Ирина Перегуда: Когда семья отмечала 9 Мая, первый бокал поднимали за вечно молодых однополчан

Москвичка Ирина Перегуда рассказывает историю своей семьи в рамках премьеры рубрики «Москва фронтовая». Как наши горожане пережили военные годы, как воевали их родные, как удалось победить врага, какой ценой досталась нам Победа — об этом в материалах наших корреспондентов. Это истории нашей столицы, истории Победы со слезами на глазах.

Ирина Владимировна встречает меня у двери своего дома. Живет она в просторной и уютной квартире в Таганском районе. Вместе с ней живет дочь — кстати, тоже Ирина. Где-то заходится лаем черный пес по кличке Тока (с ударением на первый слог), но ко мне его не подпускают. Чтобы собака не мешалась под ногами.

Хозяйка наливает горячий чай. Холодной весной чашка горячего чая располагает к долгой беседе. Ирина Владимировна к встрече основательно подготовилась. В одной из комнат обустроила настоящий музей. Здесь почти каждая вещь раскрывает историю ее жизни и жизни ее родителей, бабушек и дедушек. Почетные грамоты, дипломы, рабочие пропуска, книги, черно-белые и цветные фотографии... Глаза в прямом смысле разбегаются — трудно задержать взгляд на чем-то одном, хочется внимательно рассмотреть все. Но глаз цепляется за самое, пожалуй, ценное для Ирины Владимировны. На журнальном столике вижу фотоснимки ее родных — героев войны. Вот дядя, симпатичный юноша в фуражке, одетый в форму Военно-морского флота СССР. А вот строго смотрят с фотографий мама и бабушка. Эти две молодые красавицы так похожи, что без подсказки Ирины Владимировны не разберешься, кто есть кто.

Пока я увлеченно рассматриваю эту богатую коллекцию, бережно прикасаюсь к фотоснимкам, боясь их хоть как-то повредить, Ирина Владимировна начинает свою историю с признания:

— Вы знаете, мне всегда было на кого равняться. Мои предки прошли через все ужасы войны, и я восхищаюсь ими.

Очень много воспоминаний связано с Евгением Михайловичем Василевским, родным дядей Ирины Перегуды. В 1941 году он, 24-летний черноморский матрос, участвовал в обороне Севастополя. Евгений служил на легендарном крейсере «Молотов», на котором советские солдаты защищали город. Когда кораблю после авиаудара оторвало корму, Василевский чудом выжил. Спустя много лет, в 2015 году, часть кормы крейсера «Молотов» обнаружила группа крымских водолазов возле Феодосии.

Евгений Василевский (справа) с моряками-сослуживцами в Севастополе во время войны / Фото из личного архива

— Во время войны матросы не знали отдыха. Перекурив, опять шли в бой. Дядя Женя говорил, что когда матросы поднимались в атаку в черных бушлатах, фашисты в панике кричали: «Черные дьяволы!» — и бежали без оглядки! — восклицает Ирина Владимировна.

Страх захватчиков был настолько велик, что им пришлось пойти на хитрость. В феврале 1942 -го в Севастополь приволокли исполинскую пушку «Дору» — железнодорожное артиллерийское орудие, которое могло в зависимости от дальности пробить от одного до трех метров бетона. С 5 по 17 июня 1942 года германская армия выпустила по Севастополю 48 таких снарядов.

— Я себе и представить не могу, в каком ужасе могли быть защитники осажденного Севастополя! Но город выстоял, — замечает Ирина Владимировна.

Говорят, немецкая армия обычно одерживала победу во время летних сражений, а вот советская побеждала зимой. Но не в этом случае. Севастополь сражался стойко. Летом 1942-го город превратился буквально в пепелище. Моряки ждали подмоги. Они воевали без еды и воды. Раненых вывозили на тральщиках и мотоботах, гражданских эвакуировали. Боеприпасы, горючее и прочие грузы вывозили под непрерывными бомбежками. Последние перевозки производили ночью, в июле 1942 года.

Любопытно, что в это страшное время двоюродный дедушка Ирины Владимировны Павел Каликаки, глава рыболовецкого совхоза, не боялся выходить в море. Весь улов он отдавал матросам, защищавшим Севастополь. И даже будучи тяжело раненным, Павел не пропускал ни дня, кормил изнемогавших от голода людей.

— Потом дядя Женя часто рассказывал, как трудно было подходить кораблям к Карантинной, Стрелецкой бухтам, к Херсонесу. Он очень переживал, что кому-то не успели помочь, кого-то не вывезли на Большую землю. Вспоминал, что море бурлило, как вулкан, и подойти к берегу было невозможно. Море было красным от крови, а берега — черными от плавающих трупов в бушлатах и бескозырках. Он не любил вспоминать те страшные последние дни, когда на небольшом островке жизни сгрудились раненые, женщины, дети, черноморцы героической 35-й батареи, а забрать их уже не могли. Эти воспоминания мучили его всю жизнь…

Когда Ирина Владимировна рассказывает об этом, кажется, что сейчас не она, а ее родные говорят вместо нее. Помогают вспомнить каждое мгновение тех страшных дней. Говорить все труднее. Женщина не может сдержать слез.

