Тайны соснового бора. Если и ехать за шишками, то к графу Шереметеву

Шаг из автобуса — и мигом пьянею от ветра и воздуха — чистого, как вода. Такой воздух можно пить — жадно, ненасытно. В нем растворен аромат смолы, увядающих листьев, нагретой древесины, запахи уходящего лета и первых холодов. Вокруг — небо и яркие, невероятные краски: золото и пурпур, предзимний серый и яркая, по-весеннему свежая зелень хвои. И все — неожиданно, после Москвы. Хотя почему — после? Это теперь — тоже Москва. Новая… В это поселение с живописным и немного конфетным названием можно добраться на городском транспорте всего за каких-то сорок минут. Про «городской», еще раз замечу, сказано не случайно: три года назад Шишкин Лес стал частью столицы.

Мишка «сбежал»

На въезде в поселок еще недавно можно было увидеть хозяина этих мест — двухметрового деревянного медведя с шишкой в лапах. Он первым радушно встречает гостей и провожает уезжающих из поселка. Но где он сейчас? Стайка мальчишек на велосипедах проносится мимо. Кидаюсь вслед — а куда подевался «хранитель деревни», не улегся ли по ранним нашим холодам зимовать? Ребятне не до меня.

— Да не волнуйтесь, — машет рукой, посмеиваясь, пенсионерка Тамара Семенова, — Мишку отправили вместо спячки на реставрацию. Вот-вот вернут на место.

Жалко, конечно, что мишку не увидел. Значит, буду без хозяина его владения осматривать. Дорога легкая, шагаю бодро, отбивая ритм «Шишкин-лес, шиш-кин-лес». Говорят, чем дальше в лес, тем интереснее. Вот и меня ноги несут так, будто сами знают, куда идти.

А небо — не кончается. Как началось там, на остановке, так и качается над головой — его тут как-то невероятно много. Скромные пятиэтажки не подпирают его, а уютно стоят под необъятным небесным куполом. Все, что было важным еще час назад, почему-то ушло и почти забылось. Улетело вместе с пушистыми облаками. Заглядываю в один из дворов: тут картинка будто из детства. Гоняют в футбол мальчишки, а рядом под орешником играют в дочки-матери девчонки, а подсохшее белье и рубашки колышутся на ветру, надуваясь парусами — так бы и полетели вслед за птицами… Тут все так просто и гармонично, что я уже чувствую себя если не местным жителем, то старым знакомым, гостем, которому здесь все рады.

Рыбак Иван Тороков на Санаторском пруду в селе Михайловское / Фото: Из архива

Обретенная святыня

Недалеко от завода-исполина, где разливают названную в честь поселка питьевую воду, стоит церковь Новомучеников Подольских. Про такие храмы говорят — ладный. Он небольшой, светлый, легкий — так и кажется, оторвется от земли и тоже устремится ввысь, к небесам. Да только легкость у него — видимая. История у него непростая. Ее мне вызвался рассказать местный житель Валентин Васильевич Ларин. Он встретил меня на территории храма, как и положено охраннику.

— Этому храму двенадцать лет, — рассказывает Валентин Васильевич. — Построили его в память о безвинных жертвах, замученных и расстрелянных в 1930-х. До этого был больничный храм, который построили в 1994 году. Правда, он стоял не здесь, а недалеко от усадьбы Шереметева. Три года простоял и сгорел…

Огонь все уничтожил, оба поселения остались без храма. Чудом нетронутой осталась лишь икона Владимирской Божией Матери, ставшая впоследствии местночтимой святыней. Тогда жители очень просили построить новый храм, но на новом месте — в Шишкином Лесу. В 2000 году архиепископ Можайский Григорий освятил закладку храма, а в 2004-м состоялось архиерейское (великое) освящение храма митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием. С тех пор сюда приходят не только местные жители, но и верующие со всех соседних поселений.

Откуда взялось имя

— Валентин Васильевич, а откуда название Шишкин Лес пошло? — спрашиваю я.

— Посмотрите вокруг, сколько тут деревьев. Раньше было еще больше, и почти одни сосны. Местные жители собирали шишки и топили ими всю зиму печь. Отсюда и название, — озвучил он свою версию.

Топить мне нечего, размышляю я, но шишку-другую прихвачу точно — на память. А пока интересуюсь, что тут еще можно посмотреть.

