Волшебная арфа в огромной луже

[b]Выбирая пьесу для постановки в рамках программы «Польский театр. Вчера и сегодня», любимый магистрант Валерия Фокина Николай Рощин прочитал около сорока польских пьес и остановился на классике середины девятнадцатого века – «Лилле Венеде» Юлиуша Словацкого. Эту пьесу проходят в школах и почти не ставят в театре – принято считать, что она для чтения. Николай Рощин взялся доказать, что эта пьеса – для театра, но у него получилось в первую очередь зрелище.[/b]Конечно, нельзя не уважать человека за то, что он последовательно и упорно гнет свою линию. Мрачный колорит Средневековья, застывший крик масок и выразительные полуголые тела, воспитанные на мейерхольдовской биомеханике, какие-то диковинные предметы и музыкальные инструменты, особая манера речи (полувыкрик-полупение) – спектакли Рощина столь самобытны, что не затеряются в нашем театральном Вавилоне. Но с каждой новой работой крепнет ощущение, что он ставит один и тот же спектакль, форма которого все больше заслоняет собой смысл.На берегу озера Гопло живут и воюют до полного уничтожения два племени – венеды и лехиты. Венеды олицетворяют собой загадочную славянскую душу, лехиты – прагматичный запад. В спектакле Рощина лехиты, в отличие от венедов, одеты в европейские костюмы.Что не спасает их от «окружающей среды», в которую погружает их режиссер. Озеро Гопло превратилось в огромную непросыхающую лужу (она, собственно, и есть сцена, где актеры играют по щиколотку в воде) – с одной стороны лужа «впадает» в тюремную камеру, с другой – над ней нависает огромная сточная труба, по которой вместе с потоком воды сваливается на сцену очередной персонаж. Вернуться по этой трубе обратно наверх, в общем-то, можно, да бесполезно – рано или поздно вновь окажешься в сливной яме. Почти доисторические времена Словацкого Рощин превратил в постисторическую апокалиптическую картину всеобщей свалки человечества, где ни у «западников», ни у «славянофилов» не осталось никаких шансов.Мрачные ужасы Средневековья легко заменяются современными «высокими технологиями»: так, например, глаза Друиду, старому королю венедов (Иван Волков), пленившие его лехитывыжигают... сварочным аппаратом. Даже самого хладнокровного при виде этой деловитой сцены не может не передернуть. За слепым отцом и братьями (один брат живой – Полель Олега Герасимова, другой – повисшая кукла, которая, однако, выполняет свое предназначение защищать «брату» спину) в стан врага бежит Лилла Венеда (Наталья Волошина) – воплощенная женственность и жертвенность. Ей удается растопить сердца врагов и вымолить пощаду ослепленному отцу ценой невероятной сделки в духе Вильгельма Телля – один из братьев должен так метнуть топор в отца, чтобы срезать у него одну лишь прядь. И у Полеля получается этот немыслимый трюк (в этот момент в зале раздается страшный грохот, точно пальнули из «Града», а зрители оказываются под слоем пыли). Но избавления им это не приносит – король и королева лехитов (Сергей Савицкий и Александра Стрельцина) берут в залог волшебную арфу, главную святыню венедов.А в стане венедов в это время казнят плененных сыновей Леха (канадец Майкл Уайтон и кореец Чо Ха Сок). За арфой возвращается несчастная Лилла, чтобы окончательно вернуться к своему ослепленному отцу холодным трупом в футляре от арфы. Ивану Волкову, в чьем голосе все больше проступает неповторимая пастельная интонация его отца – Николая Волкова, одного из ведущих эфросовских актеров, – в отличие от большинства своих самоотверженных коллег удалось очеловечить этот апокалиптический образ. Но в целом спектакль Николая Рощина так и остается мрачной фреской, эффектно зловещим зрелищем, воздействующим на органы чувств, но не сами чувства. На таких спектаклях завидуешь фотографам, которые принесут в редакцию колоритные снимки, но не зрителю вообще.Центр им. Мейерхольда создавался для поисков новых слов в искусстве, экспериментов, проб и ошибок, для чистого искусства, которое принципиально не зависит от вкусов публики и от кассы, что само по себе замечательно, – каждый пишет (ставит), как он дышит. Но на спектаклях вроде «Лиллы Венеды» кажется, что некоторая оглядка на обычную публику пошла бы ему только на пользу.