[b]22 июня 1941-го был такой прекрасный солнечный день! Только что окончен второй курс университета, впереди – летние каникулы. И вдруг в 12 часов – обращение Молотова по радио. Первая мысль – о моем друге Мише, который дома как раз заканчивал дипломный проект. Быстрей к нему, на Динамо. Из уличных репродукторов – бодрые уверения в скорой победе. Но в метро у пассажиров такие хмурые озабоченные лица![/b]Прибегаю к Мише, а у них, оказывается, радио нет, и они не в курсе развернувшихся грозных событий. В институте у Миши срочно организовали защиту дипломов и его тут же мобилизовали в военно-морскую часть в Ленинград. А вскорости там был проведен набор инженеров-строителей для возведения оборонительных сооружений Севастополя. Так что последний раз я видела Мишу в августе, а потом – ни единой весточки. Только весной 42-го стало известно, что он погиб под Севастополем в сентябре 41-го…Конечно, и через мою жизнь тоже прошла война. Летние каникулы отменили, наших ребят мобилизовали в армию, преподаватели ушли в ополчение. А для девушек начались занятия военным делом. Строевая подготовка, полоса препятствий, сборка-разборка затвора винтовки, ручного пулемета, стрельба в тире, азбука Морзе телеграфным ключом. В Москве ввели продуктовые карточки, затемнение, комендантский час.С немецкой пунктуальностью ровно через месяц после начала войны, 22 июля, фашисты начали по ночам методично бомбить Москву. Раздавался вой сирены, а по радио голос диктора: «Граждане, воздушная тревога!» Это было жутко. Для ободрения москвичи сочинили четверостишие:[i]Граждане, наденьте юбки, брюки,Граждане, возьмите вещи в руки,Граждане, не бойтесь, ради бога,Граждане, воздушная тревога![/i]Наша семья жила в старом здании МГУ на Моховой, так как отец был профессором университета. Он был назначен ответственным за пожарную безопасность зданий химического факультета. А я к этому времени окончила краткосрочные курсы медсестер. Так что по сигналу тревоги отец в пожарной каске спешил на крышу химфака бороться с зажигательными бомбами, а я – с санитарной сумкой – в медпункт.Как-то после ночной бомбежки нас, студенток, отправили разбирать руины Казанского вокзала, другой раз – разгружать вагоны с брикетами торфа.13 октября вечером взволнованный отец пришел домой поздно. Сказал, что получен строгий приказ ректора МГУ завтра большой группе преподавателей с семьями быть на вокзале с вещами. За ночь собрали самое необходимое и 14-го утром погрузились в длинный эшелон – в далекую Среднюю Азию. Помню, за нами был вагон «Мосфильма», знакомое лицо Любови Орловой…Наконец добрались до Ташкента, где нас принял Среднеазиатский госуниверситет. Но в течение месяца в городе для нас не нашлось жилья. Однако, по счастью, к этому времени в соседней Туркмении вошло в строй новое здание Ашхабадского пединститута, и он нас пригласил в освободившееся старое. Опять грузились в вагоны. За окнами – пустыня Каракумы, караваны верблюдов, сухие саксаулы.Из Москвы прибыл эшелон со студентами и кое-каким оборудованием. Преподавателей поселили в здание Промбанка в центре. А на занятия в пединститут надо было идти далеко на окраину пешком. Транспорта никакого. Местные ездят на верблюдах и ишаках, «ишакси», как мы говорили. Жара страшная: на солнце – плюс 70, в тени 40. У пожилых начало сдавать сердце; двоих похоронили. Через год университет решил перебраться севернее, в Свердловск. Я не поехала в связи с болезнью отца. Работала в военном эвакогоспитале.Отливала из пластмассы лицевые протезы после челюстных ранений. Готовила препараты для лечения застарелых гнойных ран и пролежней.Тем временем университет вернулся из Свердловска в Москву. Наконец и мы получили вызов. Приехали домой, где нас ждало полное разорение. Ведь через 6 дней после нашего отъезда в эвакуацию, 20 октября 41-го, в здание МГУ на Моховой, 9, попала большая фугаска, а у нас повылетали все стекла. Комнаты вскрыли, чтобы заколотить окна листами картона. Зимой лопнуло отопление, попортилась научная библиотека отца. Но все же мы снова были в родной Москве!…Память о войне – в фотографиях: я и Миша весной 41-го, мои школьные и университетские товарищи в армейской форме. Имена тех, кто погиб, – на мемориальных досках. Одна – на школе у Никитских ворот, другая – на здании химфака на Воробьевых горах. А в сердце – вечная благодарность им за мирную жизнь, которую они нам отвоевали, погибнув такими молодыми.[b]Евгения Александровна ТЕРЕНТЬЕВА,ветеран войны и труда[/b]