Принимает поздравления художественный руководитель Московского молодежного театра Вячеслав Спесивцев. Личность легендарная в столице. Вообще за свою жизнь он создал целых три театра в этом городе. Не всякий режиссер этим может похвастаться. Причем все три имели успех. Среди его учеников - Геннадий Хазанов, Жанна Бичевская, Юрий Куклачев. Известные сегодня артисты Оксана Мысина, Александр Феклистов, Евгения Добровольская, Алика Смехова и модный нынче режиссер Владимир Мирзоев – его бывшие студийцы. Он и сегодня продолжает растить таланты. В его театре на улице Руставели с десяток детских студий, набор в которые никогда не прекращается. Каждое воскресенье в 10.45 все желающие могут прийти и без всяких экзаменов начать заниматься театром. И что самое удивительное для нашего времени – дети посещают студии бесплатно. Это принципиальный момент для Спесивцева. Он вспоминает свою прабабушку, которая умела заговаривать болезни и за это не брала ни копейки. Правнук удивлялся: «Ба, почему?» - «Так, иначе не подействует», - отвечала мудрая женщина.

Спектакль в электричке

Когда-то молодой актер и режиссер Спесивцев работал у Юрия Любимова. Застал самый расцвет Театра на Таганке. Играл на одной сцене с Высоцким, Золотухиным, Смеховым. Но оставил славу и ушел во Дворец пионеров делать свой театр. И вскоре в Москве заговорили о его спектаклях. Взрослые люди ехали на окраину города, в Текстильщики, чтобы посмотреть постановки его детской студии «Гайдар». Тогда было новостью, чтобы актеры во время действа вступали в диалог с публикой. И зритель с удовольствием подхватывал это общение. Сидящие в зале могли выйти на сцену, начать двигаться с артистам, подпевать им. Актеры же наоборот шли в зал, могли пройтись по спинкам зрительских кресел. Позже был его знаменитый Молодежный театр на Красной Пресне, куда стремился попасть чуть ли не каждый второй московский школьник. В 90-м его театр переехал на Руставели.

Рассказывают, что в молодые лета Спесивцева называли Славой Взбесивцевым за неудержную фантазию и заводной характер. Видимо, только он мог поставить спектакль «Поезд моей памяти» в электричке, а «Садко» - в павильоне «Океановодства» на ВДНХ. Забавно, но даже когда набираешь на компьютере фамилию Спесивцев, предупредительная машина подчеркивает ее зеленой волной – мол, слово с экспрессивной окраской.
И сегодня его темперамент при нем. Подтянутая фигура (дает о себе знать его цирковое прошлое клоуна-пантомимиста). Молодые острые глаза. Говорит страстно. Часто с улыбкой. Спрашивать его можно о чем угодно – о театральной реформе, о том, куда делись настоящие мужчины и чего жаждут сегодня молодые. Обо всем он судит ярко, неординарно. И спектакли нынче дает в колонии для несовершеннолетних, в московском метро, в школьном классе.
В Москве по-настоящему молодежных театров сегодня наперечет. А у Спесивцева на Руставели сложилась уникальная ситуация. Молодые на сцене играют для молодых в зале. И те и другие по-настоящему захвачены этим процессом. Кстати, здесь актерами служат два сына (из четверых) Спесивцева – Вася и Сема.

Его воспитала графиня

Интересуюсь у Спесивцева, когда он сам определился в актеры?

