Валентин Смирнитский: беды никого не закаляют

За более чем 50-летний творческий стаж актер сыграл сотни ролей в кино и театре, ставших сегодня классикой.

— После окончания Щукинского училища вы стали работать Ленкоме» под руководАнатолия Эфроса. Затем ушли вслед за ним в ТеМалой Бронной. Чем привлекал Эфрос?

— Он был уникальным режиссером. И сильным, замечательным педагогом. Только с ним я понял, что такое профессия театрального актера. В театральном учат азам, а на сцене Эфрос сумел раскрыть для меня философию актерства. Он был жестким, но не агрессивным, а из актеров, с которыми работал, умел вытаскивать суть, то, что они часто сами о себе не знали. Надо понимать, что инструментарий артиста состоит из его собственных психофизических проявлений, то есть мы эксплуатируем то, что в нас самих заложено. Свои эмоции, впечатления, память — весь свой жизненный опыт.

Многое в нас спит, а Эфрос умел не просто вытащить это из нас, но заставить артиста выглядеть при этом как можно ярче. Не все режиссеры обладают таким качеством. 80 процентов из них используют то, что видят в артисте. То есть не пытаются пробудить нечто в артисте, а предпочитают работать с тем, что под рукой.

— Ваша театральная карьера складывалась удачно. Почему же в 2004 году вы решили покончить с репертуарными театрами?

— Потому что стало неинтересно. Театральную рутину я познал в полной мере — 30 лет без малого официально работал в разных театрах. У меня даже есть знак отличия «Герой труда». Из своего опыта я усвоил истину, что каждый репертуарный театр, как человек, проживает все этапы жизни: рождение, расцвет, угасание и смерть. В какой-то момент мне показалось, что жизнь большинства трупп приближается к концу, что они существуют по инерции. Я решил освободить свою творческую жизнь от таких перспектив, от рутины жизни в госучреждении.

Меня, помню, звала Галина Волчек в «Современник» лет пять назад — ей нужен был артист моего типажа. Я даже ходил смотреть спектакли к ней. Мне понравилось, но я представил себе вхождение в труппу, обязательства… И вежливо отказался.

Слева направо: Вениамин Смехов (Атос), Валентин Смирнитский (Портос), Михаил Боярский (Д’ Артаньян), Игорь Старыгин (Арамис) / Кадр из сериала «Д’Артаньян и три мушкетера»

— А в антрепризе, в которой вы сегодня много играете, такого нет?

— Я же ведь не отказываюсь от своей профессии. Поэтому, чтобы поддерживать форму, ушел в антрепризу. И ни разу не пожалел. Антрепризное движение всегда развивалось параллельно с государственными театрами. Примеров множество: тот же Сергей Дягилев был антрепренером, а «Русские сезоны» — антрепризой. Сегодня многие известные актеры выбирают такой заработок.

А почему? Потому что если вам что-то не нравится, вы всегда можете уйти. Потому что вашу свободу никто не ограничивает и вы остаетесь сами себе хозяином. Потому что чаще всего вы работаете с прекрасными партнерами. Это ценно, особенно для нас, артистов советской эпохи: нам представилась возможность выбирать.

— Судя по вашей фильмографии, вы и в кино весьма избирательны.

— Ну уже не так, как в 90-х. В те безденежные и безработные годы все кому не лень стали снимать черт-те что! Делали фильмы на грани фола, чуть ли не порнографию. Мне, помню, за очень хорошие деньги предлагали такие сценарии. Я отказывался. У меня есть свой порог пошлого в профессии, который перейти не могу.

Сегодня у меня есть свои табу, но они больше вкусового характера. Когда я вижу, что в сценарии прописано нечто неудобоваримое, у меня все-таки выработались представления об этом за годы в кино, то отказываюсь. Но тут еще такой момент: мне 72 года, и эта цифра ограничивает мою избирательность. Если бы мне было хотя бы 50, я мог встать в позу, мол, так не хочу, а хочу этак.

Я стал реалистом. У меня нет по поводу себя никаких заблуждений. Но вульгарность и безвкусица мне ни за какие деньги не нужны.

В фильме «Возвращение мушкетеров» (2007) Валентин Смирнитский вновь сыграл Портоса / Фото: РИА Новости

— С такой позицией у вас, наверное, есть свои «звездные» требования к желающим поработать с вами?

— Есть, но они в рамках разумного. Когда я веду переговоры с продюсерами, у меня есть предел ставки гонорара, условия относительно класса поездов и самолетов, на которых я должен переезжать. На гастролях в гостинице меня поселяют в номера повышенной комфортности — не президентские, конечно, но все-таки. Поверьте, если в вас действительно заинтересованы, то все это удовлетворить не стоит больших усилий.

Но это никоим образом не влияет на мое отношение к зрителям, почитателям моего творчества. Народный артист со множеством регалий — я стараюсь от этого статуса максимально отстраниться. Это ведь все условности. Общаюсь со всеми просто и по ситуации.

