Все знали Кавалерова как доброго, порядочного и отзывчивого человека, у которого в жизни были большие проблемы. Наш корреспондент поздним вечером дозвонился известному актеру театра «Лицедеи» Анвару Либабову, который начал разговор с того, что пожурил журналистов.

- Всегда, как только случается беда, сразу начинают звонить, спрашивать. Так было после Германа, других людей. До этого не звонили, никому не интересно было, какая у Саши судьба, что у него с квартирой, а как горе – сразу звонят, начинают писать. И так неудобно себя чувствуешь… Что я могу сказать – последний раз я его видел трезвым и слава Богу! Чем смогли, тем помогли.

- А давно это было?

- Год назад, когда «Лицедеи» вместе с Полуниным делали перформанс на Марсовом поле в честь открытия выставки Шемякина. Весело, красиво, тепло было. Мы несколько раз ему предлагали помощь, когда у него были проблемы.

- Вы вместе снимались в фильме «Не думай про белых обезьян».

- Да, было такое, но в кадре не пересекались, а на площадке встречались.

- Какой он был на съемках?

- Такой же, какой и в жизни: простой, свой, парень с нашего двора.

- Все отмечают, что он был одаренным актером, но до конца не раскрылся.

- Мне кажется, такова актерская судьба: бутон, который рано распускается, потом быстро выцветает.

- Сергей Селин рассказал «Вечерней Москве», что Кавалеров как-то предложил ему заказать вертолет и прилететь на Дворцовую площадь…

- Конечно, в этом смысле он был романтичным хулиганом, эпатажником. Сейчас люди пытаются придумывать флеш-мобы, перформансы, акции, а ему не надо было придумывать - он этим жил.

Когда мы отмечали мое 50-летие в Мюзик-Холле, то вдруг на сцену вышел Саша с огромнейшим букетом! Где он его достал я не знаю, ни на одном юбилее таких букетов никогда не было. Меня, маленького и щупленького даже не видно было за этой охапкой цветов.

Он был частым гостем в театре «Лицедеи» в «Чаплин-клубе», часто с гитарой.

- Вы, конечно же, смотрели «Республику ШКИД».

- Все смотрели, я ведь из того поколения. Следующие его работы, увы, остались незамеченными.

У меня были разные ситуации с Сашей, не то чтобы конфликтные, ссор у нас не было, но были серьезные разговоры в связи с профессиональным заболеванием, которое часто случается в актерской среде. Я ему говорил, когда видел с палочкой: «Саша, надо остановиться, ты уже эту загульную часть жизни прошел, ты ничего не приобретешь от этого, будут только потери». Были конфликтные моменты, типа не трезвым к нам в гости не приходи, но даже после этого мы не ссорились. Он любил рассказывать, как с Василием Макаровичем (Шукшиным – прим. авт.) общался.

Знаете, есть такие культовые личности, типа домовички, без которых ты не мыслишь свою жизнь. Например, несколько таких человек есть на «Ленфильме», в «Доме актера» - то есть они находятся в некой петербургской артистической среде, где все друг друга знают, вот Саша был наш хулиган, наш домовой.

- Для вас его уход большая потеря?

- Да. Мы часто встречались, он приходил в театр, причем и на праздники, и на фестивали, и на юбилеи. Он любил появляться неожиданно, эпатаж ему был присущ – он мог сделать единичный флешмоб.

- Наверное люди, у которых есть тяжелые проблемы в жизни, любят приходить туда, где их понимают…

- Конечно, мы же все понимали, все знали, и все эти годы общались, прощали и принимали его таким, какой он есть. В последние годы потерь у него было больше, чем приобретений.