Брамс соединяет навсегда

[b]Лютеру не снилось[/b][i]Вероятно, открытие в Доме музыки международного фестиваля «Иоганнес Брамс» войдет в историю Светлановского зала лучшим пока у нас исполнением его «Немецкого реквиема».[/i]Однажды студенты Академии хорового искусства Виктора Попова уже исполняли его с дирижером Томасом Зандерлингом. Но маэстро тогда, видимо, больше всего следил за чистотой немецкого произношения, оставив равнодушными исполнителей, а следовательно, и публику.На этот раз воспитанники Попова (сам он сидел во втором ряду партера Светлановского зала), уже усвоившие тонкости умлаутов, счастливо попали под дирижерскую палочку Владимира Федосеева. Все же Владимир Иванович, как и Попов, единственный в своем роде и неповторимый. Не помню ни одного средненького концерта его Большого симфонического оркестра! А искренность немногословного обычно дирижера на пресс-конференции накануне фестиваля просто поразила. Так, ничуть не стесняясь снобов, он на вопрос, какие требования к исполнению Брамса он предъявляет к венскому и российскому оркестрам, отвечает: – Одинаковые. Брамса к нам надо приблизить, он соответствует нашей нации. Может, наш более глубокий, выстраданный. А венский чуть легче.Эта предварительная искренность дирижера и музыку заставила слушать иначе. Качество? Фантастическое! Когда на пианиссимо (тишайше) вступает в начале хор, ты не понимаешь – может, это звучит орган? Невероятными были тутти – общие звукомасштабные кульминации своим объемом создавали великий невидимый храм. «Подзвучка!» – гуляло и такое мнение по залу. Специально поинтересовалась: все многочисленные микрофоны работали на запись.Весь вечер жаль было одного: на руках не было текста. Ведь «немецким» реквием Брамса называется потому, что это уже не просто заупокойная месса на канонической латыни, а крупное сочинение о смерти и скорби на библейские тексты в переводе на немецкий язык Лютера! Правда, Федосеев вложил в музыку столько силы, столько пафоса (как направленности смысла), что и самого тупого пробьет. Не оторваться было ни от Брамса (слухом), ни от Федосеева (глазами). Ведь многие полагают, что дирижерское искусство –это более-менее махание руками, как крылами, с целью удержать темп.Ну так посмотрите на Федосеева! Правой рукой воодушевляя хор, левой он рисует, низводя до затишья, всю фигуру скрипичной линии. Или левой показывает изыск ритма, а правой подает знак вступить солисту. Левой сметает звук у струнных, правой вытаскивает духовые… И так все полтора часа, с уважением к каждой ноте. Редко когда обе руки у него работают симметрично.Потом, идя по улице, я пыталась одновременно нарисовать в воздухе одной рукой одно, другой – другое, так, что-нибудь фантазийное. Ничего не вышло. Прохожие только оборачивались.На таком простом примере начинаешь понимать, что дирижеру это «просто», потому что, будь у него десять рук – всегда есть о чем напомнить музыкантам, пусть даже подробно натасканным на репетициях, и вся сложная координация движений идет от головы. Да и душу в симфоническое сочинение в конце концов вдыхает дирижер.Владимир Иванович и сам долго объяснял на пресс-конференции, какие потери несет симфоническое и оперное искусство, оттого что за пульт становятся солисты-исполнители (хотя и Тосканини, оговорил он, когда-то начинал как виолончелист). Федосеев считает, что публику испортили, что она потеряла ориентиры во вкусе. Кроме того, сегодняшние оркестры меняют дирижера каждые 2–3 года. А, по его мнению, слава коллектива тянется годами только в том случае, если высшие планки оркестра и дирижера надолго совпадают.У Большого симфонического оркестра им. Чайковского, возглавляемого Федосеевым, как и у хора Академии Виктора Попова, слава сейчас наивысшая. А уж когда сходятся два таких титана…Лютеру и не снилось, что через 500 лет в России перетолмаченное им на немецкий «Они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними» прозвучит с такой мощью и с такой душой.[b]Лилл остается кумиром[/b][i]Не успели немцы помочь нам установить в Доме музыки орган, как подоспело еще одно свидетельство дружественности наших отношений. Для фестиваля Брамса эти новые залы очень подходят: Дом музыки холодноват и аскетичен, при этом красив и благороден – все это соответствует эстетике великого немецкого композитора.[/i]23 января в Светлановском зале прошел концерт пианиста из Великобритании Джона Лилла и Национального филармонического оркестра России, которым дирижировал Томас Зандерлинг, сын великого Курта Зандерлинга.Все пианисты знают, насколько именно Второй, чудеснейший, концерт Брамса сложен – даже просто физически трудно вынести на себе эту сорокаминутную махину. Одна знакомая пианистка после его исполнения недосчиталась пяти килограммов веса! Золотой лауреат Конкурса им. Чайковского Джон Лилл, при котором высочайший опыт и профессионализм, конечно, мастерски справлялся со всеми трудностями этого гиганта. Но и оркестр отличился: на лету ловил каждое «слово» рояля.В минус этого вечера отнесу акустику зала, все еще оставляющую желать лучшего, с которой бедному Лиллу приходилось бороться не меньше, чем с тяжестью самого Концерта. В остальном же пианист был безупречен, канонически исполнив все, о чем композитор, видимо, и мечтал.Во втором отделении зрителей унесло в стихийность брамсовской Первой симфонии, в далекий мир швейцарских Альп и столь же высоких мыслей. Публика не поскупилась на овации и крики «браво».Фестиваль продолжится до 4 февраля. В ближайшее время прозвучат органные сочинения Брамса (27-го) и камерные раритеты – два Секстета (30-го) в исполнении молодых русских музыкантов, которых фестиваль соберет в Москве из Англии и Германии.