— Даже думать об этом страшно… Господи, где они только силы черпали в таком кошмаре? — спрашивает она, но не ждет ответа.

Я молчу. Слова застывают у меня в горле и так и остаются там. Невысказанные и, наверное, неуместные.

Ирина Владимировна вытирает глаза рукой, извиняется и выдавливает из себя улыбку. Продолжает рассказ:

— После войны дядя женился на сестре своего друга и сослуживца Николая, а в 1947-м переехал в Москву. 9 Мая, когда они все собирались за праздничным столом и отмечали День Победы, первый бокал всегда поднимали за однополчан, которые не вернулись с войны. Вспоминали друзей и товарищей, что навсегда остались на полях сражений, вечно молодые и красивые. Под кителем всегда была тельняшка, а на кителе сверкали ордена и медали.

Кстати, за смелость, мужество и героизм Евгения Михайловича Василевского выбрали комсомольским организатором 22-й дивизии второй бригады тральщиков. А после удачной высадки десанта в Феодосийско-Керченской операции и на Малой земле моряков приняли в Компартию, чем они, разумеется, очень гордились.

Вообще, Севастополь был одним из первых городов СССР, который ощутил на себе все кошмары войны. Его осада продолжалась 250 дней, практически непрерывно. Немцы напали на Севастополь 22 июня 1941 года в три часа ночи. Ничего не подозревающие жители, которые накануне веселились и танцевали на выпускных балах, проснулись от гула самолетов и взрывов падающих бомб. Вчерашним школьникам теперь приходилось ломами пробивать оборонительные сооружения в скалах и помогать раненым.

Немало светлых воспоминаний у Ирины Владимировны связано с бабушкой, Верой Дмитриевной Василевской. Она работала в редакции севастопольской газеты «Красный черноморец» (сегодня «Флаг Родины»), которая не переставала издаваться даже во время войны. Более того, вся типография работала на фронт с первых минут Великой Отечественной. Корреспонденты постоянно писали о борьбе Красной армии с фашистами.

— Все, кто работал в этой газете, любили и уважали мою бабулю. Она знала всех тамошних журналистов. Я вам даже больше скажу — директор редакции был моим крестным! С каким интересом она рассказывала о них, да и после войны они нередко забегали к нам, как говорится, на чай. Это были очень смелые, веселые и жизнерадостные люди, которые находили в себе силы смеяться, даже когда хотелось плакать. Как жаль, что многие из них остались молодыми навсегда… — с теплом вспоминает Ирина Перегуда.

В «Красном черноморце» Вера Дмитриевна была корректором, однако во время войны ее вместе с дочерью Юлей эвакуировали из Севастополя. Приходилось постоянно перемещаться из одного города в другой — они побывали в Батуми, в Сочи, в Туапсе и в других городах.

О том, как дальше сложилась жизнь бабушки, Ирина Владимировна не говорит. Похоронили Веру Дмитриевну Василевскую в Севастополе, она умерла в 1967 году от болезни желудка.

— Моя мама, Юлия Юрьевна Деревяникина, тоже была ветераном. Правда, рассказывать об этом она не любила. Она была безумно скромным человеком. Не любила вспоминать потерянную юность, хотя у нее вся грудь была в медалях, — говорит Ирина Перегуда.

Когда началась война, Юлии было всего семнадцать лет. Она помогала раненым, стирала окровавленные бинты, помогала хоронить погибших, рыла окопы на окраине города.

Ирина Владимировна замолкает. В комнате повисает неловкая тишина. Женщина прерывает ее и предлагает чаю. Я вежливо отказываюсь.

— Мама и впрямь редко об этом говорила, почти всегда отмалчивалась, когда я спрашивала ее об этом. Понимаете, это были для нее очень болезненные, неприятные воспоминания. Поэтому я не знаю подробностей всего, что она пережила в военные годы, — вздыхает женщина.

Уже в послевоенные годы, в 1973 году, Юлия Юрьевна переехала в Москву. Всю жизнь — как в столице, так и в Севастополе — она проработала на почте, в отделе сортировки, а в начале 2000-х вышла на пенсию.

— На самом деле после Великой Отечественной войны в нашем родном городе жить стало практически невозможно. Севастополь превратился в каменоломню. Да, город освободили в 1944-м, но восстанавливали его не сразу. Нужны были время, люди, ресурсы... В общем, мама обменяла старую квартиру в Севастополе на квартиру в Москве и уехала сюда. Каждое 9 Мая она всегда с грустью вспоминала любимый город, друзей, очень скучала… — рассказывает Ирина Владимировна.

