[i]C Аркадием Укупником мы встретились в Театре эстрады, где он играет в мюзикле «Чикаго» обманутого мужа, мистера Целлофана. Аркадий самозабвенно кричал в телефон: «Нарежьте Баскова на куски!Слишком сухо!» Непосвященный в профессиональный сленг мог бы заподозрить композитора в криминальных пристрастиях к «мокрухе», и это, конечно, было бы преувеличением. Просто артист «колдовал» над новым музыкальным проектом. [/i][b]— Аркадий Семенович, для вас существуют табу на какие-то темы? Вы можете заранее сказать об этом, дабы я не поставила вас и себя в неловкое положение?[/b]— Никаких особых табу нет, есть просто часто повторяющиеся в вопросах журналистов надоевшие вопросы. Например, о путешествиях. Да, у моей жены Наташи есть туристическое агентство, и поэтому кому-то может показаться, что я теперь все время провожу в вояжах. [b]— Хорошо, не будем о путешествиях. Недавно вам исполнилось 50, хотя я, как и многие, с трудом верю, что вам уже полвека. Но верится-не верится, а это, как говорится, медицинский факт. А во что вы сами верите в этой жизни?[/b]— (Невозмутимо) Верю, что наши выиграют. [b]— А в гороскопы верите? По восточному гороскопу вы Водолей, родившийся в год Змеи. Если верить гороскопу, вы сверхчувствительный, ранимый, легковозбудимый, активно принимающий участие в благотворительных мероприятиях; деньгами интересуетесь не очень активно и часто отдаете все, что имеете, ради облегчения страданий других. [/b]— С особой серьезностью я к гороскопам не отношусь, хотя бывают любопытные и забавные совпадения. Вот, скажем, по упомянутому вами последнему пункту. Многие мои друзья и знакомые просили меня о билетике на мой юбилейный концерт в Кремле. А я к билетам, к сожалению, отношения не имею, не занимаюсь я ими, что делать? Пошел в кассу и скупил четыре ряда для друзей-приятелей. [b]— Водолеи любопытны: их влечет все новое, иногда они развивают свою и без того недюжинную интуицию до уровня предвидения. [/b]— Иногда бывает. Я снимался в фильме Анатолия Эйрамджана «Сын неудачника». Флорида, солнечное утро. Или не совсем утро — я, как большинство творческих людей, не люблю рано вставать. В общем, приезжаю на съемку, и Александр Белявский, мой партнер по фильму, говорит, что режиссер недоволен моим опозданием. Я отвечаю: «Какая съемка, сейчас же дождь будет!» А на небе — ни облачка. Они смотрят на меня странно и вопросительно. Ладно, думаю. И вот, пока я переодевался, гримировался, небо затянуло тучами, и обрушился дикий ливень![b]— Фантастика! В чем-то это напоминает Нострадамуса. [/b]— Или вот еще. Прилетает на съемки Наталья Сергеевна Селезнева. Чудный вечер, нежный закат, бархатный песок. Наталья Сергеевна говорит : «Прелестный вечер, пойду искупаюсь». А у меня какое-то странное, тревожное предчувствие. И я ей говорю: «Не ходите, сегодня не тот вечер, не ваш». — «Что за чушь?» — говорит Наталья Сергеевна и уходит. А потом. . . [b]— Что? Чуть не утонула?[/b]— Искупалась она благополучно, потом решила немного полежать на песочке. Тут стемнело почти уже. Смотрит — человек рядом лежит, то ли пьяный, то ли заснул. А уже прохладно становится. Ну мы, русские, сердобольные: разбудить бы надо, мол, домой пора. . . А это — труп, представляете? А тут как раз — откуда ни возьмись — полиция: мигалками сверкает, наручниками звенит. Хорошо, что мы с творческой группой вовремя подоспели, объяснили, что это актриса наша известная, недавно из Москвы только прилетела и к убийству никакого отношения не имеет. [b]— Да, весьма любопытная история. А свое будущее вы видели? Известность, славу предчувствовали, когда учились в шесть лет играть на скрипке в Каменецк-Подольске, что на Украине, далеко от Москвы?[/b]Знали небось, что фамилия ваша будет греметь на музыкальных подмостках?— Фамилия у меня не Петров и не Сидоров, в общем, не очень распространенная. Помню, в школе, в десятом классе, у нас появился новый учитель физкультуры. Построил он нас на уроке знакомиться с каждым по журналу, по списку. Называет бодренько фамилию, ученик выходит из строя и так далее, сами знаете. Доходит очередь до моей фамилии. Физрук наклоняется над журналом, напрягается, только что не кряхтит от усердия, пытаясь понять, как же правильно. И наконец неуверенно и даже робко, со знаком вопроса в голосе: «Кукуня?!» Так что насчет того, что фамилия моя будет греметь, как вы выразились, особых предчувствий не было. А вот тяга к музыке была с детства непреодолимая, это точно. В десятом классе я организовал в школе вокально-инструментальную группу «Сигнал». Играл на бас-балалайке. Она была просто огромная. После репетиции я тащил ее домой на себе, потому что в двери автобуса она не пролезала. [b]— Когда после школы вы приехали поступать в Москву, конечно, устремились в музыкальный вуз?[/b]— Нет, я поступил в МВТУ имени Баумана, но уже на втором курсе играл в джаз-клубе под руководством Игоря Бриля. А что касается музыкальных университетов, то я прошел их потом, работая с такими людьми, как Стас Намин и Юрий Антонов. [b]— Вы помните свою первую песню?[/b]— Как первую любовь. Это были «Рябиновые бусы». Я написал ее для жены моего друга Виланда Рудда, Ирины Понаровской. [b]— В юбилейные дни, наверное, обдумывали этапы пройденного пути?[/b]— Я не ставил себе задачу что-то пересчитывать и подводить какойто итог. Мое пятидесятилетие, может быть, и является поводом для этого, но я не поклонник точных наук, чтобы поверять гармонию алгеброй. Я человек влюбчивый, поэтому все мои песни о любви: ироничные или грустные, но обязательно о любви. Причем предметом влюбленности является не обязательно женщина. Например, я увидел постановку мюзикла «Чикаго» и был совершенно очарован. Мне и до премьеры предлагали пробоваться на роль Эймоса Харта, однако травма руки не позволила. И все же на премьере я так проникся, что прошел дополнительный отбор и теперь с удовольствием играю в мюзикле вместе со своими коллегами Лолитой и Филиппом Киркоровым. [b]— По каким критериям вы выбираете себе товарищей?[/b]— Кроме творческой одаренности есть еще одна черта, объединяющая всех моих друзей, — отменное чувство юмора. Например, Александр Белявский к моему пятидесятилетию придумал эпиграф, точнее, его начало: «Я с жизнью справил свадьбу золотую. . .» А конец предложил придумать мне самому. [b]— Получилось?[/b]— (Глубокая пауза, сопровождающаяся не менее глубоким вздохом, не слишком серьезным, впрочем) «. . . и о прошедшей юности тоскую». [b]— Давайте о веселом, можно?Какие подарки вы получили ко дню рождения?[/b]— Лион Измайлов, это тоже мой друг, написал для меня эстрадный монолог. Может, пригласят в программу «Аншлаг». Я не подведу. Вообще подарков было невероятное количество. Актриса Екатерина Зинченко, с которой я снимался в фильме «Любовница из Москвы», например, подарила мне японское нэцке — изображение Хатейя — одного из семи богов счастья. Говорят, если потереть фигуркой по животу триста раз, то загаданное желание непременно исполнится. Но у меня пока не было времени проверить.