14 февраля 2003 года. Владимир Долинский (слева) и Валентин Смирнитский в спектакле «Человек и джентльмен» / Фото: РИА Новости

ПРАКТИЦИЗМА МНОГОВАТО

— От наркотической зависимости в 2000 году погиб ваш единственный сын. Со временем боль утихала?

— Незаживающие раны, шрамы — не хочу такого пафоса. Но эта боль не утихает. Такие беды не закаляют. Периодически вы все время возвращаетесь к этим моментам своей жизни. Это всю жизнь висит на вас как груз. Мне так кажется, я сужу по себе.

— Подобная участь постигла сыновей Светланы Дружининой, Нонны Мордюковой и Вячеслава Тихонова, Георгия Данелии…

— Я был знаком с Нонной. Мы вместе снимались в фильме «Этюд для домино с роялем». Она с этим грузом до конца своих дней и ходила… Это была ее самая больная точка. С Тихоновым на съемках как-то, помню, разговорились: как ты, как что… «А вот у моего Володьки…» — он сказал. И я понял, что у него тоже ничего не проходит.

Дружинина себя позиционирует как железную леди: всегда подтянутая, ухоженная, с иголочки, говорит четко. Я с ней тоже хорошо знаком: она себя так позиционирует, это ее жизненная позиция. Но это не значит, что у нее эта рана не болит.

— Можно сказать, что актерским семьям такие беды присущи больше?

— Нет. Никакого отношения к актерству это не имеет. С моим сыном это случилось как раз в те самые страшные годы, когда у нас криминал и наркота процветали до черта в ступе… Ни одна семья от этого не застрахована. Рецептов здесь нет.

Единственное, что могу пожелать всем родителям, это внимательно общаться со своими детьми, стараться чувствовать их, разделять их интересы, не терять контакта… Я, к сожалению, был не в контакте с сыном.

— А у вас самого вредные привычки есть?

— Я практически свел на нет курение. Какое-то время была алкогольная зависимость. Особенно во время истории с сыном — та ситуация просто выбила у меня почву из под ног… Но я ее поборол.

Дело в том, что некоторые начинают к запившим относиться агрессивно, отторгают их, возмущаются. Благодаря пониманию своих близких я все легко преодолел.

— Что вам не нравится в современной жизни?

— Излишний практицизм в нашей молодежи. Без гарантии выгоды для себя никто ничего не хочет делать. Хотя технически продвинутые и хорошо ориентирующиеся в гаджетах молодые люди вызывают у меня определенное уважение. Но их цинично-практический подход абсолютно ко всему — это, считаю, серьезный дефект людей эпохи капитализма.

Пропадает романтическое ощущение жизни, что плохо. И особенно это плохо для актеров — я вижу это во многих своих партнерах, и они очень сильно проигрывают из-за этого. Теряют непосредственность, а она обязательно должна быть у актера. Все великие мастера, например Евгений Павлович Леонов, ее несли через всю свою жизнь.

С женой Лидией / Фото: Валерий Матыцын/ТАСС

СНЫ О ДЕТСТВЕ

— Позавчера вы вернулись из Испании, где у вас дом. Много времени там проводите?

— Месяца четыре в году. Свой домик под городом Аликанте я называю дачей. Я за свою жизнь объездил много стран, и мне кажется, что испанцы по ментальности нам ближе всех.

— Как вы думаете, есть смысл русским от испанцев что-то перенять?

— Мы и так много перенимаем. Особенно в Москве. Я родился на Арбате в конце войны, и мне есть с чем сравнить. То время, когда полстраны было разрушено и обескровлено, я впитал в полной мере. С детства, например, привык быть бережливым.

Мы все тогда росли детьми дворов, были в компаниях с криминальным налетом, на Арбате это было особенно распространено. Мне до сих пор снятся тогдашние приключения: как по подвалам бегали, носились по чердакам, снится наш двор и мои друзья… Куда бы ни заносила нас жизнь, детство с нами всегда.

— А вернуться в места детства не пробовали?

— Я бы с радостью, но при Хрущеве все снесли и построили Калининский проспект. Поэтому вернуться туда я могу только во сне. У нас были две комнаты в коммуналке, десять соседей. Как-то самая склочная соседка написала на папу донос, это было году в 52-м. Папа сделал ей замечание на кухне, кажется. И к нам пришли люди из КГБ — искали компромат, донос, судя по этому, был с политическим подтекстом.

И нас переселили в гостиницу «Москва» на время поисков. Ситуация нерадостная, но мне так понравилось! Мебель из красного дерева, вкусный обед. В послевоенное-то время! Обошлось, и мы быстро вернулись домой.

ДОСЬЕ

Валентин Георгиевич Смирнитский — актер театра и кино, народный артист России. Родился 10 июня 1944 года в Москве. Окончил Театральное училище им. Щукина. В 1965-м пришел в Театр имени Ленинского комсомола.

С 1967 по 1999 год работал в Театре на Малой Бронной, затем в Театре Луны. Сыграл около 140 киноролей. Дебютом стал эпизод в фильме «Я шагаю по Москве». Зрители запомнили его в фильмах «Щит и меч», «Адъютант его превосходительства».