Ленинградский первопроходец. Реставраторы восстановили уникальный исторический вид первого столичного вокзала

Сегодня в столице девять вокзалов, шесть из которых — объекты культурного и исторического наследия. Этой страницей мы начинаем цикл материалов, в которых расскажем о том, как они преобразились за последние годы. Открывает серию первый московский вокзал — Ленинградский.

Комсомольская площадь, более известная как площадь трех вокзалов, сегодня чистая и ухоженная: ровные тротуары, широкие дорогие, благоустроенный сквер, где с постамента смотрит вдаль Павел Мельников, первый министр путей сообщения и один из авторов идеи строительства железной дороги между Москвой и Питером. Такая благодать тут появилась недавно.

Победить рыночного змея

Долгое время, с разгульных 1990-х до середины первого десятилетия XXI века, территории около вокзалов, особенно между Ленинградским и Ярославским, были запущены. Выходящие из метро сразу попадали в «Крест» — так между собой называли москвичи рынок, который возник между вокзалами в перестроечное время. Палатки, где еда продавалась рядом с хозтоварами и китайским ширпотребом, кругом грязь, битое стекло, бомжеватого вида граждане.

Вскоре проблема необустроенности встала в полный рост, и для ее решения в 2007 году была создана Дирекция по комплексной реконструкции железных дорог и строительству объектов железнодорожного транспорта (ДКРС), которая совместно с городом должна была решить задачу — создать благоустроенное пространство, которое соответствовало бы статусу Москвы.

— К 2008 году у дирекции появились рычаги управления, была сформирована дорожная карта, как сейчас принято говорить, по которой начали двигаться, — рассказывает замначальника Ленинградского вокзала Артем Пискунов. — Это включало в себя целый ряд работ: прекратить незаконную торговлю, исключить всех лиц, которые не должны находиться на вокзальных комплексах.

В тандеме с правоохранительными органами сначала очистили вокзалы, потом дело дошло до «Креста». Договоры с арендаторами расторг нули, постройки демонтировали, «преступные элементы» разогнали. Сейчас вокруг вокзалов все замощено плиткой и содержится в образцовом порядке, а вишенкой на торте благоустройства стал фонтанный комплекс с символом Москвы — пронзающим змея Георгием Победоносцем. На все это ушло около трех лет, после чего реконструкция добралась до зданий вокзалов.

Труд большого коллектива

Антонида Густова — классический реставратор, с внимательными карими глазами, плавными движениями и манерами экскурсовода.

О своих проектах говорит с любовью, а они на зависть коллегам: воссоздание Александровского зала в Большом Кремлевском дворце, реставрация фасадов и интерьеров колокольни Ивана Великого, Оружейная палата и Большой театр. Не последнее место занимает и Ленинградский вокзал — на работах по его реставрации Густова была главным технологом.

— Тогда он выглядел неподобающе своему званию, — вспоминает специалист. — Фасад обветшал, образовались дефекты штукатурного слоя, на карнизах появились трещины.

В общем, нужна была срочная реставрация. Но работа на памятниках культурного наследия требует много бумажной волокиты. Обычно за их состоянием следят собственники, и, когда есть необходимость в ремонте, они составляют акт технического обследования и подают запрос в Мосгорнаследие или Министерство культуры, в зависимости от категории памятника (регионального он или федерального значения). Там обсуждается, есть ли деньги на проведение работ, нужно ли спешить с их началом.

— Вообще, памятники надо реставрировать раз в пять лет, это соответствует сроку службы лакокрасочных материалов, которые используются для защиты фасада, — объясняет Густова. — Здесь, например, была использована силиконовая система покраски, она идеальна для нашего климата. Это хорошая немецкая система с водо- и грязеотталкивающим эффектом. С ней фасад не намокает.

Когда разрешение получено, на сцену выходят технологи, архитекторы, конструкторы, которые составляют проектную документацию — план «боевых» действий, без которых строители и реставраторы не могут начать работу. На создание такой документации требуется несколько месяцев вдумчивой работы, в случае с Ленинградским вокзалом — четыре.

— Сюда входят обмеры здания, которыми занимаются архитекторы, проводятся натурные обследования, зондаж, фотофиксация, исследователи-технологи отбирают пробы, — поясняет Густова. — Мы определяем, из каких материалов сделан декор, находим первоначальные краски. Здесь мы обнаружили оригинальную покраску XIX столетия. Иногда бывает, что все безвозвратно утрачено, тогда работаем с архивными сметами или с графическими изображениями с тонировкой.

Над проектом трудятся 20–30 человек, чью работу потом оценивает историко-культурная экспертиза. На основании исследований разрабатывается проект реставрации, решается вопрос, что сохранить из других строительных периодов. Все это согласовывается в департаменте или Минкульте.

Завершилось голосование на портале электронных референдумов «Активный гражданин» за введение фиксированных тарифов на такси в аэропорт / Фото: Анна Иванцова, «Вечерняя Москва»

Хороший Тон

— Мы счастливые свидетели того, что очень многое сохранилось, — говорит Антонида Николаевна. — Хотя утратить оригинальные части архитектуры было легко, ведь вокзал претерпел шесть реконструкций. И все же почерк Константина Тона тут виден: четкое деление фасада на секции при помощи колонн, сдвоенные окна, декор в виде гирек.

Любимый архитектор Николая I Константин Тон во время постройки вокзала одновременно занимался созданием Оружейной палаты и Большого Кремлевского дворца. Загружен был сверх меры, а потому привлек своего ученика Рудольфа Железевича. Он спроектировал уникальный вантовый дебаркадер (крытый перрон), который был гордостью вокзала.

— В торцах дебаркадера было три арки. Центральная, сквозь которую вели четыре железнодорожных пути, предназначалась для поездов, две другие для пассажиров, — говорит технолог. — Когда заходил состав, ворота главной арки закрывались, и люди выходили из вагонов.

Конструкция Железевича просуществовала до начала XX века, когда ее заменили на арочную. Не сохранился до наших времен и дворовый фасад, который не раз перестраивался.

С улицы мы шагаем в полумрак вокзала. За рамками металлодетекторов начинается XIX век.

— Это здание можно постоянно исследовать и находить что-то новое, — признается Густова.

Мы переходим от пилона (четырехугольная колонна, которая поддерживает своды — «ВМ») к пилону, в одном из которых под стеклом видна кирпичная кладка.

— Здесь мы решили экспонировать зондаж, можно даже увидеть старинный кладочный раствор.

Ввысь уходят арочные своды главного вестибюля. Они вызывали у реставраторов наибольшее беспокойство из-за своего состояния. Чтобы укрепить своды, специалисты использовали раствор с известью, который был в ходу в XIX веке, и добавили немного цемента для крепости. Максимально вернуть вокзалу исторический вид было одной из задач реставраторов.

Кое-что не удалось выполнить по техническим причинам, например, после реставрации появился более практичный гранитный пол. Но сохранили размер плит — по моде XIX столетия.

Антонида Николаевна подходит к старинной чугунной лестнице слева от входа на вокзал.

— Она подлинная, — тихо, словно мы в музее, говорит Густова. — Почти за два века безвозвратно утрачены поручень и ограждение, зато ступени и косоуры (несущая конструкция лестничного марша, в виде балки. — «ВМ») помнят сапоги работников вокзала времен империи.

В здании Ленинградского вокзала были проведены работы по реставрации и приспособлению объекта / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

От Ленинградского состав отправится

— Они сделали мне неприличное предложение, — возмущается в трубку мужчина в костюме. — Настолько неприличное, что я отказался. Триста тысяч и только через три года квартира.

За соседним столиком доедает свой ланч семья японцев. Мама и мальчик молча слушают тараторящего отца. Тот обращается то ли к семье, то ли к гарнитуре за ухом. В местном кафе, где подают, как гласит меню, настоящий венский кофе, можно встретить пассажиров всех рангов, возрастов и вероисповеданий. Иностранцы и дельцы с миллионными контрактами на руках никого не удивляют — сегодня путешествовать с Ленинградского вокзала приятно. Новенькие залы обустроены по-современному, появились лифты и эскалаторы, а ожидание поезда можно скрасить в многочисленных кафе и магазинах.

— У нас есть сетевой оператор, который занимается размещением всех арендаторов, — объясняет замначальника вокзала Артем Пискунов. — Мы определяем концепцию, как будут выглядеть кафе, магазины, все это согласовывается совместно с руководством вокзала, дирекцией, чтобы все было в едином стиле.

Ленинградский вокзал наполнен неуловимым питерским духом, неспешностью и даже интеллигентностью, а по качеству услуг может бросить вызов и аэропортам.

В дежурку помощника начальника вокзала Вадима Костюхина заглядывает бабушка. На ней старенькое пальто, голова повязана платком.

— Мне 80 лет, — начинает она, и Костюхин вежливо привстает. — Встречаю человека, а присесть, подождать его негде.

Бабулю мигом передают сотруднику, и тот провожает ее в ближайший зал ожидания.

— Таких залов у нас четыре, странно, что бабуля не нашла, — улыбается Костюхин.

Дежурный помощник начальника вокзала — местная нянька. Он отвечает за все системы жизнедеятельности вокзала и заботится о пассажирах.

— Я устроился на вокзал носильщиком в 1993 году, — рассказывает дежурный, пока мы идем на плановый обход вокзала. — Через несколько лет мне предложили должность кладовщика камеры хранения. Я работал и одновременно учился в железнодорожном техникуме. Пять лет назад занял нынешний пост.

Костюхин наблюдает, как «Сапсан» выплескивает волны людей на чистенький перрон. Бок о бок шагают прямой как флагшток офицер Военно-морского флота и интеллигентного вида пожилая пара. Уступают друг другу дорогу молодежь в балахонах и бизнесмены в дорогих костюмах. Приличная публика, не то что в 1990-е.

— Я тогда еще носильщиком работал, — говорит Костюхин. — Четких правил перевозки ручной клади не было, чего только люди ни возили: и баулы с тряпками, и овощи. И людей всяких подозрительных было немало. Братки, само собой, ходили. Правда, для носильщиков это был шанс заработать щедрые чаевые.

Теперь носильщики, уборщики перешли на аутсорсинг, на каждом шагу стоят охранники, наряды полиции и сотрудники вокзала, всегда готовые помочь.

— Внимание, маломобильный пассажир, — трещит в рации.

— Принял, — отвечает голос.

Костюхин отправляется проконтролировать, как сопровождают женщину в коляске. Один сотрудник ее везет, другой несет несколько чемоданов. В комнате для маломобильных пассажиров есть телевизор, удобные стулья, кулер с водой, книжная полка и даже микроволновая печь.

С не меньшим комфортом оборудованы и другие залы. Остается лишь закинуть ноги на чемодан и ждать, когда подойдет поезд и увезет — в Питер, Мурманск, Псков — куда пожелаете.

В здании Ленинградского вокзала были проведены работы по реставрации и приспособлению объекта / Фото: Антон Гердо, «Вечерняя Москва»

ВИЗАНТИЙСКИЙ ГОСТЬ С КАЛАНЧЕВСКОГО ПОЛЯ

Александр Васькин, москвовед, автор книги «Чего мы не знаем о девяти московских вокзалах»:

— Этот вокзал до сих пор выглядит гостем на старой площади трех вокзалов, хотя был первым в Москве. Недаром говорят, что встречают по одежке. Так вот, одежка у Ленинградского интеллигентная, европейская и никак не вяжется с русской разухабистостью соседнего Ярославского и восточным колоритом Казанского.

Главная легенда связана с близнецом Ленинградского вокзала — Московским вокзалом Петербурга. Говорят, Николай I после декабристского восстания осерчал на столицу и подумывал переехать в родную Москву (в нашем городе царь родился). И вот, находясь в раздумье, переносить столицу или нет, будто сказал об этом Тону. Архитектор предложил выстроить два одинаковых вокзала, чтобы их нельзя было сравнить. И тут уж неважно, какое решение примет царь.

Для постройки рассматривались два варианта: у площади Тверская Застава и на Трубной площади. Но были отвергнуты из-за боязни пожаров от огня и искр, вырывавшихся из топок паровозов и производимого ими «адского шума». Тогда нашли пустырь у Каланчевского поля, которое долго было неосвоенным. Возможно, из-за недоброй репутации в глазах москвичей. Из поколения в поколение передавалась легенда, что в Красном пруду живут русалки, которые утаскивают купающихся, особенно невинных девушек. Для их задабривания еще в XIV веке устраивались языческие ночные «бесовские игрища» — Русалии — поминальный обряд в память об умерших родственниках. Но в XIX веке поле идеально подошло для строительства вокзала. Петербургско-Московская железная дорога открылась 19 августа 1851 года. В этот день поезд с Николаем I с большой свитой проехал от Петербурга до Москвы. Высокая комиссия высоко оценила и дорогу, и работу архитектора.

ПРЯМАЯ РЕЧЬ

Алексей Емельянов, руководитель Департамента культурного наследия Москвы:

— В Москве действуют 9 железнодорожных вокзалов, 6 из которых являются объектами культурного наследия: Белорусский вокзал, Казанский вокзал, Киевский вокзал, Ленинградский вокзал, Ярославский вокзал, Рижский вокзал. Каждый из них имеет свою эпохальную историю, по этому перед Мосгорнаследием стоит задача — максимально сохранить памятники культуры в первоначальном виде. В здании Ленинградского вокзала были проведены работы по реставрации и приспособлению объекта. Работы проходили по согласованному Мосгорнаследием проекту почетного реставратора Елены Валерьевны Степановой. Были восстановлены исторические цвета фасада. Интересно отметить, что исторический слой оказался 24-м. Была восстановлена вся историческая часть вокзала, в том числе отреставрированы императорские покои на втором этаже, уникальная каслинская чугунная лестница и башня с часами.

Подписывайтесь на канал "Вечерней Москвы" в Telegram!