ОТЕЦ ДИОНИСИЙ ЗОЛОТУХИН: ПОСЛЕ ВТОРОГО КУРСА ВГИКа Я РЕШИЛ ПОЙТИ В СЕМИНАРИЮ

[i]Свое служение Богу и Церкви он начал десять лет назад, когда неожиданно для друзей и близких отказался от режиссерского поприща и поступил в Московскую духовную семинарию. Сейчас отец Дионисий – священник подмосковного храма Успения Пресвятой Богородицы. довольно часто бываю в этой старинной церкви, и у нас с отцом Дионисием сложились, скажем так, товарищеские, доверительные отношения. Иногда батюшка, выбрав свободную минутку, заглядывает в гости – по-мирскому, уже сменив рясу на джинсы и легкий свитерок. Просто так, поговорить «за жизнь». [/i]— Если бы кто-нибудь лет эдак пятнадцать назад сказал мне, что я стану священником, я как минимум покрутил бы пальцем у виска, — рассказывает отец Дионисий. – С самого моего детства всем казалось, что мой жизненный путь уже автоматически определен: артистическое поприще. Правда, не обязательно актерское. Мама, например, очень хотела, чтобы я стал дирижером симфонического оркестра, и уже в пять лет отдала меня в музыкальную школу по классу пианино. Отец в смысле выбора специальности на меня никогда не давил – полагался на мое решение. Но в том, что оно так или иначе будет связано с театром или кино, он не сомневался. Сам я хотел стать актером – как отец. [b]— А в семье хоть как-то уважали православные традиции?[/b]— Да какое там… Я вырос в типичной актерской среде. Жили очень скромно, я учился в обычной школе, причем неважно учился. Курил с 12 лет, тайком, конечно, но много. Дома у взрослых – постоянно гости, веселые застолья, вечные разговоры о том, кому и за что дали роль, сетования на всяческие интриги… Правда, бабушка по матери, Царство ей Небесное, святила на Пасху куличи, красила яйца. Отец с молодых лет носил на груди крестик, но крещеным долгое время не был. Считал, что крест – своего рода талисман, оберег от несчастий, и этого вполне достаточно. Потом ктото из верующих друзей объяснил ему, что так нельзя – носить крест и не быть крещеным, и отец пошел и окрестился. [b]— Довольно странно… Ведь Валерий Сергеевич вырос на Алтае, в крестьянской семье. [/b]— Видишь ли, крестьянская – это еще не обязательно христианская семья. Особенно в тридцатые годы. Мой дед по отцу перед войной стал председателем колхоза, был активным богоборцем, ненавидел верующих. Даже церкви по его приказу разрушали в окрестностях. То есть не совсем по его приказу – он просто охотно следовал партийной линии. [b]— Н-да… Извини за тупой вопрос: как же ты пришел к вере?[/b]— Какого-то переломного события, «знамения свыше» не было. Все по крупицам складывалось, из эпизодов, говоря киношным языком. Вот помнится, мы всей семьей смотрели по телевизору спектакль Театра кукол Образцова «Божественная комедия». Все смеялись, а я своим детским умом вдруг почувствовал, что – да, это Бог создал наш мир… Я не понял тогда, что этот спектакль – кощунство, глумление над святым. Потом эти переживания куда-то ушли, сменились другими… Когда мне было девять лет, мама с папой развелись, у отца появилась другая семья. А еще через четыре года с нами стал жить Леонид Филатов. У нас с Леней прекрасные отношения, я его очень уважаю и люблю. Леня меня переориентировал с актерской на режиссерскую карьеру: мол, актер – существо зависимое, режиссер – более мужская профессия. Леня сильно повлиял на мой характер. До него я рос тюфяк тюфяком. Филатов сразу взялся за меня, стал серьезным учителем по жизни. Он делал из меня настоящего мужика – по своим понятиям, конечно. Вырос-то Леня в Ашхабаде, на диком Востоке. Научил, как нужно разговаривать со шпаной, всегда первым бить в лицо, даже если противник сильнее или их несколько. И я быстренько преодолел свою врожденную деликатность. [b]— Скажи честно: пил в юности?[/b]— А вот этого не было. Никогда не понимал «прелести» спиртного. Бог миловал, хотя мог и я, наверное, пристраститься к выпивке, как и многие из моего тогдашнего окружения. Уже когда после армии учился во ВГИКе, то компанейским парнем не считался. После занятий студенты обычно шли пить, ну и я шел, конечно. Но после первой же кружки пива мне становилось невыносимо скучно, и я уходил, не слушая никаких упреков. Мне ведь тогда уже было с чем сравнивать общепринятый студенческий образ жизни. После армии, с 90-го года, я регулярно ходил в храм, даже пел на клиросе. От домашних какое-то время скрывал, они думали, наверное, что я с девушками в это время встречаюсь. Потом признался, и ничего… А курить бросил, когда меня назначили алтарником в церкви cвятого Мартина Исповедника. Пришлось бросить, и слава Богу. [b]— Значит, решение стать священником пришло в армии?[/b]— Служил в Курске, в обычной войсковой части. Аккурат перед моим призывом маме на день рождения подарили Библию, и я буквально со слезами «вырвал» ее. С детства мечтал прочитать Библию. Взял книгу с собой в армию, читал не спеша. Постигал. Интуитивно воспринимал ее как слово Божие. Тогда, в конце 80-х, в казарме церковную литературу уже можно было не прятать. Не все было понятно, ну и что из того? Я не понимаю людей, которые по причине сложности текста не хотят читать Библию. Это же как минимум должно быть интересно. [b]— Ну вот, постигал-постигал ты слово Божие, потом в церковь стал ходить, но во ВГИК после армии все-таки поступил. По инерции, что ли?[/b]— Да нет, просто считал, что одно другому не мешает. Но уже после первого курса захотел уйти в монахи – такие были во ВГИКе нравы… Филатов меня отговорил от пострижения: поживи, мол, узнай жизнь как следует, а уж потом решайся на такой серьезный шаг. Еще год отучился и понял: все, бросаю киношный мир и поступаю в семинарию. Это было весной 93-го. Два месяца молился, боялся сказать Лене или отцу. Наконец открылся матери и бабушке. Прямо скажем, не слишком они радовались моему решению… Да и сам я метался, ночей не спал. Приехал в Сергиев Посад, в семинарию – все кругом чужое, комната на 20 человек… Вокруг – радостные лица абитуриентов, но не было у меня радости. Сочинение писал – лишь бы скорее отписаться, первым вышел из аудитории. Жара, тоска… Был пост, а я с отчаяния купил мороженое, ем, вкуса не чувствую. Позвонил бабушке – может, говорю, завтра вернусь, если двойку поставят. Она обрадовалась… Ан нет, прошел дальше. И тут приехал в семинарию отец. Сказал: Деня, держись, не унывай, я с тобой. Я благословляю тебя своей отцовской властью. С тех пор я чуть чего – к нему: папуль, благослови. [b]— Валерий Сергеевич рад за тебя?[/b]— По-моему, да. По большим праздникам приезжает к нам в храм. Отец очень поддерживает меня морально. Еще будучи абитуриентом, я полюбил девушку, которая работала в семинарской столовой. Как-то меня отправили помогать на кухню, там мы и познакомились, правда, почти не разговаривали. Она, кстати, еще долго потом не знала, что я сын Золотухина. А в сентябре, уже семинаристом, я осмелел и подошел к ней: «Матушка Алла, что это мы с вами будто и не знакомы? Позвольте вас до дому проводить». А «матушке» еще и 19 не было. Идем, а я и говорю: не желаете ли стать моей женой? Она как девушка порядочная ответила, что должна подумать. Я дал ей минуту на размышление, и мы заговорили о чем-то другом. Вдруг я спохватился: ба, уже пять минут прошло! Она дала согласие, и мы подали ректору семинарии прошение о венчании. И тут такое началось. . . [b]— Что, не благословил?[/b]— Скажем так, меня активно отговаривали. Говорили, что девушки специально устраиваются работать в семинарию, чтоб ловить женихов, что Алла из таких, что ей все равно, за кого выйти. И вообще, мол, в семинарии не принято жениться уже в первом классе, обычно это делается под конец учебы, перед принятием сана. Я стоял на своем. Тогда позвонили отцу – дескать, воздействуйте на своего сына, запретите брак отцовской властью. Отец примчался в семинарию, вызвал нас с Аллой. Познакомились, тут только она узнала, кто мой отец. Разговорились, Алла ему очень понравилась, и он благословил наше венчание, о чем и начальству сообщил. [b]— Но ваше прошение о венчании все-таки удовлетворили?[/b]— Вынуждены были, ведь формальных причин для отказа не нашлось. [b]— Женившись, ты сознательно отказался от церковной карьеры – ведь епископом, согласно традиции, может стать только монах. [/b]— Священство, по-моему, не то поприще, где надо заботиться о карьере. И потом я по сути своей человек семейный. У нас уже пятеро детей – Ольга, Татьяна, Мария, Алексей и Никон. Ольге девять, Никону – полгодика. [b]— То, что ты стал священником, как-то отразилось на жизни твоих близких?[/b]— Если говорить конкретно, без философствования, то маму я сам обвенчал с Леонидом Филатовым прямо на квартире в 1995 году. Леня тогда был совсем плох, не смог бы в храме стоять. [b]— Воля твоя, отче, но таких батюшек, как ты, я еще ни разу не встречал. Я имею в виду внешность. У тебя короткая стрижка, совершенно нет бороды, хотя ты уже не так молод. Честно говоря, все это воспринимается как вызов устоявшимся традициям. [/b]— Ну не растет у меня борода, что тут поделаешь! Пытался отращивать, так лезут какие-то безобразные клочья. Жена прямо плевалась, глядя на это. И я дискомфорт испытывал. Совершенно не идут мне и длинные волосы. Но короткая стрижка – это не вызов, а просто стремление к аккуратности. Раз уж бороды нет, то и косичка ни к чему. Хотя на попа я действительно не похож, и мне порой приходится выслушивать скрытые и явные упреки – и от церковного начальства, и от прихожан. Но это беда моя, а не вина. [b]— Ну, раз пошел такой откровенный разговор, то объясни, как твоя семья ухитряется существовать на оклад рядового священника?[/b]— Больной вопрос. Недавно мне прибавили зарплату, я стал получать 6 тысяч в месяц. До этого было четыре. Еще кое-что иногда перепадает от совершения треб: квартиру освятишь, например. Алла не работает, рожает и воспитывает детей. Пятеро – это не предел. Детям все время хочется чего-нибудь вкусненького, йогуртов, мороженого… Как жить на мою зарплату?[b]— Извини, отче, но мне кажется, что ты живешь далеко не хуже всех – на машине разъезжаешь, к примеру… [/b]— Верно. Мне помогают деньгами родители. Здесь я подразумеваю и Леню. Благодаря ему и маме у меня есть старенький «жигуленок». Отец дает на бензин. Поэтому большое спасибо за такую помощь. Но для мужчины, в том числе и для меня, унизительно жить за счет родителей. Это что, по-твоему, нормальная жизнь? Но – как-то живем. И, слава Богу, дружно живем. Трудновато это… Но тем, как сложилась моя жизнь в целом, я вполне доволен – это могу сказать с чистой совестью.