Летопись на платке: художница Олеся Алексеева перенесла старую Москву на ткань
Москвичка Олеся Алексеева окончила Московскую школу художественных ремесел и Московскую государственную художественно-промышленную академию, но большую часть своей жизни посвятила профессиональной рекламе. Работала дизайнером, креативным и артдиректором. Однако творчество, по ее признанию, взяло верх.
Московская башня
— До коллекции с платками и текстильных коллекций я занималась цифровым искусством: создавала картины для интерьеров. Они представляли собой симбиоз цифрового формата и рисунка, созданного вручную. Сложность заключается в том, чтобы зритель не смог различить, где начинается Photoshop, а где — «живая рука». Цифровые технологии сегодня это позволяют. Этой же техникой я пользуюсь и в текстильных коллекциях. Часть цифровых работ были представлены на выставках, собственно, это стало предтечей моего самого главного проекта «Московская башня», который потом перерос в другой проект — «Архитектурные истории», — рассказала художница.
— Олеся, чем примечательна ваша «Московская башня»?
— Это отсыл к Вавилонской башне. Снаружи диптих выглядит как коллаж главных достопримечательностей старой Москвы, а изнутри представлена в виде воронки с изображением станций метро и пассажиров.
— Но Вавилонская башня — не единственный символ этого проекта?
— На самом деле аллегорический конфликт двух составляющих — Вавилонской башни и града Китежа, что, по легенде, должен вновь восстать. И круги метро — тоже аллегорический конфликт — круги Данте и разноцветный конфетный кулек с цветными леденцами, в который мы заглянули. Как собирательный образ, родом из детства. И одновременно метро в таком ракурсе напоминает купол старинного византийского храма, поскольку весь проект — это отсыл.
— Сколько вы потратили времени на его создание?
— Два года. Это был трудоемкий процесс. Снимала здания, людей, улицы, станции метро... Потом по кадру складывала это в некую мозаику.
Текстильные истории
— Как вы пришли к текстилю?
— Была выставка «Красное и черное» в галерее «На Каширке». Я решила создать настенный ковер.
— Тот самый, что висел на стенах многих советских квартир?
— Именно так! Советские коврики-гобелены, что были столь трогательно любимы в советских квартирах, явились прототипом моей коллекции, но уже в слиянии традиционной техники и современного искусства. Это фотоинсталляции на текстиле, который потом простегивался вручную, для придания ему объема, фактуры. Интересно, что советские коврики были больше необходимостью — их, как правило, вешали на стену над детской кроваткой, тем самым оберегая ребенка от холодных стен хрущевок.
— Тот самый, первый ковер, его купили?
— Он был просто первым. Я его много где выставляла, потом, когда я уже создала целую коллекцию, порядка 11–12 ковров, у меня начали их покупать. Но не сказать, что это приобрело массовый характер, все-таки это дорогое удовольствие. Кто-то покупал в подарок. Например, один коллектив купил своему боссу на юбилей ковер с изображением калейдоскопа старых станций метро.
Идеальный формат
— Олеся, как все-таки у вас появилась идея перенести архитектуру старой Москвы на платки?
— Тему старой Москвы я воплотила еще при работе над коврами, и она настолько меня зацепила, что я начала делать эскизы на менее крупных объемах. А поскольку это авторский текстиль, то платок стал идеальным форматом. И вообще, платок в этом проекте — это как иллюстрированная летопись, вписанная в квадрат и воплощенная в современный модный аксессуар. А квадрат — это идеальная форма рассказа — он структурирует композицию и задает свой собственный тон и законы.
— Как выглядит процесс создания полотна?
— Сначала выбираю здание, потом приезжаю и снимаю архитектурный декор и элементы. Затем отбираю съемку, обрабатываю, используя разные цифровые хитрости, и создаю архитектурную мозаику — такие структурированные рисунки, как бы инкрустирую время на ткани. Кстати, именно в архитектуре можно наглядно увидеть время! А ткань в этом смысле тоже несет смысловую нагрузку — как ткань времени.
