ЛИЧНЫЙ ВРАГ ПРЕЗИДЕНТА ЛУКАШЕНКО

[i]Журналистcкую карьеру Павла Шеремета нельзя назвать блестящей. Она успешна, стремительна. Однако путь от белорусского журналиста до ведущего главной аналитической программы России «Время» лежал через скандал. Летом 96-го года Павел Шеремет сделал тот самый репортаж с белорусско-литовской границы, который в одночасье превратил его из простого репортера в политическую фигуру, участника всех последующих предвыборных кампаний и войн...[/i][b]— На телевидении ведь каждый сам решает, чем ему заниматься. Кто-то занимается политикой в чистом виде, кто-то — зарабатыванием денег, вы как для себя определяли и определяете сферу своего приложения? [/b]— По методологии я информационщик, по сфере интересов в основном занимаюсь общественно-политической тематикой, несколько лет занимался только политикой, в последнее время — больше общечеловеческими проблемами. Меня в политике интересует только мотивация и психология людей. Поэтому все политические события я пытаюсь показать через психологию.Меня интересует, почему люди вчера были либералами, а сегодня они все государственники, почему они вчера были за красных, а сегодня — за белых. Я точно знаю, что у меня в профессии ничего не получалось и не получится с культурой. Я какой-то совсем некультурный. Возвышенный стиль мне никогда не давался. У меня все просто, примитивно: пришел, сказал, отметил, заявил...[b]— Расскажите о мотивации вашего прихода в журналистику. Как это произошло и почему?[/b] — Совершенно случайно... Как это ни банально, случай в моей жизни всегда играл очень большую роль. Я учился на истфаке, потом я окончил факультет международных экономических отношений Белорусского государственного экономического университета, стал работать в банке. Консультировал белорусское телевидение, которое стало делать экономические программы. Так меня это засосало, что выбраться я из этого не смог. Потом к власти пришел Лукашенко, меня кидало из стороны в сторону. В конце концов мою общественно-политическую передачу на белорусском телевидении закрыли, я стал редактором газеты.А потом оказался на ОРТ. Такой простой путь. Я никогда не собирался быть журналистом. Просто так получилось. Эта профессия по мне. Я человек очень холеричный, очень люблю человеческое общение: посидеть, поболтать, водки попить, куда-нибудь съездить. Последние семь лет я испытываю наслаждение от этой профессии, даже несмотря на всякие сложные периоды в карьере...[b]— Ведь вы были фаворитом Александра Лукашенко в свое время. Это ваша страсть к человеческому общению такую службу сослужила: встретились, поговорили, водки попили...[/b]— Это абсолютно правдивая история. Лукашенко в свое время называл меня своим любимым журналистом. Ни дня без Лукашенко не проходило. Вернее, без воспоминаний обо мне... Но я всегда старался держать дистанцию. Вообще с сильными мира сего я предпочитаю держать дистанцию, в друзья не лезу, равным себя не ставлю... С Лукашенко я тоже держал дистанцию, тем более, что для меня всегда было очевидно, что это за человек...[b]— А что это за человек? [/b]— По-человечески не совсем адекватный, истеричный, непорядочный... Наши пути с ним разошлись. Потом мы с ним стали ярыми врагами, на каждом углу стали высказываться друг о друге. Это тот редкий случай, когда глава государства ведет персональную войну с журналистом. Это личностное противостояние со временем переросло в принципиальное. Особенно после того, как пропал наш оператор, который был личным оператором Лукашенко, стало ясно, что это противостояние будет продолжаться до тех пор, пока не закончится окончательным триумфом одной из сторон. Я думаю, что плохо кончит Лукашенко, потому что он слишком многим людям поломал жизнь, карьеру, судьбу...[b]— Павел, но ваша-то карьера, как это ни отвратительно прозвучит, состоялась во многом благодаря Лукашенко, вашему с ним конфликту. Ведь ваш взлет произошел как раз после кульминации конфликта, после репортажа о границе...[/b]— Это уже был выход конфликта. Лукашенко тогда расправлялся с независимыми российскими журналистами, он искал поводы для этого. Первым под бронепоезд Лукашенко попал журналист НТВ Ступников, его просто выслали. Со мной так нельзя было поступить... И до того, что вы называете моим взлетом, были тюрьма и суд.[b]— Павел, вы сейчас бываете в Белоруссии? [/b]— Бываю. Там родители мои остались. Несмотря на некоторый риск, я бываю там регуляно...Мы продолжаем поиски нашего оператора. Для всех очевидно, что к его исчезновению причастен Лукашенко и отдельные представители белорусских спецслужб.