[b]С Гариком Сукачевым происходит то же, что когда-то было с Высоцким: слушатель идентифицирует артиста с масками его героевлюмпенов. Хрипловатый вокал, яростная энергетика, пижонские усики и челка, серьга в ухе – «амбал с улицы». На самом деле Сукачев — интеллектуал, играющий в работягу. Его друзья, например, Александр Митта и Петр Тодоровский. В фильме режиссера Игоря Сукачева «Праздник» есть, кстати, несколько песен Тодоровского, к которым музыкант Гарик Сукачев написал стихи.[/b]— Люблю русские революционные песни. Что-то «запало» из радиопередач, а что-то пришлось петь самому в хоре детской музыкальной школы: «Смело, товарищи, в ногу!», «Как дело измены, как совесть тирана, осенняя ночка черна… Черней этой ночи встает из тумана видением мрачным тюрьма. Слу-у-ушай!» [b]— Давайте все же начнем с начала. Родители…[/b]— Из крестьян. Папа из Рязанской области, мама из Псковской. Встретились после войны в Литве, где отец служил во внутренних войсках, которые, как известно, сражались с «лесными братьями». Папа играл в духовом оркестре на тубе. Он – замечательный тубист; я не раз приглашал его на записи вместе с «Бригадой С» и «Неприкасаемыми». Ну а мама всю жизнь проработала поваром.Вырос я в Тушине. Как и многих, меня «определили» в детскую музыкальную школу. Папа мечтал, что из меня выйдет великий баянист и что после ДМШ я поступлю в Гнесинское училище.Я играл весь полагающийся джентльменский набор – Глинку, фуги Баха, «Полет шмеля», что-то из Моцарта. Но, откровенно говоря, эта музыка меня совершенно не интересовала. Баян я тоже не любил. И при первой возможности с этим инструментом распрощался.[b]— Где еще учились?[/b] — Где учиться дальше, мне было абсолютно все равно. Подвернулся железнодорожный техникум. Потом поступил в заочный институт инженеров транспорта на Соколе. Сдал экзамены, но учиться – не учился. Все время проводил среди друзей-студентов. В общагах тогда звучал рок, проходили какие-то сейшены, читали стихи, были даже выставки графики и живописи… Правда, потом пришлось потрудиться на железной дороге, я был даже автором проекта станции «Тушино». Именно тогда меня укусила какая-то рок-гадюка: первыми дисками, которые я услышал, были «Битлз», «Гранд Фанк» и «Криденс». И я стал играть на гитаре. Никто меня этому не учил.Гитарную премудрость освоил, помнится, за две недели. Потом вышел во двор и спел жалостливую такую песню про дочь прокурора. Тогда, в начале 70-х, ведь были незабываемые гитарные времена. В каждом дворе — несколько гитаристов, в каждом ЖЭКе – группа, в каждой школе (если разрешали) – ВИА. Термина «рок» еще не было, говорили «бит»… [b]— В справочнике «Кто есть кто в России» о вас сказано:«Сначала играл простенький бит, потом перешел к более сложной музыке…»[/b]— Моя ранняя группа «Постскриптум» (второе название — «Закат солнца вручную») исполняла непростые композиции. Мы ориентировались на так называемый психоделический рок – «Джетро Талл», Йес», «Пинк Флойд», играли даже индийские раги.[b]— А «Бригаду С» вы назвали «оркестром пролетарского джаза».[/b]— У моих ленинградских дядьев я как-то нашел коробку с патефонными пластинками Утесова.Меня страшно заинтересовало и звучание оркестра, и голос самого Леонида Осиповича. Хотя я неплохо знал всех великих: Армстронга, Майлса Дэвиса, Брубека, группу «Чикаго». Мы с моей будущей женой Ольгой постоянно ходили на концерты джаза в ДК общества слепых. Слушали там московскую джазовую элиту – Козлова, Бриля, Кузнецова, Чижика, диксиленды.[b]— О «Бригаде С» патриарх роккритики Артемий Троицкий году в 1986-м написал: «Четко сыгранная «новая волна» и буги… С развязным и агрессивным шоуменом Сукачевым… Они пели «Мою маленькую бэйбу»: глупо и весело.[/b]— Я тогда был одержим довоенной и послевоенной модой – придумал себе прическу «бокс», стал носить отцовские костюмы и узкие очки 1952 года, которые назывались «киски». Нацепил значки – «Отличный тракторист», «Осовиахим», «ГТО 1-й ступени». А «Маленькая бэйба» была провокацией.[i]Ты похожа на блюзВ ритме белого кайфа,С головою гуся и глазами совы.Ты равна по умуПерочинному knifе’уЯ тебе подарю два кармана травы…[/i]В какой-то степени это был ответ на волну «ленинградского рока». Их музыка становилась все более «героической»: мрачные супермены в черных одеяниях — этакий мегакитч. Мы хотели написать так, чтобы через пару месяцев эта вещь зазвучала во всех ресторанах, чтобы народ жрал бы под нее водку, а обалдевшие дамы отплясывали, задирая ноги выше головы. И при этом чтобы «классик» Троицкий обязательно облил наш опус грязью. Потому что у него с юмором слабовато. Так оно и вышло! Облил! С наслаждением! [b]— А почему все-таки в начале 90-х годов группа развалилась?[/b]— Идея изжила себя. Я слишком долго ходил в широких брюках и понял, что это всего лишь широкие брюки. К тому же время бунтарей кончилось: были бунтари, стали буржуа. Все это совершенно закономерный процесс – на Западе такое произошло давным-давно. Как говорил пристав у Горького: «Сегодня босяк, а завтра товарищ министра».[b]— А наши бунтари – Гребенщиков, Макаревич, Градский?[/b]— Вписались в систему: разбогатели, заматерели.[b]— Вы – приятное исключение?[/b]— Посмотрите на меня внимательнее.[b]Досье «ВМ»[/b][i]Гарик (Игорь) Сукачев – музыкант, продюсер, создатель групп «Бригада С» и «Неприкасаемые», поэт, актер, режиссер, автор передачи на ATV «Беседка». Родился 1 декабря 1959 года. Окончил железнодорожный техникум и Липецкое культпросветучилище по специальности «режиссер театра». Стал известен как музыкант после первого андеграундного рокфестиваля «Рок-елки» (1986).Снял художественные фильмы «Кризис среднего возраста», «Праздник». Автор музыки к театральным постановкам. Поставил во МХАТе имени Чехова спектакль «Злодейка, или Крик дельфина» по пьесе Ивана Охлобыстина (сорежиссер – Михаил Ефремов). Лауреат театральной премии «Чайка». Женат. Сын Саша.[/i]