Елена Качура: Сегодня «Геликон» — настоящий оперный дом

Этой весной «Геликон-опере» исполнилось 32 года. За это время из небольшого столичного театра он превратился в настоящий оперный дом, известный на весь мир. Особенное внимание здесь уделяют не только спектаклям, но и обучению молодых артистов. В 2021 году театр совместно с АНО «Арт-Гелиос» при поддержке президентского Фонда культурных инициатив Российской Федерации начал молодежную программу оперных артистов. 10 певцов, отобранных на конкурсной основе, получают возможность стажироваться в театре в течение одного сезона. Опыт, полученный за время стажировки, в будущем они смогут применить на работе в «Геликоне» и других российских музыкальных театрах.

Управляющая творческим коллективом театра Елена Качура, в служебные обязанности которой входит курирование молодежной программы оперных артистов, рассказала о преемственности поколений и о том, каким театр был в самом начале своего пути.

— Елена Юрьевна, в сентябре в «Геликон-опере» начнется Вторая молодежная программа оперных артистов. В этом году активнее присылают заявки, чем в прошлом?

— Да, сразу все началось бодрее. В прошлом году из-за пандемии мы дольше принимали заявки, полтора–два месяца как минимум. В этот раз сроки меньше — три недели — и заявок больше. Каждый день добавляется 40–50 заявок. В каждой — анкета: год рождения (нужно быть не старше 35 лет), образование, тип голоса. Если есть оперный стаж или опыт работы в театре, просим прислать ссылки на видео. 10 мая мы отобрали 20 человек, которые будут допущены ко второму этапу отбора. Эти 20 участников придут в театр, позанимаются с концертмейстером, споют два произведения. Мы выберем из них половину — в программе будут участвовать 10 человек.

— Вы рассматриваете тех, кто умеет петь, но не имеет музыкального образования?

— Нет. Это просто невозможно. У нас профессиональный театр, образование крайне важно. В прошлом году, кстати, было очень много студентов, еще не окончивших вуз. Возрастной ценз был до 30 лет, сейчас его немножко приподняли.

— Что ждет тех, кто пройдет все испытания?

— Уроки вокала, актерское мастерство, занятия пластикой, сценическим движением, хореографией. Будут также уроки с преподавателями иностранных языков — оперы ведь исполняются на немецком, английском, итальянском, французском и других языках. Будет большое количество мастер-классов вокальных педагогов, режиссеров. В прошлом году были занятия со стилистами. Были интересные лекции телеведущего, актера Сергея Майорова — он рассказывал о том, как себя правильно подать в пиар-пространстве. Очень полезно для любого артиста!

— Даты программы примерно совпадают с учебным годом — с 1 сентября по 30 июня. Участники будут только учиться или их интегрируют в жизнь театра?

— Конечно, они сразу интегрируются. Собственно, в этом вся суть программы. Обязательно будем задействовать их в репертуаре. В прошлом году все 10 человек были заняты в нем довольно плотно. У каждого была большая роль, роли второго плана (у кого-то их было больше, у кого-то — меньше). Они выходили в спектаклях и в качестве артистов хора, принимали участие в наших выездных концертах. У нас есть проект «Медицина как искусство» — ребята вместе с артистами труппы ездили выступать в онкологические центры, хосписы, больницы.

«Ждем тех, кто любит театр и оперу»

— Кто-то из них остался в труппе?

— Да, с некоторыми ребятами театр заключил контракт. Мы их оставили на какие-то роли, чтобы посмотреть, как они будут вливаться в коллектив, развиваться. Многие из них еще студенты второго–третьего курса — пока доучатся, может быть, как раз и будут готовы окончательно. Но одну артистку, Елизавету Кулагину, взяли сразу. Она успела спеть три партии за сезон — в «Садко», «Царской невесте», «Иоланте». Елизавета покорила всех еще на прослушивании. Помимо того что у нее прекрасный голос, в ней есть какая-то особая одухотворенность. Она выпускница Санкт-Петербургской государственной консерватории, класса Тамары Новиченко — замечательного педагога, у которой учились многие оперные звезды.

— Именитые артисты, старшее поколение, помогают молодежи адаптироваться?

— Конечно, они этому счастливы совершенно. Многие из них — преподаватели. Например, Наталья Загоринская, наша примадонна, народная артистка России, 32 года поет в театре и преподает. Лиза Кулагина как раз ее ученица. Обе заняты в спектакле «Евгений Онегин». Когда-то Наталья Игоревна была Татьяной, потом, с возрастом, стала играть ее маму. Теперь парию Татьяны поет ее ученица Лиза. Такая вот преемственность поколений. Кстати, они даже чем-то похожи внешне, смотрятся как родные.

— Эта программа — не единственный способ попасть в труппу «Геликона» для молодого артиста?

— Конечно, к нам приходит много молодых людей, только что окончивших вуз. Условия для них создаются прекрасные, но конкурс огромный. Особенно это касается сопрано: например, из 150 заявок, которые поступают, 90 — это сопрано. Остальные 60 — меццо-сопрано, тенор, баритон и бас. А вообще молодым людям, которые хотят у нас работать, нужно не только иметь хорошее образование, но и быть талантливым, любить театр и оперу. Таких мы ждем.

«Маленький коллектив вырос в профессиональную труппу»

— Свой путь в «Геликон-опере» вы начали как солистка в 1992 году. Театру тогда было всего два года, он только открылся. Почему вы выбрали именно его?

— Это чудесная история, я обожаю ее рассказывать. В 1992 году я как раз оканчивала консерваторию в Саратове, училась там на отделении музыкального театра и была влюблена в оперетту. Но где-то на третьем курсе стала петь оперу Николая Римского-Корсакова «Снегурочка» и поняла, что это вообще другая планета, и мне бы хотелось на ней поселиться.

