Юрий Лоза: Со мной половина эстрады не разговаривает

Музыкант Юрий Лоза за несколько лет стал меганьюсмейкером. Многие его высказывания становятся хитами Интернета и причиной гневного возмущения автором. С вопроса о том, как получается, что высказывания музыканта вызывают такую бурную реакцию, и начался наш разговор с Юрием Лозой.

— Юрий Эдуардович, все эти заявления сенсационные, которые наш брат-журналист тут же подхватывает, делаются осознанно? Или это получается спонтанно, как сочинение песен?

— Давайте сразу: я этих заявлений не делал, «эти заявления» — просто выдранные из контекста фразы. Скажем, канал «Звезда» приглашает меня на запись часового эфира, идет съемка, мне задают вопрос: кто является символом эпохи, кто самый главный человек в России? Отвечаю: наверное, в Советском Союзе — это все-таки Гагарин, который прорубил дорогу в космос. Одна его улыбка чего стоит, сколько контрактов мы подписали только потому, что рядом сидел Гагарин. Но его нельзя сравнивать с сегодняшними космонавтами. Как нельзя сравнивать первого человека, охрой нарисовавшего оленя на стенке пещеры, и Сурикова — это разные по уровню творцы, но они оба ценны для истории. Как нельзя сравнивать гитаристов: Джими Хендрикс (...) научил гитару «визжать», а сегодняшние гитаристы в школе играют круче Хендрикса. Так вот, сегодняшние космонавты играют в космосе в бадминтон, а Гагарин в ракете физически ничего не делал, он просто лежал. Из всей передачи остается фраза «Гагарин в ракете ничего не делал, он просто лежал».

Они бегут с этим к Леонову, тот кричит: сволочь, он оскорбил моего друга, подонок, гад. Я звоню на «Звезду», говорю: ребята, когда передача пойдет? Они отвечают: а мы не будем ее монтировать, нам достаточно этого скандала. Я им — как так, товарищи, мне уже идут конкретные угрозы, что убьем тебя, сволочь, за нашего Гагарина.

Я разговариваю с Пимановым на передаче какой-то, он спрашивает: а что ты не идешь к нам больше на «Звезду»? Я говорю: ребята, у вас вообще совести нет. Он — я, мол, лично разберусь. Ничего не разобрался, все точно так же и осталось. И эта фраза сейчас гуляет по Интернету. Чем я его оскорбил, Гагарина? Я им говорю: ребята, ладно, бог с ним, оставьте эту фразу, но пусть кто-нибудь докажет, что Гагарин в ракете танцевал, стоял или сидел.

Я же знаю немножко о космонавтике. Академик Раушенбах (...) писал, что полетная инструкция для первого космонавта состояла из четырех слов: ничего руками не трогать. Да Гагарин и сам на одном из банкетов встал и говорит: Я не знаю, кто я — первый космонавт или последняя собака.

Все же шло в автоматическом режиме: человек лежит запеленутый в этот скафандр, не может пошевелить ни одним из членов. Взлетел, сел… И мне говорят, что я оскорбил Гагарина. Да он великий, я и называл его самым великим деятелем Российской империи ХХ века — именно Гагарина. И вдруг — я его обидел. Вот так делаются все эти мемы.

— Вы совершенно неожиданно раскрылись как блогер. Вас этот термин не коробит?

— Нет, почему, если я действительно веду блог. Я и на радио «Комсомольская правда» вел блог, почти год.

— Кажется, музыканты в советские времена, даже в девяностые, были настроены более-менее единодушно. То есть никто не хотел, чтобы существовала цензура. А сейчас разошлись?

— Женя, более поляризованного музыкального сообщества, чем в Советском Союзе, не было! Были те, кто на экране, и те, кто вне экрана. Ненавидели друг друга так, что даже представить невозможно. Какими словами поливали!

Потому что одни имели доступ к кормушке, а другие — нет.

Я прекрасно знал: то, что я делаю, востребовано и интересно, это надо людям, но оно не проходило через определенные фильтры, через определенную цензуру. Скажем, та же «Баба Люба» (песня с альбома «Путешествие в рок-н-ролл» записана с группой «Примус» в 1983 году — прим. «ВМ»). На протяжении 30 лет никто даже близко так не спел, а я даже не номинирован, не то что признан. Не попал «в список». И как текстовик не был номинирован, хотя написал об этом ремесле книгу как человек, который умеет это делать.