- В пять лет. Я вырос тогда еще в подмосковном Царицыне. Кстати, здесь когда-то и зарождался русский театр. Тут до сих пор стоит Оперный дом, в котором русские впервые услышали итальянскую оперу. Мы же жили в засыпном одноэтажном бараке. Мой отец был кузнецом-молотобойцем в железнодорожном депо «Перерва». И я видел, как тяжело людям приходится, и мне хотелось им как-то помочь, утешить. Теперь-то я понимаю, что я хотел быть больше все-таки режиссером. Просто тогда я еще не знал, что есть такая профессия. Меня иногда спрашивают: «Вячеслав Семенович, как вы, житель барака, из простой семьи, оказались в театре?» А я отвечаю, что это благодаря одному счастливому случаю. В моей жизни вообще все главное происходило только в результате случая. Начальником депо, где работал отец, был генерал Леонид Палыч Тонфельд. Обрусевший немец. И у него была страшно колоритная мама – Екатерина Николаевна Тонфельд. Графиня, ушедшая в революцию. Энергичная, красивая. Коротко стриженные седые волосы. Прямая спина. Она попала в автокатастрофу, ей отрезало руку, но она и тогда не унывала, завернула пустой рукав и продолжала оставаться видной женщиной. Сын пробил ей квартиру в начальственном доме. «Нет, Леня, я революцию не зря делала, — сказала она ему. – Я буду жить там, где живут твои рабочие. Дай мне комнату в бараке». И она поселилась с одной старушкой, тетей Надей, у которой в углу висела икона, а Екатерина Николаевна поместила в другом углу Чернышевского с Добролюбовым. И как-то она пришла к моему отцу и сказала: «Сеня, у вас растут мальчик и девочка (мне было около пяти лет, моей сестре Свете чуть поменьше). Я свободна и буду их воспитывать. Брать буду с вас 100 рублей». Тогда это были не деньги, как сейчас 10 рублей. Просто она была принципиальным человеком – за работу надо платить. Папа был не очень рад. Мать начальника будет к нам ходить. Больше всех были не рады мы со Светой. В бараке жило много детей. Почему пал выбор на нас – не известно. Воля случая. И вот начались день за днем французский, музыка, литература. Не клади локти на стол. Под окнами барака мы с сестрой (других детей Екатерина Николаевна не вовлекала в воспитательный процесс, занималась только нами) разбили сад, научились прививать яблоню, обкладывать дерном двор. Мои одногодки кто загремел в тюрьму, кто спился. Время было жесткое. Меня это все к счастью миновало. До 16 лет Екатерина Николаевна нас направляла, пока не умерла.

«Мальчик, иди в инженеры»

В свои молодежные театральные студии Спесивцев берет всех без всякого конкурса, понимая, что жизнь покажет, кто на что способен. Он зарекся не говорить человеку за 5 минут, будет он артистом или нет, помня историю своего поступления в Щепкинское театральное училище.
- Я пришел туда поступать, когда у меня за плечами уже была театральная студия городского Дворца пионеров в переулке Стопани. Это была знаменитая студия, из которой вышли Ролан Быков, Наталья Гундарева, Людмила Касаткина, Игорь Кваша, Александр Митта. С 12 лет я там занимался, и вдруг на собеседовании в Щепке мне говорят: «Мальчик, иди в инженеры».
Для меня тогда рухнул мир. И я поступил в эстрадно-цирковое училище на клоуна. И очень рад, что судьба сделала такой зигзаг. Меня там научили работать. Цирк ведь жуткий труд с утра до вечера, с выжиманием тапочек с кровью. Когда я учился на третьем курсе, меня снова поджидал счастливый случай. Мне позвонил Витя Татарский (знаменитый потом радиоведущий музыкальных передач), с которым мы занимались в Доме пионеров, и позвал в Щепку, где он учился на первом курсе, помочь ему и его сокурсникам поставить этюд про цирк. Я согласился и даже потом сам участвовал в показе. На нем-то меня и увидел великий Игорь Николаевич Ильинский, руководитель курса. Он подошел ко мне и сказал: «Молодой человек, не хотите ли вы у меня учиться? Я беру вас без экзаменов. Завтра можете приходить на занятия». Так я все-таки стал учиться в Щепке. И тот самый педагог, которая советовала мне податься в инженеры, естественно меня не вспомнила и совершенно искренне говорила: «Спесивцев – талантливый человек».

Когда Вячеслав Спесивцев написал свою первую книгу «Моей памяти поезд», попросил Ильинского сделать к ней предисловие. «Хорошо, - согласился Учитель. – Но мы с тобой договоримся, что ты не прочтешь его до выхода книги». Сказано — сделано. А предисловие так начиналось: «Я ученик Мейерхольда, Спесивцев — ученик мой».

Приходите в студии к Вячеславу Спесивцеву, если собрались в гении.