На сцене в этот вечер выходят знаменитый оркестра имени Олега Лундстрема и кубинские музыканты. Накануне необычного концерта мы встретились с художественным руководителем и пианистом оркестра, знаменитым джазовым музыкантом Борисом Фрумкиным.

– Борис Михайлович, скажите, как родился такой необычной замысел соединить российскую и кубинскую музыку в одном концерте?

– В замысле концерта главную роль сыграла вокалистка оркестра Арминэ Саркисян. Во время поездки на Кубу она познакомилась с дирижером Рэем Монтесиносом, и возникла идея концерта, который бы связывал кубинскую и русскую романсную музыку. Рэй – один из известнейших кубинских дирижеров эстрадной музыки, аранжировщик и прекрасный гитарист. В концерте также участвует и Педро Кальво, обладатель уникального голоса, неоднократный лауреат «Греми». На концерте прозвучит настоящая кубинская и частично российская музыка.

– Сальса?

– Не совсем, скорее кубинская романсная музыка. Собранные в программе песни были написаны по обе стороны океана в основном в 30-50-е годы ХХ века, во времена Второй мировой войны и «железного занавеса». Среди них – «Besame Mucho», «Ах, эти черные глаза», «Три года ты мне снилась», «Guantanamera», «Подмосковные вечера» и многие другие. Этот концерт нельзя назвать на все сто процентов джазовым, скорее он ближе к эстраде. Но, между прочим, существует довольно много проектов, основанных на синтезе кубинской национальной музыки и джаза. Например, этим занимается известный музыкант с кубинскими корнями, живущий в США Мишель Камило, потрясающий джазовый пианист Гонзало Рубалькаба, который также играет джаз, построенный на кубинском этносе.

– А всего через четыре дня 22 декабря у вашего оркестра следующий концерт в Доме музыке. Часто вы их проводите!

– Это уже совсем другой концерт в рамках нашего абонемента «Джаз со всеми остановками». Здесь главный акцент будет сделан именно на игру оркестра и ведущих солистов. А вот если бы мы повторяли то же самое, что и на предыдущем концерте, это, действительно было бы слишком часто. Скажу больше. Мы бы рады были и еще чаще выступать.

– Как сейчас живет оркестр?

– Все, что касается музыкантов, творчества, даже зарабатывания денег –совсем неплохо. Вот только удручает практически полное отсутствие связи с масс-медиа и телевидением, вот тут проблемы. Почти ничего нет, как и вообще о джазе. Весной был телепроект «Большой джаз», я не стану говорить о его многочисленных недостатках, хотя бы хорошо, что он был показан в праймтайм, а не глубокой ночью, как обычно, когда канал «Культура» показывает джазовые программы. Ну что же это такое? Разве это музыка не достойна того, чтобы ее передавать в нормальное время.

– В остальном у оркестра все хорошо?

– В основном да. Нам не хватает элементарной славы, которую должен иметь оркестр, имеющий на это право. Так что появление в «Вечерней Москве» полосы, посвященной джазу, это замечательно.

– Оркестр носит имя Олега Лундстрема. Можно ли сказать, что в этом есть какая-то преемственность, традиция или это просто бренд?

– Конечно, есть традиция и преемственность. В оркестре много музыкантов, которые работали с Олегом Леонидовичем, причем не один-два дня, а по 15-20 лет. Конечно, в них жива эта жилка, которую он в этих музыкантах взрастил и воспитал. И мы играем очень многие произведения, которые исполнялись и при Олеге Леонидовиче. В том числе и несколько его собственных сочинений. Так же, как и во времена Олега Леонидовича, сегодня оркестр стремится сохранить верность традиции джазовой музыки 40-60-х годов в синтезе с современной музыкой. Это очень важно – сохранять старое, добавляя немножко молодой крови.

– Вы с Лундстремом дружили?

– Нет, это было бы большим преувеличением. Он куда лучше был знаком с моим отцом (знаменитый трубач, один из первых отечественных джазменов Михаил Фрумкин – прим. автора), у отца хранились даже какие-то общие фотографии с Олегом Леонидовичем. Мы с Олегом Леонидовичем знакомы были очень шапочно, здоровались, раскланивались и не более того. Больше всего мне запомнились встречи после концертов в честь моего 50-летия в Большом зале дома кино и ЦДРИ. Он ко мне подходил, и мы с ним очень тепло беседовали. И в этих двух беседах, несмотря на разницу в возрасте, он произвел впечатление очаровательного человека. А музыканты из оркестра, которые с ним дружили, несмотря на ту же колоссальную разницу в возрасте, отзываются о нем как о человеке удивительных знаний, удивительной толерантности, который до самых последних дней находился в творческом поиске.

– Говорят, «гены джаза» передаются. Почему же ваша дочь Анна Чиповская, актриса Табакерки, ныне очень популярная благодаря своей ролью в том числе и в «Оттепели», не стала джазовым музыкантом?

– Между прочим, Аня любит музыку и на уровне любителя она очень прилично поет именно в джазовой манере. Помню, у меня в Сочи в органном зале был концерт, и Аня, которой тогда было 14 лет, исполнила несколько песен и публика ее приняла очень хорошо. Так что способности к музыке у нее есть, но в детстве она ленилась заниматься, а меня рядом не было, поскольку с ее мамой мы расстались¸ так что никто учиться музыке ее не заставлял, но я не жалею об этом. Потому что хлеб музыканта очень нелегкий, хотя тот путь, который она выбрала, кажется мне еще более трудным.