Александр Ширвиндт: В театры я хожу редко. Вдруг что-нибудь хорошее увидишь, расстроишься...

Спектакль «Дураки» по пьесе Нила Саймона смотрите 29 апреля, 5, 9 и 29 мая. Театралы народ суеверный, но художественный руководитель Театра Сатиры, режиссер-постановщик спектакля Александр Ширвиндт нашел возможность в это «горячее» время пообщаться с корреспондентом «Вечерки». Он рассказал не только об этом спектакле, но и о своей новой книге, о скандальном вручении премии «Гвоздь сезона», а заодно объяснил, почему так редко ходит в театры.

Поищите других дураков!

– Игорь Угольников принес нам свой литературный перевод пьесы Нила Саймона. Мы прочли, и нам показалось, что это надо ставить. Действие происходит в маленьком городишке, где над людьми висит проклятие. Они прокляты и сделаны дураками. При этом они прекрасно живут, это милые, интеллигентные люди, но - дураки. Потом в этом городке появляется миссионер, учитель, который хочет их вытащить из этого дурацкого состояния, но потихонечку, незаметно для себя, сам в это влезает. И уже непонятно, кто есть ху?

Когда его усилиями проклятие с жителей все же снимается, они превращаются в нормальных людей. Но тут возникает вопрос: а правильный ли сделан выбор? Потому что это люди, которые не рвутся во все тяжкие, не шарахаются влево-вправо, назад-вперед, а прикинулись дураками. А когда им вдруг сказали, что прикидываться нельзя, а нужно иметь свою точку зрения, они поверили в это. А потом стали думать, а не было ли лучше раньше?

В пьесе нет никакой назидательности, вот, мол, было хуже – стало лучше, или было лучше - стало хуже. Просто возникает такой вопрос, и еще неизвестно, что лучше: быть - дураками или якобы умными? Мне кажется, вот эта тема актуальна сегодня, когда неизвестно, что должно быть в мозгах у людей? Это и не нигилизм, и не цинизм, это мировоззрение. Сейчас существование подменят мировоззрение, потому что философии как таковой современной нет. Есть только политологи, а политолог - это не философ. Все ссылаются на кого угодно - от Сенеки до мыслителей прошлого века.

В пьесе заняты несколько моих учеников, совсем зеленых. Главную роль играет мой выпускник этого года, «щукинец» Семен Лопатин. Там много занято артистов, человек пятнадцать персонажей. И Игорь Угольников играет в этом спектакле. Он выступает и в качестве переводчика и как артист.

Поднимая шлагбаумы

– Книга называется «Проходные дворы биографии». Честно говоря, меня давно мучили: давай, напиши что-нибудь. Жена мне выкопала письма шестидесятилетней давности. Я говорю: ну это же частная переписка! Нет, говорит она, это срез театральной жизни того времени. Может быть, нынешней молодежи будет интересно посмотреть, как жили двадцатилетние люди в 50-х годах. Вот и весь посыл. У меня уже есть одна книжка, она называется «Ширвиндт, стертый с лица земли». Когда я придумывал название для новой книжки, я подумал: а отчего бы не пройтись по своей биографии через проходные дворы? У меня такое ощущение, что мы все закрыты шлагбаумами, заборами и охранниками. А раньше можно было проходными дворами пройти всю Москву: войти в проходной двор на Арбате и выйти в Сокольниках. Сейчас же двух шагов нельзя сделать, не говоря уже проехать, чтобы не уткнуться в шлагбаум. И тогда я решил, а может быть взять, да и поднять эти шлагбаумы и пройти весь этот путь заново.

«Гвоздь» или не «Гвоздь» - вот в чем вопрос?

– На премии «Гвоздь сезона» я никакой отповеди никому не давал. Я просто сказал, что есть какие-то премии – «Калоша» еще что-то, где призы дают за заведомое дерьмо. Я сам всю жизнь ерничал, и в таких ситуациях это логично. А здесь дают призы, вроде бы, за успехи, а с другой стороны при этом каждый «гвоздь сезона» так умело, тонко, а иногда и не тонко, об……ся. Поэтому становится непонятно, кто что получил.

«Гвоздь сезона» – это премия Союза Театральных деятелей России. Я понимаю, если бы Калягин вручал «Гвоздь», а рядом вся эта милая шпана, вот эта молодежь по этому поводу ерничала. Но когда они тебе дают премию «Гвоздь сезона», и они же при этом ерничают по этому поводу, то получается бред! Вот и все, что я там позволил себе заметить, так и то уже обиделись.

Я вообще-то терпеть не могу говорить, вот, мол, в наше время… Тем не менее, в наше время все-таки были настоящие критики: и Марков, и Рудницкий, и Джевелегов и Бояджиев. Это были титаны, которые любили театр. Многие критики были завсегдатаями театров, и они помогали в становлении спектакля - это же разные посылы. А эти соревнуются в том, как бы поострее об….ть. Это же не предмет для обсуждения.

В театры хожу редко

– Я в театры очень редко хожу, только по необходимости. К Захарову как к другу, к Арицбашеву как к другу. И в Вахтанговский к Туминасу. Это обязаловка, остальное просто не успевается. А потом очень страшно – не дай бог что-нибудь хорошее увидишь, расстроишься. А так спокоен.