Уже к пятому курсу я всерьез думала, что мне бы очень хотелось петь в оперном театре, но в каком-то особенном, «настоящем» — с молодой Татьяной, молодой Джульеттой и так далее. А потом я приехала на каникулы домой, мы с мамой обедали и услышали по радио, как Дмитрий Бертман рассказывает о своем театре, которому на тот момент исполнилось уже два года. Он даже не был государственным. Меня заворожил, очаровал тот рассказ. А после того как Дмитрий Александрович обозначил концепцию театра, меня уже окончательно пленила идея познакомиться с ним. Маме я сразу сказала: «Я буду работать в этом театре».

— И тут же поехали?

— Да, в марте я поехала в Москву искать «Геликон». Учтите, что это было время без компьютеров, мобильных телефонов и интернета. Я пришла в первую билетную кассу, спросила, где находится «Геликон». Мне сказали, что такого театра нет, и закрыли окошко. Я очень расстроилась и не понимала, куда идти.

— А дальше?

— В конце концов я решила поехать к друзьям в общежитие Гнесинского института. Захожу, открываю стеклянную дверь — прямо перед собой вижу афишу, на которой написано: «Театр «Геликон», а внизу — адрес и телефоны. Я кричала на все фойе, прыгала от радости. Позвонила по телефону, мне сказали: «Вы ошиблись, это театр Покровского, ничего ни про какой «Геликон» мы не знаем». И положили трубку. Я расстроилась, но уже не так сильно — у меня ведь был адрес.

Я поехала, пришла в кассовый зал. Сотрудница кассы, кстати, поклонница «Геликона», мне рассказала, что театр только арендовал площадку в театре Покровского на «Соколе», а постоянно он находится в Доме медиков. И вот уже там я нашла Дмитрия Александровича. Я сказала ему, что научусь всему, чему нужно. Так и вышло. Вся моя жизнь в театре была сплошным праздником и большим трудом.

— Сегодня «Геликон-опере» 32 года, практически вся его история творилась у вас на глазах. Каким вы его помните? Что общего у тогдашнего театра и сегодняшнего?

— Он очень отличается от себя прежнего и в то же время не отличается ничем. Что поменялось? Теперь это настоящий оперный дом. У нас есть оркестровая яма и сцена, которых не было. Прекрасный зал оснащен по последнему слову техники. А главное, у нас есть фантастическая труппа, которой могут позавидовать ведущие оперные дома мира. Знаете, несколько лет назад я была со своими учениками из музыкальной школы на фестивале, а по дороге мы заезжали в Вену, где сходили на спектакль «Дон Карлос». Там выступали очень хорошие певцы, но я была горда, понимая: в нашем театре есть и более сильные голосовые позиции. Басы у нас лучше однозначно.

Наш театр из маленького коллектива вырос в настоящую профессиональную труппу. Но при этом все, что у нас происходит, по-прежнему делается с огромной любовью к театру и друг другу. Вот это со временем не изменилось.

— Часто, когда театр только начинается, артисты сами делают декорации, костюмы. У вас тоже так было?

— Мы их сами искали. Находили, например, списанные костюмы из Большого и других театров — Дмитрий Александрович доставал все это по каким-то своим каналам. И насколько сейчас все изменилось! Теперь у нас есть хранилище для декораций, нам шьют прекрасные костюмы.

«Преподавание — мое призвание»

— Среди партий, исполненных вами на этой сцене, Антония и Джульетта в «Сказках Гофмана» Оффенбаха, Сюзанна в «Свадьбе Фигаро» Моцарта, Виолетта в «Травиате» Верди. Какая ваша любимая? Какую постановку вспоминаете с особенной теплотой?

— Я не так долго пела, но с каждой партией связана какая-то личная история, очень важная для меня, так что я не могу выделить ни одной. Самой сложной, пожалуй, была Парашка в опере Игоря Стравинского «Мавра». Там совершенно другая музыка, непривычный ритм. Это партия, которую невозможно забыть: если ты выучил Стравинского, то ты его уже навеки знаешь точно.

Потом были «Паяцы»: замечательный спектакль, который мы играли во дворе, как раз в том месте, где сейчас находится зал. Мы играли под открытым небом, под проливным дождем. Когда он начинался, люди уходили в арку, потом они возвращались, а мы протирали им стулья, чтобы им было не мокро сидеть. Мы тогда и представить себе не могли, что когда-то, через 20 с небольшим лет, на этом месте мы откроем новую сцену. Невероятно!

— С 2015 года вы занимаете должность управляющей творческим коллективом. Как вам дался переход от работы на сцене к административной работе?

— Легко. У меня был период, когда я перестала много петь и начала преподавать параллельно в музыкальной школе. Для меня это стало большой радостью, я открыла новый мир: оказывается, преподавание — это абсолютно мое призвание. Думаю, даже больше, чем сцена. Я пела на сцене для того, чтобы потом научиться отдавать, — я так это понимаю.

— Были еще интересные открытия? Наверное, по-другому посмотрели на артистов?

— Я обнаружила, как приятно радоваться успехам другого человека — это всегда чистая радость. Свой собственный успех ты никогда не понимаешь, ты не знаешь, хорошо это или плохо, всегда есть сомнения. А когда смотришь на другого со стороны, тут сразу все понятно.

Так что в моей жизни радости стало больше, когда я начала преподавать. Когда мне предложили занять такую должность в театре, для меня это было большой честью, хотя я, конечно, очень волновалась. Все произошло естественным путем. Я люблю всех своих артистов, они мои братья и сестры.