Алексей Козлов: Нам нужна независимая субкультура

О музыке, аудитории и культуре мы поговорили с Алексеем Козловым, организатором джаз-клуба, который за год стал центром неформатной культурной жизни Москвы.

Ни одно музыкальное направление не вызывало в нашей стране столько споров. Ни одно не было так угнетаемо идеологически и не побеждало с таким блеском, как джаз. Джаз — музыка со вкусом солнца и сладким хмелем свободы. И сегодня в столице он занял особое место. И впору говорить уже об особой его разновидности — московском джазе. Неповторимом, как и наш город.

— Алексей Семенович, клубу «стукнул» год. Можно ли говорить о том, что он состоялся?

— Пожалуй, да. При этом, без ложной скромности, клуб уникален. Так считают многие гости и музыканты, выходившие на сцену клуба, а прежде побывавшие в разных странах и повидавшие достаточно… Клуб оборудован первоклассной звуковой аппаратурой, есть возможность подключения любых синтезаторов. Клубные концерты можно наблюдать в режиме online в Интернете на сайте клуба и сайте Фонда ArtBeat, их записи копятся в отдельном архиве и доступны для просмотра. Но главное не столько в технике, сколько в публике и музыкантах: клуб объединил вокруг себя высокопрофессиональных исполнителей и ценителей музыки самых разных направлений.

—То есть у клуба уже сформировалась своя аудитория?

— Именно так. Причем самая разнообразная — как по возрасту, так и по пристрастиям.

К примеру, на клубный проект ProgDay (совместный с журналом InRock) приходят поклонники рок-музыки, на Monday Drummer — профессиональные барабанщики, на SaxDay — студенты Гнесинки, на Opera Nitgh — вокалисты и инструменталисты ведущих музыкальных театров, а также их поклонники… В этом году будут запущены проекты для детей по выходным дням.

—А что из задуманного не получилось?

— Я бы сказал иначе: кое-что из запланированного мы еще не начали воплощать. В частности, литературные вечера, встречи с писателями и поэтами. Лично у меня просто не хватает времени и сил для осуществления давней мечты — создать «Театр абсурда», где в рамках одного спектакля совмещались бы музыка, поэзия, пантомима и клоунада. Причем в неожиданных, сюрреалистических сочетаниях.

Надеюсь, в ближайшем будущем все это осуществится, и клуб преобразится в своего рода «Дом культуры».

— Кстати, когда-то вы сказали, что после открытия «Клуба Козлова» будете играть только в нем. Однако продолжаете выступать и в других клубах. Почему?

— С первых же дней работы клуба я сознательно ограничил число своих выступлений в нем, чтобы больше предоставлять сцену другим. А чтобы финансово поддержать «Арсенал», я решил продолжить выступления в других привычных мне местах. Это не имеет никакого отношения к конкуренции между клубами — просто у каждого из них давно сложилась постоянная аудитория, чьи пристрастия надо уважать и поддерживать.

— Из ваших клубных проектов самое экзотичное название, пожалуй, у Оpera Night. Что это? И как появилась такая экзотика?

— Это не экзотика. Это дань великому академическому искусству, которое некогда противопоставлялось джазу и рок-музыке. Но сейчас, к счастью, другие времена, молодежь воспринимает все настоящее с равным энтузиазмом… Так вот, Оpera Night — это ночные концерты исполнителей классики. Причем не только оперных певцов — там можно услышать струнный квартет, солистов-инст ру мен талистов строго академического стиля… иногда даже стихийно возникает то, что джазмены называют «джем-сэйшен».

— На ваш взгляд, насколько подобные эксперименты сегодня востребованы широкой публикой? И не стоит ли ваш клуб несколько в стороне от интересов и устремлений большинства?