— Загляните в Музей бабенской игрушки. Раньше было неплохое производство. Матрешки наши даже за границу продавали. А в советские времена во всех детских садах можно было встретить игрушки нашей фабрики. Сейчас, увы, завод закрыли, но осталась художественная школа. Там и рисовать учат, и токарному делу, и резьбе по дереву. Так что промысел не умирает. А еще обязательно к усадьбе Шереметевых сходите, она в Михайловском поселке через дорогу, рядышком, — посоветовал мне на прощание Валентин Васильевич.

Подхожу к зданию, на которое указал Валентин Васильевич — увы, Музей игрушки закрыт.

— Вы бы в будни пришли, по выходным студия не работает, — кричит проходящий мимо парень. «Уж не мишка ли постарался?» — проносится у меня в голове.

Опознав во мне «иностранца», парень подходит ближе, мы знакомимся. Дмитрий Лазарев — местный житель. Поселок свой очень любит.

— Здесь в любое время года красиво, но осенью — особенно, — с гордостью рассказывает мне мой тезка. — Природа этих мест — наша главная достопримечательность. Обязательно сходите к усадьбе Шереметевых, там такие места живописные.

И поняв, что еще немного, и в шишкинских не трех соснах я заблужусь точно, он, посмеиваясь, берется меня проводить до усадьбы.

Жительницы Шишкиного Леса: Любовь Котова (справа) и Людмила Норова  / Фото: Из архива

Уха на год вперед

Идем быстро, картинки мелькают мимо цветными слайдами. Вот строится многоэтажка — я тут всего час-полтора, а уже начал забывать, какими высокими бывают дома. Прошли ее — и уткнулись в цветастую россыпь деревенских избенок. Вот так лоскутное одеяло! Тут — старые бревенчатые домики, чуть подальше — современные коттеджи, утопающие в бескрайних лесных просторах. Неудивительно, что многим эти места очень нравятся. Мой провожатый прожил тут всю жизнь. Недавно у него родился сын, и покидать эти места молодая семья не планирует.

Мы болтаем уже как старые знакомые, тем общих много — дети, книги, игрушки… Но еще миг — и открывшийся пейзаж останавливает меня на полуслове. Осенний лес — это чудо: тут уже сотни оттенков желтого, красные всполохи. И огромный пруд — зеркало неба. Напишешь такую картину, и ведь скажут — не бывает такой красоты…

— В детстве я сюда с дедом ходил, — рассказывает Дмитрий. — Тут всегда было много и окуней, и плотвы. Но самая большая удача, конечно, это поймать карпа или щуку. Обычно они крупные!

— Часто попадались? — спрашиваю я, готовый к рассказам про глаз с тарелку и хвост с оконный проем. Но Дима, видать, рыбак — преувеличивать не мастак.

— Мне — нет. А вот дед однажды поймал карпа под 25 кило! Мы тогда ухи наелись на год вперед, — смеется он.

Пока разговариваем, еще один рыбак раскладывает на берегу снасти. Закинул удочку. Мешать не стоит, и мы тихонько отходим в сторону.

Картина маслом

Две женщины гуляют вдоль пруда, смотрят приветливо. Здороваемся, будто давно знакомы, сразу теплеет на душе. Это вообще правильно — здороваться, даже встретившись взглядами. Но в столице эта привычка не у всех есть, не до нее стало — в суете.

Людмила Норова, эффектная дама в красном пальто и шляпе, понимает, что пейзаж меня потряс.

— Ну как, нравится вам здесь? — спрашивает она.

Молча — слов нет! — киваю: как такое может не понравиться? Она в ответ улыбается.

— Места у нас красивые. Пруд чистый, летом мы тут купаемся, а зимой — встаем на коньки. Раньше лодочная станция была, но, к сожалению, пришла в запустение. На лодке больше не покататься, а жаль.

Людмила уже двенадцать лет живет в поселке. А ее подруга Любовь Котова — всю жизнь.

— Ну, тогда вы точно знаете, почему у поселка такое название, — обращаюсь я к подругам.

— Конечно, — кивает Любовь Котова. — Это место изображал на своих картинах художник Иван Шишкин. «Утро в сосновом лесу» помните? Он сюда к графу Шереметеву приезжал, вот и вдохновился. С тех пор лес, что рядом с усадьбой, стали называть Шишкиным, а потом и поселок так назвали.

— Значит, и пейзаж, с которой писал картину, сохранился? — предполагаю я.

— Конечно, — соглашается Любовь. — Если вглубь леса зайти, сначала будет усадьба, а за ним вы увидите санаторий. Рядом и находится тот самый сосновый лес.

Мой спутник Дмитрий понимает, что «обречен» провожать меня и дальше, но особого недовольства не испытывает. Ему здесь все дорого. Значит, идем в сторону усадьбы. Вытоптанная проселочная дорога кажется бесконечной, ветер тихонько качает верхушки деревьев.

