Понять Горького

Взять хотя бы его поездку в детскую колонию на Соловки – поехал смотреть, как там малолетние преступники перевоспитываются, сделал вывод – перевоспитываются очень хорошо.

В «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицын Горького просто размазывает за это путешествие – пересказывает историю про 14-летнего мальчика, который два часа рассказывал Горькому обо всех ужасах колонии. Писатель ушел весь в слезах – но не забрал ребенка с собой. И мальчика на следующий день расстреляли.

Сама эта история не более чем легенда. Но попробуем быть справедливыми. А вот что Солженицын сделал бы на месте Горького?

Кинулся бы к вождю – смотрите, Иосиф Виссарионович, там беспредел, спасите детей? Ну что ты, что ты, Саша, не волнуйся так… – сказал бы вождь Солженицыну. – Нервы твои ни к черту, надо бы поберечь пролетарского писателя, надо бы тебе подлечиться… (дальше читай «Повесть непогашенной луны» Бориса Пильняка или ничего не читай – финал понятен).

Горький после той поездки на Соловки написал очередной очерк из цикла «По Союзу Советов» – там все на месте, все у нас хорошо, а Соловки и вовсе курорт.

Но так ли уж двуличен главный пролетарский писатель?

Несомненно, вернувшись на родину в 1927 году после «Несвоевременных мыслей» (резкие статьи Горького против большевиков, печатавшиеся в течение 1917–1918 года вплоть до фактической ссоры с Лениным – писатель в этих статьях переживал террор пролетариата как личную трагедию), Горький оказался в невыносимой для него ситуации – некоего «свадебного генерала», «величайшего гения литературы» и т. п. От одного митинга до другого и от одной «пламенной» речи до другой летели его дни на родине.

Сам себе он больше принадлежать не мог.

Я думаю, что единственное, что поразило его воображение по возвращении в Союз, был порядок. Потому что именно беспредел казался ему главным врагом России вообще.

Он еще до революции 1917 года говорил, что русские слишком ленивы, и только «внешний рычаг» (вроде Петра Первого) может сподвигнуть их к каким-то свершениям. Высвобождение народной энергии (революция 1905 года, последующие волнения) казалось Горькому чем-то страшным, неуправляемым, а главное – несозидательным.

В новой стране («Союзе») Горький как раз и увидел возможность организации этой энергии, когда даже заключенные трудятся на благо родины, когда все кругом патриоты: «совершается процесс коренного изменения психики людей, анархизированных своим прошлым; социально опасные превращаются в социально полезных, профессиональные «правонарушители» – в квалифицированных рабочих и сознательных революционеров». Это не «красное словцо», это уверенность Горького в том, что страна пошла единственно правильным путем.

Со Сталиным он никогда не ссорился (хотя и не особенно дружил). Он просто Сталину не мешал делать этот самый порядок. Будучи человеком мудрым, Горький понимал, что Россия все равно пережила бы свою революцию – по тому или иному сценарию. 

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Павел Басинский: Время Горького еще не пришло

28 марта страна тихо и незаметно отметила 145-летие "буревестника русской революции" Максима Горького.

Накануне памятной даты "Вечерка" встретилась с известным писателем и исследователем творчества Горького Павлом Басинским.

- Павел, почему на Западе обижают Горького. Слабо им снять не «Анну Каренину», а, допустим, «Мать» с Мерил Стрип в главной роли?

- «Анна Каренина» идеально подходит для экранизации. Толстой, не думая об этом, бросил под поезд женщину, и с тех пор по этому поводу сходят с ума все кинематографисты, все актрисы. Если актриса не упала под поезд – ее драматическая карьера не удалась. Как у актера, если он не сыграл Гамлета и не постоял с черепом в руке. На Западе «Мать» вряд ли экранизируют. Да и вообще, успех Горького на Западе невозможно сравнить с тем, что было раньше.

- Горький - плохой писатель?

- Очень хороший! Но он сложный писатель. После Толстого Горький – самый сложный писатель. Еще подите, разберитесь в его отношении к человеку, к Богу. Над Горьким нужно ломать мозги. А современная публика ищет более простого чтения (далее…).

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции