11 декабря 2013 года все столичные СМИ сообщили, что в Театре Русской Драмы на Земляном Валу вследствие пожара полностью выгорел зрительный зал. С тех пор прошло три месяца. О том, как сейчас складывается жизнь театра, рассказывает его художественный руководитель Михаил Щепенко.

- Михаил Григорьевич, многие СМИ сообщали, что театр сгорел полностью. В каком состоянии сейчас здание?

- Да, театр серьезно пострадал, но нельзя сказать, что он сгорел. Ущерб был причинен только зрительному залу и сцене, сгорело осветительное оборудование, кресла, одежда сцены, занавес, кулисы. Остальные помещения огонь не тронул. В целом, наш старинный особняк на Земляном Валу «жив, здоров». Все подразделения театра – администрация, костюмерные цеха, мастерские – продолжают работать в обычном режиме. Что мы успели в первые дни – сделали вместе с волонтерами, которые приходили десятками ежедневно: отмыли сажу со стен, вынесли погоревшие доски. Спасибо всем, кто откликнулся на нашу просьбу о помощи!

- Что же стало причиной пожара?

- Короткое замыкание проводки. Все произошло раним утром, когда в театре никого, кроме охраны, не было. (подробнее о возгорании здания Театра Русской Драмы)

- Почему же театр до сих пор не работает? Или ущерб все-таки настолько серьезен?

- Дело в том, что зрительный зал опечатан. Сейчас это пустое помещение, которое требует ремонта и оснащения театральным оборудованием. Мы вместе с волонтерами могли бы продолжить восстановительные работы, однако заходить туда пока запрещено. Выделены средства на косметический ремонт, и здание театра включено в план на капитальный ремонт. Но различные согласования и утверждения документов затягивают реальные сроки работ.

- При этом в репертуаре Театра на март-апрель стоит огромное количество спектаклей. Как же вы справляетесь?

- Если честно, с трудом. Играть по-прежнему приходится на съемных площадках. А это требует дополнительных затрат на аренду, перевозку декораций, костюмов. Но это еще полбеды. Не каждый спектакль можно сыграть на чужой сцене. «Муромское чудо», «Куликово поле», «Царский путь» и многие другие имеют уникальную сценографию, которая «привязана» к габаритам нашей сцены. Сейчас мы изыскиваем возможности и средства адаптировать какие-то из этих спектаклей к другим площадкам. Правда, всякий раз подгонять размеры декораций под параметры новой сцены – это не выход. Мы всё-таки театр небольшого зрительного зала. Хотелось бы, что на время ремонта нам нашли постоянную сцену – как это случилось с театром «Школа современной пьесы».

- Большая часть ваших спектаклей – для подростков, множество детских сказок со сложной сценографией.

- Более половины репертуара Московского Театра Русской Драмы – это спектакли для детей и подростков, порождающие диалог между "большими" и "маленькими" людьми. Родители с детьми выходят из зала, и у них возникает общая тема для серьезного разговора. Нет ничего важнее такого диалога, и мы верим, что он будет продолжаться. Ведь недаром в Год культуры Президент Путин сказал о развитии детского театрального движения в стране как об одной из приоритетных государственных задач.

- А как ваши постоянные зрители отнеслись к случившемуся? Они приходят на другие площадки?

- Зрители проявили себя как верные товарищи, спасибо им за это! В первый месяц ежедневно поступали звонки и письма с вопросами, нужна ли помощь, куда переводить деньги на восстановление театра, чем ещё можно быть полезными. И сейчас зрители в большей своей части с нами, но все в один голос говорят, что очень не хватает атмосферы театра-дома, которая сложилась у нас на Земляном Валу. Ведь мы то здание практически своими руками в театр превращали – до нас это был выселенный дом с коммунальными квартирами. Столько труда и любви в него вложили – и зритель, безусловно, чувствовал, что это такое «намоленное» в театральном смысле пространство.