Вопрос про грибы вырывается сам собой. Как не узнать, чем еще — кроме шишек — богат Шишкин Лес?

— В этом году грибов было очень много, мы с женой за один только выходной по три корзины принесли домой. И лисички, и подосиновики, супруга только белых нашла полкорзины, — кивнул Дмитрий в сторону «шишкиных» мест.

Преданья старины глубокой

Лес подступает со всех сторон, подлесок зябко жмется к дороге. Но вдруг все внезапно заканчивается, становится светлее и впереди возникает усадьба.

Могут ли дома смотреть, прищурясь? Оказывается, да.

Старое здание явно нуждается в ремонте. Приглядываюсь — ба, а окна-то вставили новые, пластиковые… Здание строго смотрит на нас, будто ощупывая глазами-окнами, пытаясь разглядеть — что за гости на пороге. Вспоминаю, как я в детстве вместе с друзьями лазил по полуразрушенным домам неподалеку от бабушкиной деревни, искали старинные драгоценности. Надо было повзрослеть, чтобы понять — старинные сооружения и усадьбы — сами по себе настоящие клады…

— В детстве мы искали здесь клад, — в унисон моим воспоминаниям вдруг говорит Дмитрий, — Увы, так ничего и не нашли.

Почему-то живо представляю, как когда-то в этом особняке сияли хрусталем люстры, звучала музыка, а к его парадному подъезду съезжались самые разные гости — на бал… Порыв ветра — и воспоминания о том, чего я никогда не видел, будто сдувает. Мы движемся дальше в надежде увидеть тот самый лес.

А был ли Шишкин

Вот и остались позади усадьба, санаторий. Ну, не иначе это ты, Шишкин Лес. Тут и правда, словно мишка поработал — не войти внутрь, много при входе поваленных деревьев и густого подлеска.

Осматриваюсь по сторонам. Завалено все — да. Но красота-то какая! Да тут с любой точки картину маслом можно писать. Пейзаж волшебный, куда не глянь. Может не хочет лес открывать свои тайны, вот и не пускает, интригует. Или считает, что не все секреты нужно открывать, чтобы жить было интереснее? Мы поворачиваем обратно. Сзади что-то скрипит, ухает, трещит. Оборачиваюсь. Ну нет, не может быть, конечно, показалось. Да и нет в лесу никаких медведей!

…Дорога назад отчего-то кажется короче. Дмитрий провожает меня до остановки. Теперь все тут такое родное, только старая усадьба не идет из головы — дай бог, дойдут и до нее руки, восстановят со временем это теперь уже московское чудо.

Сувенир на память

Пока жду свой автобус, перебираю в голове версии названия. Ну, с Михайловским, где усадьба стояла, все более-менее ясно. А Шишкин Лес… Нет единого мнения. Кто-то говорит, будто название могло пойти от слова «шиш», что раньше означало холм, и до этого называлось поселение Шишкина Пустошь, то есть холмистая пустошь. Могло такое быть? Вполне. Кто-то из историков уверяет, что на самом деле Иван Шишкин тут никогда не бывал. Но мог заехать на пленэр? Мог. И более того — увидев, какая тут красота, он обязательно бы взялся за кисть.

Бум-с! Нет, ну это уже слишком. На прощание, будто посмеиваясь над моими размышлениями, разлапистая сосна лупит меня по голове шишкой. Такой вот подарок на память.

— Благодарю за сувенир! — усмехаюсь в небо и убираю в карман пахнущий нагретой смолой и осенью лесной подарок.

Вот и автобус, пора домой. Но что-то мне подсказывает, что я сюда еще вернусь. Не забыть тебя, Шишкин Лес.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Лидия Глебова, краевед-историк:

— Относительно происхождения названия поселения Шишкин Лес среди историков действительно нет единого мнения. Однако бесспорно то, что в XVII–XVIII веках здешние земли считались самыми статусными и элитными, тут было престижно иметь поместья и усадьбы. Кстати, когда-то в этих местах проходил торговый путь из Москвы в Калугу и Верею. Сегодня поселение известно и своей водой, и старинной усадьбой именитой фамилии Шереметевых (находящуюся в соседнем селе Михайловское), которую они любили больше других своих владений. Сейчас усадьба стала памятником архитектуры и охраняется государством. В ближайшее время ее ждет реставрация. Церковь же Новомучеников Подольских построена в стиле псковского зодчества XIV–XV веков, что тоже очень ценно для сохранения нашей общей исторической памяти.