? Да тут прямо массаж внутренних органов, на органном-то концерте! Гийю, кроме Баха и Листа, в светском зале позволяет себе роскошь сыграть собственные сочинения – со Львом Слепнером, солирующим на маримбе (вроде ксилофона, но с мягким звуком). Забавно видеть Слепнера (представителя «молодежной культуры»), персонажа джазовых фестивалей в саду «Эрмитаж», на одной сцене с главным органистом церкви Св. Евстафия в Париже. Лев старается, даже подпрыгивает. Его маримба с органом клеится, и почтенный Гийю каждый раз довольно кивает Слепнеру, подстраховывая его вступление. И тот потом ходил на фестивале настоящим героем. Позавидуешь.Конечно, конек Гийю – импровизация. С самого начала на сцене слева стоит золотой поднос – можно написать записочку с темой. Я написала «Чижик-пыжик» – но номер не прошел.Гийю из целой лохматой пачки выбрал три темы. И на место моего «Чижика» уверенно выпрыгнул «В траве сидел кузнечик».Народ, конечно, обомлел от чьей-то наглости. Еще пара подходящих тем – и Гийю выкладывает все три бумажки на пюпитр, чтобы постоянно были перед глазами. Чуть подумав, начинает сплетать их в долгую композицию, красиво блуждает по мануалам и педалям, ища момент, как бы свести концы с концами и поставить жирный, сотрясающий бархатные кресла аккорд. Что говорить – впечатление на всю жизнь. Вместе с угодившим в историю кузнечиком.Другой корифей фестиваля в ММДМ – Джеймс Эдвард Гёттше, органист базилики Св. Петра в Ватикане. Совершенно иная манера! Нигде не вязнущий Бах (такого не бывает), фантастическая стабильность ритма (какую волю нужно иметь?!), определенность во всем. Бах даже как-то утратил свой флер потусторонности. Гёттше играет как шьет – укладывая стежок за стежком. (Гийю рядом с ним – мятежная душа.) Всем своим видом невозмутимого крепыша, пусть и с концертной бабочкой на шее, Гёттше словно говорит: тише, тише, я не артист все-таки, я служитель. Смятение не собьет его ни с ритма, ни с толку. А ты думала, у Папы Римского слюнтяй какой-нибудь придворный работает?..Почти разочаровавшись в его Бахе, растаяла во втором отделении. Я не знаю ни Теодора Дюбуа («Офферторий» в стиле «грустная мелодия»), ни Жеана Алена («Литании» с затейливой, как в древнем фольклоре, полиритмией), ни Фернандо Джермани («Анданте», использующее всю специфику современных возможностей). Но вот где Гёттше въехал в свою стихию сполна! Эффектные декоративные «Вестминстерские колокола» Луи Вьерна вызвали заключительные овации. И Гёттше, выйдя из-за органа на поклоны, как мне показалось, отдал публике честь. И она получила свои заслуженные Токкату и Фугу Баха, самое известное в мире органное сочинение.Да-бу-да-а-а… Хороший органист у Папы Римского. Очень какой-то правильный человек.[b]Птицы на сосне[/b]90-летие Рихтера не отметила никак. Фильм «Рихтер непокоренный» у меня на кассете засмотрен до дыр, в «Дневниках» его я роюсь часто. Рихтер и так постоянный персонаж в моих книжных развалах на трех письменных столах. Тут у меня и Нейгауз, и Юдина, и оперные либретто, и терапевтический справочник – все для вправления мозгов в случае паники или тяжелого душевного разлада.«Дневники» Рихтера дорогие и не всем интересны (записи краткие, четкие, почти деловые). Но попадаются еще в продаже воспоминания «По направлению к Рихтеру» режиссера Юрия Борисова (сына Олега Борисова).Очень достоверные. А лучшее – книга Валентины Чемберджи, но ее уж давно не достать.Успела я в Большой зал консерватории только на один концерт филармонического фестиваля «Приношение Святославу Рихтеру». Играл норвежский пианист Лейф Ове Андснес, а дирижировал Михаил Плетнев. Как не пойти! Нехорошо подсчитывать, но все-таки ведущий концерта Святослав Бэлза привел убийственную цифру (это, конечно, Монсенжон, автор фильма, с калькулятором сидел – жутко дотошный дядька): Рихтер за свою жизнь исполнил 27 тысяч 91 произведение, и не по разу.После такого заявления можно было прийти в себя только от потрясающего исполнения Концерта Грига Андснесом.…Боже ты мой, а как его играл сам Рихтер! Ему самому нравилась (это редко бывало!) запись с дирижером Ловро Матачичем – он не раз упоминает ее в «Дневниках». И ведь Концерт-то – подумаешь, его в мое время в школе все отличники долбали. Но там какая стихия северная, какая-то тонкость неуловимая, европейская, но со спецификой, этнической в том числе.А во второй части Рихтеру даже виделась большая зеленая птица, поющая на высокой сосне, – он нечасто делал такие признания.Андснес, и в бисах показавший себя идеальным исполнителем Грига, затем играл Второй концерт Рахманинова. Восхитительно играл, не рассупонивался, и старомодно, и современно тоже. Как это? Не знаю. И Плетнев-дирижер составил ему достойную компанию (а как же еще!): он-то знает, как не подпортить дело солирующему пианисту. Вот собрались два перфекциониста – два музыканта, добивающихся идеала до последнего! Это-то и приближает их к Святославу Теофиловичу, унывавшему, если оказывался на шаг дальше от задуманного.Я даже не представляю: как люди искусства – драматические артисты, режиссеры, художники – могут не ходить на такие концерты? Неужели приятно сидеть в своем валенке? Да из-за такой музыки вся жизнь перемениться может. И не у одного великого человека менялась… Но только Олег Табаков концерт почтил. Может, оттого и театры у него живые, и силы какие-то неиссякаемые, дай Бог ему здоровья?[b]На илл: [i]Тутта Ларсен, она же Таня Романенко, мечтала бы нести культуру в массы. Да не дают.[/b][/i]