Я играю на гитаре 40 лет и ни разу не был представлен как гитарист.

«Плот» — единственная русская песня, которую американцы поют на английском языке. Но и как композитор я не попал в список — то есть меня нет, просто не существует. Меня проще не замечать. Очень просто. Я давно уже вывел формулу идеального руководства медиасистемой. Она выглядит так: расплоди бездарности, и на их фоне твоя посредственность покажется талантом. С момента убийства Листьева на Первом канале не появилось ни одной авторской программы...

— Но это же глобальная тенденция. Все используют «форматы», все покупают апробированные.

— Глобальная тенденция... Я прихожу на радио, приношу новую песню, мне говорят: не наш формат. Я говорю: ребята, у меня около сотни песен, и вот я сейчас могу выбрать любую из них, они абсолютно разные, во всех стилях, я найду для вашего формата. Скажите, как он выглядит, я подберу песню. Мне говорят: он выглядит так, что это не ваш формат.

— Приходится конфликтовать?

— Со мной половина эстрады не разговаривает. Скажем, я позвонил Леше Рыжову из «Дискотеки Аварии», сказал, что приведу в своей книге текст его песни целиком, он говорит: Юра, да хоть ведром назови, как сказал в свое время Кончаловскому Эрик Робертс (американский актер, снявшийся в фильме А. Кончаловского «Поезд-беглец» — прим. «ВМ»). От мастера — все, что угодно. Мне практически то же самое Рыжов говорит: пожалуйста, на здоровье.

Приехал к Диане Арбениной домой, говорю: я хочу одно твое произведение в свою книгу поместить для примера целиком. Она спрашивает: что ты будешь говорить про это произведение? Я отвечаю: ты же его написала, ты же его опубликовала в своих сборниках, значит, ты в нем уверена. И тебя интересует, что я о нем скажу? Арбенина говорит: ну, в общем-то, наверное. Я говорю: ну ты же выше по статусу, что тебе критика какого-то Лозы, ты, такая понятная, сидишь в жюри, всех учишь жизни... Она: ну ладно. Так вот я ей потом отправил свою книжку, так она мне руки не подает: все, Лоза сволочь, гад. А я просто высказал свое мнение о ее стихотворении.

— Эта реакция ожидаема была?

— Абсолютно. Я же всем в глаза говорю: ребята, хотите меня критиковать — пожалуйста. Если есть что сказать по поводу моих произведений — на здоровье, говорите все, что вздумается, пожалуйста! Я готов выслушать, если эта критика конструктивна, если она что-то мне даст, пожалуйста. Но молчат все, проще не замечать...

— Вы следите за Евровидением? Кого-то из наших исполнителей, которые там выступали, можете выделить?

— Ну… все враги.

— Все враги Отечества?

— Враги Отечества, конечно, и Лозы в частности.

— И «Бурановские бабушки»?

— «Бурановские бабушки» (фольклорный коллектив из Удмуртии, занявший второе место на Евровидении-2012 — прим. «ВМ») одни из самых больших вражин. Объясняю почему. Уже много лет пытаюсь провести такую мысль. Ребята, что мы хотим получить? Если взять как сверхзадачу пропаганду российской культуры вообще как таковой, тогда все наши, кто туда едут, — враги. Потому что они работают на британскую культуру, а не на нашу. Потому что Евровидение — это давно уже «англовидение», британцы подмяли конкурс под себя.

В установочных документах Евровидения было написано, что этот конкурс должен объединять, чтобы люди могли познакомиться с культурой своих соседей, там очень много хорошего было написано. И то, что он развлекательный, что никакой политики и так далее... Со временем все эти установочные лозунги были позабыты, и сейчас все перевернулось с ног на голову.

Вот никто не может повлиять на гордых французов. К примеру, когда Патрисия Каас едет на этот конкурс, перед ней не ставится задача победить. Она поет песню на французском языке, занимает свое девятое место и едет после этого в европейское турне.

Наш Дима Билан приезжает, пытаясь понравиться ирландской домохозяйке, поет ей по-английски, побеждает, едет на гастроли в Сыктывкар. Почему? Потому что никто Диму Билана в звезды не пустит.

Французская певица Патрисия Каас интересна, оригинальна и самобытна, а Дима Билан — это «точь-в-точь», «один в один». Он никому не нужен.

