[i][b]«Тюрьма, что могила, всякому место есть».[/i]Русская народная пословица[/b][i]Недавно мне довелось присутствовать на дискуссии, посвященной реформе пенитенциарной системы. И вот что меня поразило: почти все выступающие говорили о том, как хороши были тюрьмы в царские времена и как плохи стали теперь. В тот день я промолчал, так как к серьезному разговору не был готов. Зато теперь, перелопатив горы архивных документов, могу высказаться по данному вопросу достаточно аргументированно.[/i]Вот в моих руках дело № 40861 «О бывшей администрации и надзоре Орловской каторжной тюрьмы». Эта тюрьма – Орловский центал – была создана по велению последнего русского императора Николая II.[b]Дорога в могилу лежит через баню[/b]«Не к жизни едете, а к смерти» – эти слова слышал каждый новый заключенный от сердобольных солдат конвойной роты. Политкаторжанин Глик, приглашенный в ОГПУ в качестве свидетеля, рассказывал: – При выходе из Смоленской пересыльной тюрьмы конвойные предупредили нас: «Вы едете на верную смерть. Там ведь не тюрьма, а убойня».А другой политкаторжанин, Чураев, вспоминая те времена, сообщил: – Один из конвойных, узнав, что я бывший матрос, осужденный за участие в восстании, сказал: «Жаль мне тебя, брат, очень жаль. Останешься ты в Орле навечно, потому что бить тебя будут каждый день, пока не добьют до чахотки».Зловещие «напутствия» оказывались страшной правдой.– Вот и тюрьма, – вспоминал один из осужденных Иванов. – Ворота – словно тяжелая гробовая крышка, за которой могила. Перед тем как отправить в могилу, зачем-то повели в баню. Знать бы нам тогда, что самая прямая дорога в могилу лежит через баню! Дикое избиение начиналось прямо у стола, за которым сидел надзиратель. Били кулаками, палками, ногами. Через несколько минут я превратился в бесформенный кровавый ком, который зашвырнули в камеру-одиночку.Искалеченному Иванову вторит его подельник Данцескес:– После приказа раздеться догола всех нас погнали через строй. Человек шестьдесят звероподобных надзирателей, вооруженных атрибутами инквизиции, набросились на нас, как стая волков. После этой экзекуции мы стали калеками с отбитыми легкими, обезображенными лицами и выбитыми зубами.Такого рода показаний в деле много, так много, что я невольно подумал, а не оговор ли это, не сводят ли бывшие узники счеты со строгими, но справедливыми слугами царя? Увы, все правда. Вот что сообщил на допросе бывший надзиратель одиночного корпуса Загородний: «Приемка этапов производилась в бане. Если по каким-то причинам помощнику начальника тюрьмы не нравилось личное дело осужденного, он подзывал надзирателей и говорил: «Дать!» После этого мы приступали к делу и били каторжан смертным боем».А вот показания бывшего начальник тюрьмы Мацеевича: «Каждую партию каторжан встречало человек шестьдесят надзирателей. Для начала кандальников пропускали сквозь строй и били чем попало и куда попало. А потом добавляли в бане: там били особенно жестоко. Были случаи, когда избитого прямо из бани уносили в больницу, где на другой день он умирал. В таких случаях доктор Рыхлинский всегда выписывал справку, что смерть последовала от порока сердца».[b]Ученики идут дальше[/b]Выживших «после бани» ждали избиения в камерах-одиночках: надзиратели хватали осужденного за руки и ноги и били об пол. Кроме того, пороли розгами, сажали в ледяной карцер и снова били, били и били. Ничего удивительного, что, помучившись год-другой, многие заключенные приходили к выводу, что избавить их от мучений может только смерть. Самоубийства в Орловском централе стали настоящей эпидемией. Повесился студент Сопотницкий, с галереи третьего этажа бросились Абрамов и Розен, покончили с собой Литников, Кудрявцев, Бочаров и многие другие. Само собой разумеется, что доктор Рыхлинский засвидетельствовал, что все они умерли от туберкулеза.Служил в Орловском централе еще один довольно интересный персонаж, который весьма своеобразно истолковывал свое предназначение, – тюремный священник Рождественский. Перенесшие все ужасы тюрьмы свидетели характеризовали его как палача, черносотенца и фарисея. Это он уговаривал заключенных «претерпеть все мучения и ждать пришествия царя небесного», это он отпевал «в бозе почивших», прекрасно зная, что эти люди не почили, а были до смерти забиты.Так как самым большим начальником в тюрьме был Мацевич, то на допросах в ОГПУ надзиратели все валили на него, уверяя, что все эти зверства творили, желая ему угодить. Мацеевич же заявил, что желал угодить инспектору. А кому хотел угодить инспектор? Конечно же, министру. А кому министр? Догадайтесь сами.По делу Орловского централа проходило 24 человека, 19 из них были расстреляны, а пятеро получили сроки от пяти до десяти лет.Подозреваю, что пятерых надзирателей, а среди них были такие мастера своего дела, как Загородний, Озеров и Жилин, в живых оставили не потому, что они заключенных избивали милосерднее, чем другие, а потому, что большевикам пригодился их опыт. К началу 30-х Орловский централ отнюдь не пустовал: врагов народа становилось все больше, и, как показал опыт, методы их перевоспитания, разработанные в царские времена, оказались наиболее действенными.И все же ученики пошли дальше учителей. 7 апреля 1930 года родилось историческое постановление СНК СССР – именно в этот день родился монстр по имени ГУЛАГ.И хотя через жернова ГУЛАГа, только по официальным данным, было пропущено более 10 миллионов человек, в том числе 650 тысяч расстреляно, более законопослушными россияне не стали. Если раньше в тюрьмах и лагерях сидели в основном так называемые политические, то теперь, когда их нет, клиентами этих учреждений стали бандиты, воры, насильники и убийцы. И знаете, сколько их там находится? 851 тысяча человек. Для сравнения: в самом страшном и мрачном 1937 году во всех тюрьмах и лагерях Советского Союза сидели 820 тысяч 880 человек (из них одна треть политические).Так что тенденции к облагораживанию и перевоспитанию россиян, увы, не наблюдается.