Отец Айтматова был партийным работником - видным государственным деятелем Киргизской ССР. Несмотря на это, в 1937 году его арестовали и спустя год расстреляли. По окончании школы Чингиз поступил в Джамбульский зоотехникум, который окончил с отличием. Затем он был принят в сельскохозяйственный институт во Фрунзе. Ещё будучи студентом Айтматов начал писать рассказы, небольшие очерки, заметки и статьи в газеты. После окончания института он некоторое время работал ветеринаром.

В 1956 году начинающий автор решил уехать учиться в Москву на Высшие литературные курсы. Вернувшись в Киргизию, он стал редактором журнала "Литературный Киргизстан". Первой серьёзной публикацией Айтматова стала маленькая повесть о войне "Лицом к лицу" (1957). Мировую известность писателю принесла повесть "Джамиля", которая была издана на русском языке в 1957 году. За ней последовали повести "Верблюжий глаз" (1960), "Первый учитель" (1961) и "Материнское поле" (1963), позже вошедшие в сборник "Повести гор и степей", за который писатель получил Ленинскую Премию.

В 1965 года Айтматов написал свою первую повесть на русском языке - "Прощай, Гульсары!". За это произведение он был награждён Государственной премией. В этом же году повесть "Первый учитель" была экранизирована Андреем Кончаловским. Чингиз Торекулович занимался и драматургией. Его пьеса "Восхождение на Фудзияму", написанная в 1973 году в соавторстве с Калтаем Мухамеджановым, до сих пор не сходит с театральных сцен Казахстана. Опубликованная в 1977 году повесть "Пегий пес, бегущий краем моря" также была экранизирована немецкими и русскими кинематографистами.

Вторую государственную премию Чингиз Айтматов получил в 1980 году за роман "И дольше века длится день". В 1986 году он написал последнее произведение, опубликованное в СССР - роман "Плаха". Все постсоветские произведения писателя издавались на немецком языке в швейцарском издательстве Unionsverlag.

10 июня 2008 года Чингиз Торекулович скончался в больнице немецкого города Нюрнберг. 14 июня он был похоронен в историко-мемориальном комплексе "Ата-Бейит" в пригороде Бишкека.

"Вечерняя Москва" предлагает вашему вниманию подборку мудрых цитат великого киргизского писателя.

Плаха (1986)

"Когда открытие делаешь для себя, всё в тебе согласно и наступает просветление души".

"Но каждой твари свой рай предопределён…"

"Свобода лишь тогда свобода, когда она не боится закона, иначе это фикция".

"Молва - как ил в воде, что со временем превращает глубокую воду в мелкую лужу. В жизни всегда так - любую великую мысль, родившуюся на благо людям, достигнутую в прозрениях и страданиях, молва, передавая из уст в уста, вечно искажает во зло и себе и истине".

"Моя церковь всегда будет со мной. Моя церковь – это я сам".

"Вера — это тебе не кайф, вера — продукт страданий многих поколений, над верой трудиться надо тысячелетиями и ежедневно".

"Можешь быть уверен: мир научит тебя слушаться, ибо там существует насущная необходимость - добывать себе кусок хлеба".

"А как тесно человеку на планете, как боится он, что не разместится, не прокормится, не уживётся с другими себе подобными. И не в том ли дело, что предубеждения, страх, ненависть сужают планету до размеров стадиона, на котором все зрители заложники, ибо обе команды, чтобы выиграть, принесли с собой ядерные бомбы, а болельщики, невзирая ни на что, орут: гол, гол, гол! И это и есть планета. А ведь ещё перед каждым человеком стоит неизбывная задача – быть человеком, сегодня, завтра, всегда. Из этого складывается история".

"Сколько земли, сколько простора и света, а человеку все равно чего-то недостает, и прежде всего — свободы…"

"И не в том ли магия любви — в обоюдном стремлении друг к другу…"

"Среди всевозможных встреч и разлук хоть раз в жизни случается то, что не назовешь иначе как встречей, ниспосланной Богом. Но как велик риск, что подобная встреча ни к чему не приведет, человек постигает лишь потом - и тогда ему на мгновение становится страшно при мысли, а что если бы та встреча оказалась напрасной... Ведь исход встречи зависит уже не от Бога, а от самих людей".

"Родину невозможно унести, можно унести только тоску, если бы родину можно было перетаскивать с собой, как мешок, то цена ей была бы грош".

И дольше века длится день (1980)

"Добро отберут у тебя — не пропадешь, выживешь. А душа останется потоптанной, этого ничем не загладишь".

"Только, сдается мне, ты сам не понимаешь, чего ты хочешь. Ну хорошо, допустим, ты уехал, но от себя-то не уедешь. Куда бы ты ни запропастился, а от беды своей не уйдешь. Она будет всюду с тобой. Нет, Едигей, если ты джигит, то ты здесь попробуй перебори себя. А уехать — это не храбрость. Каждый может уехать. Но не каждый может осилить себя".

"И думалось ему ещё о том, что независимо от того, есть ли бог на свете или его вовсе нет, однако вспоминает человек о нем большей частью, когда приспичит, хотя и негоже так поступать. Оттого, наверное, и сказано — неверующий не вспомнит о боге, пока голова не заболит. Так оно или не так, но молитвы все-таки знать надо".

"Бывают отдельные случаи, отдельные судьбы людей, которые становятся достоянием многих, ибо цена того урока настолько высока, так много вмещает в себя та история, что то, что было пережито одним человеком, как бы распространяется на всех, живших в то время, и даже на тех, кто придет следом много позже".

"Что помешало им стать людьми, от которых не отвращалась бы душа?"

Пегий пес, бегущий краем моря (1977)

"Ведь с тех пор, как возникла земля, море не может успокоиться, с тех пор бьются море против суши, суша против моря. А человеку подчас приходится очень туго между ними - между сушей и морем, между морем и сушей. Не любит его море за то, что к земле он больше привязан".

"Сын - это то, что будет им после него.<...> он понял, что именно появление сына
сделало его таким, какой он есть, и что ничего лучшего и более сильного он
не испытывал в жизни, нежели отцовские чувства".

"Только во сне и в мыслях человек для себя бессмертен и свободен".

Белый пароход (1970)

"Дед говорит, что если люди не будут помнить отцов, то они испортятся. Дед говорит, что тогда никто не будет стыдиться плохих дел, потому что дети и дети детей о них не будут помнить. И никто не будет делать хорошие дела, потому что все равно дети об этом не будут знать".

"Недаром говорят: чтобы скрыть свой позор, надо опозорить другого".

"Ты прожил, как молния, однажды сверкнувшая и угасшая. А молнии высекаются небом. А небо вечное. И в этом моё утешение".

"Детская совесть в человеке - как зародыш в зерне, без зародыша зерно не прорастает. И что бы ни ждало нас на свете, правда пребудет вовеки, пока рождаются и умирают люди".

"Многие умирают не столько от болезней, сколько от неуемной, съедающей их вечной страсти - выдать себя за большее, чем они есть".

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:

Писательская плаха Чингиза Айтматова