—Вопрос типичен для сторонника идеи «Культуру — в массы!», свойственной коммунистической пропаганде... Нет, мой дорогой, никакая пропаганда не способна пробудить в так называемых «простых людях» интересов, выходящих за рамки обывательского уровня. Тем более что большинство официальных информационных каналов сознательно замусорены низкопробным жмыхом… Другое дело — доносить высокие идеи до тех, кто родился с изощренной душой и способен воспринимать сложное и возвышенное. Поэтому наша деятельность нацелена на пытливых и непоседливых, на тех, кому не терпится познавать труднодоступное, окунаясь в сферу «субкультуры». Именно там располагается все новое и развивающееся.

— Наше время иногда называют эпохой определенной деградации общества…

— Я с ним не согласен. Знаю, некоторые считают, что больше никогда не будет того уровня культуры, что был прежде: столь же великих писателей, поэтов, композиторов, которые для нас, сегодняшних — «уходящая натура»… В истории человеческой культуры не раз случались спады, периоды застоя, но никакого вырождения не произошло.

Просто менялись стандарты.

Если судить по тому, что мелькает на доступной поверхности культуры — в прессе, на радио и телевидении, то действительно создается ощущение вырождения. Но если обратиться к уже упомянутой «субкультуре» — ко всему, что происходит в пространстве, скрытом от обычного информационного поля, — станет ясно, что культура продолжает развиваться успешно. И независимо от планов сильных мира сего.

На такую концепцию мы и нацелены.

— Интерьер клуба сделан с хорошим вкусом: неброская колоритность, стильный минимализм. Занимаясь им, вы вспомнили об образовании, полученном в Архитектурном институте?

— Вообще-то я еще и действительный член Российской академии естественных наук (РАЕН) по разделу архитектуры и дизайна. Специалист не только в деле оформления интерьера. То есть еще одна моя профессия — социальное проектирование, социодизайн. Всю сознательную жизнь я только и делал, что старался изменить наше общество, используя силу воздействия на людей джаза и рок-музыки. Для меня музыка — не цель, а средство.

МНЕНИЕ

Родные стены и в музыке помогают

Игорь Бутман, джазмен, народный артист России:

— Я благодарен отцу за то, что он познакомил меня с джазом. Он был барабанщиком, днем работал инженером, а вечером играл на концертах. Он включал произведения Утесова, Гольдштейна, Фицджеральд, Чарли Паркера, Гудмана, и я их слушал вместе с ним.

Я стал играть на кларнете и переслушал вагон джазовой музыки.

А когда в музыкальном училище взял в руки саксофон, то понял, что это дело всей моей жизни. Потом меня пригласил поиграть в оркестре Олег Лундстрем, затем Николай Левиновский.

Тогда-то я и переехал из Ленинграда в Москву, а в 1987 году собрался в Америку.

И это было потрясающее время в моей жизни! В середине 90-х стал ездить в Россию и в конце концов переехал насовсем. Ведь в Америке конкуренция огромная, не каждый ее выдержит. В России я создал здесь свой биг-бенд.

Сейчас все равно приезжаю в Америку и с удовольствием там выступаю. Мне было очень приятно, когда бывший президент США Билл Клинтон, перед которым я несколько раз выступал, написал в своей книге, что я его любимый джазовый музыкант.

Мне кажется, что российские джазмены внесут свою лепту в обновление джаза. Наши музыканты часто уезжают за рубеж, однако потом многие возвращаются, потому что в США достаточно хороших джазменов и не каждый там сможет пробиться. А здесь, как говорится, и стены помогают.

Я рад, что у нас много талантов. Послушайте Садыхова, Ростовского, Данилина, Алевтину Полякову, Павла Овчинникова, Александра Сахарова, Аккуратова.

Многие спрашивают, почему я выбрал именно джаз, а не классику или блюз. А я отвечаю: да потому что джаз — это свобода. В классике ты должен играть точно по нотам, то есть так, как написал композитор. А в джазе я могу импровизировать. Когда близкие собираются у меня на даче, я с удовольствием играю. Но немаловажно чувствовать аудиторию и понимать, что сыграть для дедушек, а что — для юного зрителя.

ЦИТАТЫ

Музыкант Пол Уайтма:

Джаз прибыл в Америку три века назад в оковах.

Писатель Сергей Довлатов:

Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину продашь.