Добровольцы, вперед: ополченцы 1941 года и после Великой войны продолжали беззаветно служить Отечеству

В год 80-летия с начала сражения «Вечерняя Москва» продолжает рубрику «Битва за Москву». Ополченцы, ушедшие в первые дни войны защищать столицу, сугубо штатские люди, большей частью полегли в тяжелых боях осени и зимы первого года Великой Отечественной. Те, кто выжил, вернувшись с фронта, работали на благо Родины и за себя, и за павших однополчан. Они и в мирной жизни были героями, подняли родную страну из руин и передали нам в наследство великую державу.

22 июня 1941 года в вечернем радиообращении к народу Великобритании Уинстон Черчилль сказал: «Я вижу русских солдат, защищающих свои дома, где их матери и жены молятся — да, ибо бывают времена, когда молятся все, — о возвращении своего кормильца, своего защитника и опоры».

В народное ополчение, защищать своих детей и матерей, свой дом и свой город уходили добровольно, и молитвы спасли не всех, а очень и очень немногих. Победа под Москвой — первый шаг к нашему триумфу в страшной войне. Мужество защитников столицы сорвало фашистский блицкриг, идею молниеносного разгрома России и превращения ее народов в рабов.

И примкнувший к ним Шепилов

3 июля 1941 года в средней школе № 59 в Староконюшенном переулке Арбата ученый секретарь Института экономики Академии наук СССР Дмитрий Шепилов записался в ополченцы рядовым.

Пули чинов не разбирают. Вместе с земляками в октябре 1941-го доктор экономических наук участвовал в тяжелых оборонительных боях.

После войны Шепилов вспоминал: «Дивизия москвичей-добровольцев вооружена была очень плохо, стареньким оружием времен Первой мировой войны, но по духу своему и стойкости она показывала чудеса». Действительно, под Каширой ополченцы 21-й дивизии совершили чудо: сдержали натиск немецкой ударной танковой группы Гейнца Гудериана. Ценой больших потерь… Но не потерявшее Боевое знамя и боевой дух соединение было доукомплектовано и переформировано в кадровую 173-ю стрелковую дивизию РККА. Начальником политотдела назначили Дмитрия Шепилова.

2 декабря 1941 года редакциям берлинских газет было приказано оставить на первых страницах верстающихся номеров пустые места. Ожидалось, что поступит сообщение о взятии войсками вермахта советской столицы. Немецкие орудия уже обстреливали город из района Крюково — это всего в 11 километрах от нынешней МКАД.

Дмитрий Шепилов в мемуарах вспоминал, что происходило за несколько дней до этого на нашей стороне линии фронта: «Стояли небывалые для ноября лютые морозы. Командир дивизии полковник Александр Богданов и я отправились из-под Каширы в штаб Западного фронта просить пополнения дивизии москвичей людьми и оружием. Штаб помещался в подмосковном Перхушкове. На всем протяжении пути мы видели, как ощерились Москва и ее подступы окопами, завалами, противотанковыми рвами, ежами, надолбами, артиллерийскими орудиями, зенитками, проволочными заграждениями, баррикадами, аэростатами — в готовности умереть, но не сдаться…

Фото: Главархив Москвы

Часов около трех ночи мы с комдивом вошли в кабинет командующего фронтом Г. Жукова. Доложили кратко о боевых действиях дивизии, ее нынешнем состоянии и наших просьбах о доукомплектовании. Маршал сказал, отчеканивая каждое слово: «Дралась дивизия неплохо. Отличившихся наградим. Людским составом пополним. Оружие дадим. Не теряя ни минуты, готовьтесь к вводу дивизии в бой в самое ближайшее время».

Действительно, уже 5 декабря 1941 года советские войска перешли в контрнаступление, и 173-я стрелковая дивизия погнала немцев от родного города.