— Как долго вы работаете над созданием платка?
— По-разному. Помимо технических вещей, есть ведь еще и вдохновение, иногда оно приходит быстро, иногда задерживается в пути. Иногда я создавала платок за один день, а иногда и за неделюполторы.
— Как вы выбираете дома, которые станут основой ваших платков?
— Целенаправленного отбора нет, то, что люблю, то, что вызывает восхищение, и ложится в основу. Москва очень эклектична — невероятное количество смешений архитектурных стилей: русского стиля, модерна, неоренессанса, но при этом все это невероятно органично вместе существует. Особые чувства питаю к московскому модерну! У него харизма, и его не перепутаешь ни с питерским, ни с европейским.
— Когда заканчиваете работу над очередным «полотном», с кем-то советуетесь?
— С мужем, он художник-график, выслушиваю комментарий, вношу поправки.
— Но у вашего проекта есть и просветительская функция.
— Да, к каждому платку я прилагаю открытку, сделанную в старинном стиле, на которой изображен сам платок, а на обратной стороне напечатана легенда или история изображенного здания. Для меня это и есть самое интересное, ведь таким образом архитектурные объекты становятся будто бы живыми существами, каждый со своей судьбой...
— А что это за истории?
— Например, Ярославский вокзал. С 1862 года он (изначально — Троицкий) пережил две реконструкции, одну реставрацию и один капитальный ремонт. Для его освящения был приглашен митрополит Филарет, который раньше никогда не видел ни железной дороги, ни поезда. Поэтому специально для него от поезда отцепили паровоз, и он совершил несколько маневров по станции, что крайне заинтересовало митрополита. За свою историю вокзал несколько раз менял архитектурный облик. Наибольшую выразительность ему придал архитектор Шехтель. Здание вокзала включило в себя элементы древнерусской архитектуры, творчески переработанные мастером. Высокая, как у древнерусских теремов, кровля, широкий фриз, майоликовые вставки с сюжетами, гигантская входная арка и полукруглые башенки — все эти элементы перетекают друг в друга и создают неповторимый былинно-эпический образ здания.
Все мы родом из детства
— А кто вам привил такую любовь к городу?
— Я родилась и выросла в доме на Беговой улице. И в детстве, сейчас для многих взрослых это звучит страшно и ужасно, родители спокойно отпускали меня «путешествовать» по городу.
— Как далеко?
— По центру, по старой Москве.
— Сколько вам было лет?
— Лет семь...
— Не боялись заблудиться?
— Нет. Кстати, очень любила метро и очень хорошо в нем ориентировалась, поэтому, наверное, и не боялась заблудиться.
Городские декорации
— В вашей семье, кроме вас, есть художники?
— Да, у моего отца и мужа художественное образование. Отец театральный художник, но так сложилось, что закулисная атмосфера его не устраивала, и он стал живописцем. Я одно время тоже работала театральным художником в театре-студии. Наверное, поэтому для меня старая Москва очень камерная и похожа на декорации, но в хорошем смысле этого слова. А любимые места — это Камергерский переулок и Никольская улица.
— Но город меняется, появляются новые локации. Как вы их воспринимаете?
— Сложно сказать, наша столица стала безусловно чище, собраннее, цивилизованнее и по инфраструктуре, и по всему. Но мое сердце принадлежит старой Москве. Например, «Москва-Сити» как архитектурный ансамбль для меня слишком холодный. Но я понимаю, что город должен жить и соответствовать современным запросам. Но это точно не художественное произведение — в отличие от старой Москвы.
СПРАВКА
Цифровой ассамбляж — техника, в которой работает художница Олеся Алексеева, — это ее авторский термин. Он совмещает два понятия. Цифровое искусство — создание композиции с помощью компьютерных программ-иллюстраторов. Полученное изображение можно потом напечатать на чем угодно (ткань, пластик, металл). Вторая составляющая термина «ассамбляж» (от фр. assemblage) — техники визуального искусства, родственного коллажу, но использующего объемные детали или целые предметы, скомпонованные на плоскости как картина.