[b]— Вы следили за ходом предвыборной президенстской кампании в Белоруссии? [/b]— Выборы для Лукашенко — это вопрос жизни и смерти. Если бы Лукашенко проиграл выборы, то вся белорусская прокуратура в течение года занималась бы только тем, что расследовала дела, которые связаны с Лукашенко. Хотя сорок процентов народа любит Лукашенко. Он эксплуатирует низменные чувства. Он постоянно кричит, что он против богатых и за бедных, что он пересажает всех преступников, что он будет воевать с Западом. Он эксплуатирует ностальгию по Союзу.[b]— Павел, у меня такое ощущение, что вы ведете с Лукашенко войну. Такую свою, личную.[/b]— У меня нет такой задачи. Я вообще человек очень миролюбивый. Но этот человек понимает только силу. Здесь на удар надо отвечать ударом, а ситуация с нашим оператором была просто запредельной...[b]— С чем связано то, что сейчас вы ушли от политики и занялись на ОРТ спецпроектами? Так проявилось выше миролюбие? Устали от войны? [/b]— Я устал от постоянных конфликтов, скандалов. Я так перекушал политики, что решил уйти в сторону. Вспоминаю парламентскую и президентскую кампании как один из своих самых худших опытов в журналистике.Мне стало интересно другое, а в последние два года на ОРТ очень активно стало развиваться собственное производство. В последнее время мы сделали восемь фильмов. «Чеченский дневник», «Дикая охота» о пропавших людях в Белорусссии, фильм о Горбачеве, «Последний год империи», еще две серии которого будут показаны осенью, фильм про блокаду Ленинграда. Это новый для меня формат. Это интересно.[b]— Как легко журналистам. Надоело грузить зрителей политикой — ушел в спецпроекты. А как же убеждения? [/b]— Ощущение того, что ты безупречен, что твой имидж бойца за какие-то идеалы соответствует твоему внутреннему состоянию — это очень важно. Мой уход от политики был как раз вызван желанием соответствовать своим убеждениям.Принципам. Мне надоело каждый день идти на какие-то маленькие компромиссы с руководством, с самим собой... Позор за некоторые ситуации я смывал несколько месяцев. Надеюсь, что и дальше удастся не скурвится. Хотя я скучаю по информации. Информация, как наркотик. Телевидение вообще засасывает, а если ты работаешь в информации, то потом очень тяжело. Ломка может длиться годами. Вот это ощущение, что ты каждый день на острие атаки, что ты первый. Что-то узнаешь и что-то рассказываешь, это ощущение забыть невозможно... Я знаю, как тот же Доренко переживает потерю эфира, как Невзоров переживает. Потерять эфир для человека, который несколько лет проработал в информации, — это трагедия, которую многие не могут просто преодолеть.[b]— Павел, у вас есть авторитеты в жизни, в профессии? [/b]— Я такой тихий белорус, воспитанный на жестком соблюдении принципа уважения старших. И я априори отношусь с большим пииететом к людям, которые чего-либо достигли в этой жизни. Поэтому герои всех моих фильмов, даже герои страшные, получаются с человеческим лицом. Потому что я отношусь к ним с уважением. Но безусловных авторитетов, мнение которых как-то определяло бы мою жизнь, у меня, к сожалению, нет. Я очень внимательно слежу за тем, что делают мои коллеги, пытаясь понять секреты их мастерства. Но это не мешает мне в каких-то принципиальных ситуациях высказывать жесткую критическую оценку. Например, у нас ужасно плохие отношения с Доренко, хотя я в какое-то время считал его своим учителем и очень много взял от него в профессиональном плане. Мы стали антагонистами. Я очень внимательно слежу за тем, что делает Киселев. Что касается политики, то я с большим уважением отношусь к Ельцину. Думаю, что мы еще будем вспоминать Ельцина. Моральных авторитетов, политических авторитетов у меня нет. И скажу честно, мне их не хватает. Некоторые люди, которые считались абсолютными авторитетами на телевидении, оказались с гнильцой. Последние несколько лет для многих вообще — время разочарований, в первую очередь в людях...[b]— В том числе и в телеведущих, которые претендовали на роль авторитетов, модераторов общественного мнения... Вам не кажется, что это получилось потому, что на телевидении все стало превращаться в шоу: жизнь, смерть, история... Такая большая игра на деньги... Только вот в нее верит все меньше людей.[/b]— На самом деле телевизионные журналисты все играют роли. Очень редко кому удается проявить себя на экране. Ведущие новостей — это такие машины, считается, что чем меньше в них человеческого, тем лучше. Ведущие развлекательных шоу в жизни оказываются людьми печальными, молчаливыми... Это требование профессии. И это очень часто выхолащивает из человека все человечное...[b]— Как называется та роль, которую вы играете? [/b]— Я всегда хотел, чтобы меня воспринимали как спокойного доброго человека.