Из боев Шепилов не выходил до Победы. Он освобождал родную страну и чужие. Войну закончил генерал-майором в Вене. Формы и методы партийно-политической работы политотдела при нем подчинялись одному простому принципу: «Делай как я». Однополчане уважали политработника за личное мужество. В служебной характеристике отмечалось: «Все звенья управления 173-й СД и политсостав выполняли свои обязанности ответственно и профессионально. По складу характера начальник политотдела тов. Шепилов сочетает в себе и качества командира. В боях каждодневного напряжения под Москвой и Сталинградом тов. Шепилов никогда не терял самообладания, осмысленно и конструктивно влиял на решения, принимаемые командиром дивизии».

Бойцовский характер сыграл с ним злую шутку, сломал его великолепную карьеру — Шепилов стал одним из высших руководителей советского государства, секретарем ЦК КПСС! — в послевоенные годы.

Мог бы промолчать, но Дмитрий Трофимович высказал критику в глаза Никите Хрущеву. В итоге был причислен к «антипартийной группе Молотова-Маленкова-Кагановича». Кто из старшего поколения не помнит фразу «…и примкнувший к ним Шепилов»? Жаль, что забыты фронтовые подвиги этого достойного человека.

Мы не от старости умрем…

Фото: vov.mos.ru / Главархив Москвы

20-летний студент Московского геолого-разведочного института Николай Дренов ушел добровольцем в ополчение в ноябре 1941 года.

Войну закончил в Восточной Пруссии. Медаль «За оборону Москвы» искала артиллерийского разведчика старшину Дренова долго. Он получил ее вместе с другой почетной наградой — «За победу над Германией». Медали висели на гимнастерке над страшным шрамом: Николай был ранен в область сердца.

Вернувшись в Москву, солдат-победитель доучился в вузе и всю оставшуюся жизнь работал в организации «Аэрогеология». Начинал начальником партии, затем стал главным геологом экспедиции. Умер в 1974-м, в 52 года. Ранняя смерть — следствие войны.

«…человек становится не самим собой, другим»

Искренние воспоминания о трагической осени 1941-го бойца 8-й дивизии Московского народного ополчения так же значимы для нашей литературы, как и его пьесы.

Через много лет после Отечественной войны драматург Виктор Розов в автобиографической книге «Путешествие в разные стороны» напишет:

«На Бородинском поле мы рыли, рыли, рыли огромный противотанковый ров... Однажды на каком-то привале на опушке я влез на пенек и стал читать нашему отдыхающему на травке взводу: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром...» Слова «Умремте ж под Москвой, как наши братья умирали...» — я произнес с той единственной страшной интонацией, с которой, вероятно, и надо читать их всегда, — с той интонацией, от которой у меня самого сжалось горло».

Дивизию перебросили под Вязьму. Как последнюю «затычку» в прорванный немцами фронт. Был бой. Для многих из этого взвода московских ополченцев — первый и последний.

Розов был тяжело ранен. В госпиталь солдат попал только через шесть суток. Потом долгие дни на госпитальной койке — восемь месяцев боли.

Пьесу «Вечно живые» Виктор Розов написал в 1943-м, в отпуске по ранению. В 1956 году этой великой пьесой в постановке Олега Ефремова в Москве открылся великий театр «Современник». В 1957-м ее экранизировал Михаил Калатозов. Великий фильм «Летят журавли» — единственная отечественная кинолента, удостоенная главного приза Каннского кинофестиваля.

Семейный орудийный расчет академиков

В июле 1941 года 37-летний научный сотрудник Института философии Академии наук СССР Бонифатий Кедров стал командиром орудия__ в 21-й дивизии Московского народного ополчения. Его жена Татьяна Ченцова, изучавшая физиологию растений, в артиллерийском расчете стала подносчиком снарядов.

Выжили. После войны награжденный тремя боевыми орденами, академик Кедров был первым главным редактором журнала «Вопросы философии». Научные труды доктора биологических наук Татьяны Ченцовой до сих пор изучают студенты.

Родина-Мать зовет

Фото: Главное архивное управление города Москвы

В 1937 году золотую медаль Всемирной художественно-промышленной выставки в Париже получила скульптурная группа «Климент Ворошилов верхом». Ее создателя, Евгения Вучетича, в советских газетах стали называть самым перспективным молодым скульптором СССР, а в 1940 году он был назначен руководителем художественно-экспериментальных мастерских управления строительства возводившегося Дворца Советов.