Мы можем использовать площадку Евровидения для пропаганды своей культуры, как это делают французы. Приходишь, поешь русскую песню, они говорят: ух ты, ничего себе! Они, оказывается, не только могут нас копировать, у них композиторы есть, певцы, у них есть поэты, у них есть люди, которые могут поставить номер.

Ну вот мы победили, привезли в Россию этот конкурс, а нашим ведущим запрещено было говорить по-русски. И зачем нам эта победа?

— Поскольку упомянуты были «Бурановские бабушки», спрошу вот о чем. Меня в свое время озадачил совершенно Дробыш, когда я привел ему в пример творчество Александра Градского. Он мне сказал, у Градского нет ни одного хита, а у меня их 100. Вот что такое хит в системе координат Лозы?

— Вот смотрите, гимн Удмуртии — это Party for everybody dance, бабушки пели, не понимая ни слова из этой тарабарщины. Он, Дробыш (Виктор Дробыш — композитор и музыкальный продюсер, автор музыки к песне Party for everybody dance — прим. «ВМ»), думает, что написал хит и что он будет исполняться этими бабушками. Кто его будет петь, когда и где в Удмуртии?

Что такое хит? Это песня, которая стала популярной. Вот я знаю, что у Высоцкого сотни хитов. Почему? Это песни, которые звучат, которые поют за столом. У Визбора таких песен больше, чем у Дробыша. Почему? Потому что песни Дробыша не поют, а песни Визбора поют везде.

Песню «Плот» поют уже 35 лет, она звучит на каждой кухне, мне пишут, что она и жизни спасала. Мне уже 25 человек написали, что они ее авторы, то есть песня живет своей жизнью.

Является она хитом? Безусловно. Но песен уровня «Плота» у меня несколько десятков. Хорошо сделанных песен, считаю я как профессионал. Но в эфир их никто не пустит. Мне Аксюта (Юрий Аксюта — телепродюсер, музыкальный менеджер — прим. «ВМ») говорит, опять же, на том же канале: что ты там с одной песней ходишь? Я говорю: «Юра, ты сделал все для того, чтобы народ услышал только одну песню. Это же ты меня вырезал из программы «Давайте обедать», это же твои все дела, понимаешь? Вы мне не даете показать остальные песни, получается, что вроде как у меня их нет. Я не могу их нигде прокрутить».

У меня 15 лет назад была написана песня про Новый год, так она за эти 15 лет не попала ни в один из новогодних эфиров. Я приезжаю, говорю: ребята, включите меня, хорошая же новогодняя песня, все говорят — охренительная. Но мне редактор говорит: что я могу сделать? Если я тебя суну, я же должен кого-то выкинуть. Если Киркоров узнает, что у него будет не 20 песен, а 19, ты можешь представить себе уровень истерики из-за того, что какого-то Лозу включат? Он уже перья поменял, он уже костюмы пошил, и вдруг ему говорят, что будет песен только 19. Ты не знаешь, что будет. Но ты же взрослый мальчик, ты можешь песню написать, ты можешь книжку написать, пьесу можешь написать, сценарий, ты все можешь, ты музыкант, ты встанешь в переходе, тебе подадут. А если я их сейчас перестану показывать, что им, вставать в очередь за бесплатным супом?

— Вы рок-н-ролльный человек?

— Я вообще терпеть не могу каких-то определений. Я выпустил «Путешествие в рок-н-ролл», который был одним из первых рок-н-ролльных альбомов в стране. Когда выпустил следующий альбом, рок-н-ролльщики кричали: ты сволочь, предал рок-н-ролл…

Я закрывал блюзовый фестиваль и закрывал бардовский фестиваль, но своим блюзовики меня не считают и барды тоже. Я закрою рок-н-ролльный фестиваль, пожалуйста, у меня рок-н-роллов достаточно. Но мне скучно быть чем-то одним. Для меня лучший отдых — смена деятельности, а лучшая песня — та, которая не повторяет предыдущую.

Я выпустил альбом рок-н-ролла, сколько их еще можно писать? Сколько можно сыграть блюзов? У меня есть несколько замечательных, на альбом наберется точно, но больше-то куда? В мире 30 сюжетов, я написал 100 песен, это значит, уже по три песни на каждый сюжет придумал.

Сколько можно написать песен на сюжет о счастливой любви? Одну!

Читайте также: Михаил Шуфутинский: Мы вместе с Пугачевой прогуливали философию и политэкономию