[AUDIO1] - Я полюбила Василия Шукшина раньше, чем увидела его фильмы, - рассказала Валентина Ивановна. - Сначала я прочла несколько его маленьких рассказов, и до сих пор моя любовь к его таланту не угасает, а только возрастает.

В свое время кинорежиссер Михаил Ромм на вопрос студента, сколько нужно прочесть книг, чтобы быть образованным и грамотным, ответил: «Можно прочитать всего шесть-семь книг, но очень хороших, и перечитывать их всю жизнь». Для меня Шукшин – это тот писатель, которого я периодически перечитываю и понимаю, что он меня делает лучше, я еще больше начинаю любить Россию и русских людей.

Встретились мы с ним на съемочной площадке фильма «У озера». В картине у нас даже была общая сцена. Он был потрясающим, но довольно закрытым человеком. И я не могу похвастаться тем, что была с ним в одной компании. Но, тем не меняя, я имела возможность наблюдать Василия Макаровича в самых разных ситуациях, а на съемочной площадке чего только не случается, и всегда мне было интересно все: как он молчит, наблюдает и репетирует. Он был удивительным человеком! Это счастье, что он у нас был. С одной стороны он многогранный по своим ролям и занятиям: он и писатель, и актер, и режиссер… И все, чем бы Шукшин ни занимался в нашей профессии, он делал ярко и незаурядно. Это подарок Господа Бога России!

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Наталья Гвоздикова: «Обидно, что Шукшина стали забывать»

К юбилею со дня рождения известного режиссера и писателя Василия Шукшина своими воспоминаниями с «ВМ» поделилась его ученица и коллега по съемочной площадке Наталья Гвоздикова.

Несмотря на то, что во время учебы во ВГИКе Наталья Федоровна не училась у Шукшина, она считает его своим учителем. Об этом и не только она рассказала корреспонденту «ВМ». (подробнее)

МНЕНИЕ

Живет такой парень

Колонка обозревателя Ольги Вагановой

Василий Шукшин, пожалуй, единственный писатель в русской литературе, заслуживший право на неприкрытый надрыв, почти что истерику. Его печаль по расшатывающейся деревенской цивилизации, как слезы ребенка. К которым не может быть вопросов.

Шукшинский мир, созданный «из непонятного какого сора», между тем скроен ладно, надежно, крепко. Как бревенчатая изба.

Попробуй, переспорь деревенского «срезалу» Глеба Капустина или вразуми сельского артиста Федора Грая, играющего по своему сценарию.

Настырный оптимизм, с которым живут шукшинские герои, мог вызвать блеклую, как промокашка, усмешку даже у нарождающегося городского обывателя 60-ых, не то, что у современного, привыкшего к циничному гоготу, человека.

И если не усмешку, то покровительственную жалость точно. (далее)