Она снова молчит. И хотя ей непросто вспоминать о дяде, маме и бабушке, она говорит о них долго, увлеченно и с великой любовью. Любовью, что согревает душу даже спустя десятки лет. Любовью, что помогает жить дальше.

— Дядя Женя в 1997 году ушел от нас, он похоронен на Даниловском кладбище. Дядя Коля, его сослуживец и друг, ушел раньше. В 2005 году не стало моей любимой мамочки. Теперь они снова все вместе, мои ветераны. Думаю, им там хорошо. Как жаль, что не смогу я у них узнать то, о чем при жизни стеснялась спрашивать, — с сожалением и печалью говорит она.

— А вы сами когда переехали в Москву? — интересуюсь я после некоторого молчания. Короткие паузы избавляют нас от неловкости, помогают перейти от одной темы к другой.

— В 1969-м. Знаете, годы в Севастополе для меня самые счастливые. Там каждый камень был героем. Морская форма, корабли на рейде — все будоражило мои чувства! Но я захотела «покорить» Москву, собралась поступать в театральный. У меня тогда было много амбиций и желаний. Да и опыт имелся — я уже работала в Театре имени Луначарского в Севастополе. И вот я, такая вся из себя, приехала в столицу и... никуда не поступила. Пошла работать дворником. Вообще, я много где работала. Но потом все же поступила в ГИТИС на продюсерский факультет, правда, с третьего раза.

Ирина Владимировна показывает черно-белый снимок. На нем милая девушка, похожая на молодую актрису Светлану Крючкову. Та же мягкая улыбка, те же большие и слегка заспанные глаза. Только горит в них какая-то искра, что-то, что знает только она сама. А еще, наверное, шевелюре Ирины Владимировны в молодости завидовали многие девушки — волосы у нее были вьющиеся, пышные и золотистые. И это видно на других, уже цветных, фотографиях.

Мама Ирины Перегуды Юлия Деревяникина с внучкой Ирой / Фото из личного архива

— На этом снимке мне 19 лет. В юности я хотела стать актрисой. Но без московской прописки серьезную роль получить было непросто. Я работала дублершей Татьяны Пельтцер в фильме «Приключения желтого чемоданчика», ассистентом режиссера в «Белорусском вокзале». Некоторое время я жила в квартире у дяди Жени и его супруги, но я их стесняла — они же растили двух мальчиков. Потом, в 70-х, я все-таки прописалась в квартире у мамы, которую она обменяла.

— Это здесь, да? — уточняю я.

— Нет, что вы! Эту «подарил» мне Юрий Лужков в 1990-е годы. За то, что я в свое время работала со многими артистами и организовала более двух тысяч благотворительных концертов. Особые, можно сказать, заслуги, — отвечает Ирина Владимировна.

А это отдельная история. У Ирины Перегуды сложилась очень интересная и творческая карьера. Она работала со многими известнейшими артистами, в том числе и зарубежными. Ставила концерты, была сопровождающей мировых исполнителей в Госконцерте, среди которых — Адриано Челентано, Билли Джоэл, Стинг, группы «Пинк Флойд» и театр «Ла Скала». Одно время Ирина Владимировна работала с Игорем Тальковым и поставила его авторский музыкальный спектакль «Суд».

Альбом с автографами и теплыми словами режиссеров, с которыми в молодости Ирина Перегуда работала актрисой / Фото из личного архива

— Я весь Советский Союз объездила с артистами. На любой концертной площадке я была своим человеком, — вспоминает она.

В 1991 году она родила дочь, с которой сейчас и живет. Сегодня Ирина Владимировна на пенсии, но дома без дела не сидит. Пишет исторические статьи и книги, стараясь увековечить память о героях войны, защитивших Севастополь от немецких войск. И мечтает когда-нибудь издать книгу, в которой, быть может, соберет все свои воспоминания, как частицы старого витража, и расскажет свою историю, которая, безусловно, достойна не одной коротенькой главы, а целого талмуда — на память потомкам.

АКЦИЯ МОСКВА ФРОНТОВАЯ

Дорогие москвичи! Газета «Вечерняя Москва» подготовила новую рубрику, в которой будет рассказывать истории горожан, переживших Великую Отечественную войну. Просим вас присылать свои истории и контакты на почту редакции edit@vm.ru или по адресу «Вечерней Москвы»: 127015, Москва, Бумажный пр-д, 14, стр. 2 с пометкой «Москва фронтовая». Мы с радостью опубликуем вашу историю.

Читайте также: Норвежцы наградили москвича за участие в боях в 1944 году