3 июля 1941-го Вучетич записался в 5-ю дивизию Московского народного ополчения. Добровольцы из Фрунзенского района столицы сражались на дальних подступах к столице. Под Малоярославцем Вучетич уже командовал взводом истребителей танков. В 1942 году на Волховском фронте он становится редакционным художником газеты «Отвага» 2-й ударной армии. При прорыве из окружения редакционные машины попали под артиллерийский налет. Из 24 армейских газетчиков к своим удалось дойти только семерым. Капитана Вучетича, ввиду катастрофической убыли офицерских кадров, назначают командиром стрелкового батальона в отдельной стрелковой бригаде.

В конце 1942-го в кровопролитных боях за городок Любань комбат был тяжело контужен… Вучетич до конца своих дней стеснялся давать интервью и выступать на собраниях: речь после контузии не восстановилась, он заикался.

Но в 1943-м после выписки из госпиталя капитан рвался на фронт. Врачи не пускали. Зачисленный в марте 1943 года в штат Студии военных художников имени М. Б. Грекова, он все равно стал бывать на передовой. В грандиозных монументах прошедшего войну скульптора нет ни грамма фальши. Евгений Викторович вспоминал: «Во время одного из наших наступлений между мной и бегущим впереди молодым лейтенантом упала мина. В нескольких местах ее осколки пробили мою шинель. Обошлось. А лейтенант упал. Поравнявшись с ним, я обернулся, буквально на мгновение, но побежал дальше: наступление продолжалось... Когда я обдумывал композицию памятника, вспомнился этот эпизод. В памяти всплыли глаза погибшего лейтенанта, взгляд человека перед смертью. Мне представилось, что он видит конечную цель, победу... Но чего-то ему не хватает. Чего же? Последнего выстрела. Вспоминаю, как он, полулежа, полусидя, опирался на левую руку; правая лежала рядом, сжимая ТТ. Вены на тыльной стороне ладони вздуты, что свидетельствует о смертных перебоях сердца.

Лейтенант силится поднять свой пистолет, чтобы сделать этот самый последний выстрел, но рука для этого слишком тяжела…» В берлинском Трептов-парке созданный Вучетичем монумент «Солдат-освободитель» стоит на гранитном пьедестале, на котором Гитлер хотел поставить памятник в честь победы над СССР. А на берегу Волги великий скульптор поставил на века величественную Родину-Мать. Она по-прежнему зовет до последней капли крови защищать родную землю. Теперь нас зовет.

ЦИФРА

203 дня длилась Битва за Москву, в которой основной удар приняли на себя дивизии Московского народного ополчения.

ЦИТАТА

Константин Рокоссовский, маршал Советского Союза:

— Ополченцы в трудном положении не растерялись. Настроение было у них боевое. Это были москвичи, умевшие постоять за себя и за общее дело.

Бились и жили за себя и за того парня

Аркадий Егоров, подполковник в отставке, зампредседателя «Союза десантников России», ветеран афганской и чеченской войн:

— Все чаще думаю, какой была бы сейчас Россия, не потеряй мы на Великой Отечественной войне столько лучших своих людей? В ополчение 1941-го ушел цвет народа. Добровольцами стали самые пассионарные, самые смелые. Немногие выжившие показали нам пример жизнестойкости, пронесенной через всю их жизнь. В мае 1945-го на солдатском митинге в Берлине в честь Победы поэт-фронтовик Евгений Долматовский прочитал стихотворение:

Мечте такой не просто сбыться,

Мы начинали тяжело,

Пришлось четыре года биться,

И столько славных не дошло.

Их волей, их предсмертной жаждой

В бою овеяло живых,

Вот почему сражался каждый

И за двоих, и за троих…

Ополченцы, вернувшиеся с войны, и жили так: за себя и за того парня…

Читайте также: Линия обороны: как отстояли Москву осенью 1941 года