МОЖЕТ ЛИ МОСКВА ПРОВАЛИТЬСЯ?

[i]У многих читателей «ВМ» наверняка еще в памяти сообщение о том, как утром 21 марта в центре Москвы, неподалеку от метро «Красносельская», ушел под землю двор напротив подъезда дома с несчастливым номером 13 по Большому Балканскому переулку.Площадь провала составила порядка 30 кв. метров, глубина воронки – 3 метра. И это не первый случай! Что же происходит в столице? Мы приводим мнения двух специалистов, объясняющих природу этого явления как бы с разных сторон. В их взглядах нет противоречия; они дополняют друг друга.[/i]«Лишь дилетант может считать случайным стечением форс-мажорных обстоятельств произошедшее в Большом Балканском переулке, равно как и драму двухгодичной давности в столице, на улице Большая Дмитровка, где разверзшаяся бездна поглотила старый дом № 18 и солидный кусок проезжей части, — говорит Владимир Баулин, академик РАЕН, директор Производственного и научно-исследовательского института по инженерным изысканиям в строительстве и защите от опасных процессов. — Ученые уже давно ожидали отголосков гигантского техногенного воздействия на «поведение» городских недр и предупреждали о возможности катастроф местные власти». Дело в том, считает ученый, что абсолютно все пригодные для строительства территории в столице уже освоены, поэтому приходится возводить жилые дома и предприятия на неудобьях.Больше половины территории Москвы входит в зону повышенного геологического риска. И это не только природное явление, от которого никуда не деться. В основном это дело рук самого «Homo Sapiens», выведшего своими необдуманными действиями земные недра из состояния природного равновесия. «Чуть ли не круглосуточная вибрация земли от поездов метрополитена и наземного транспорта, изменение маршрутов миграции грунтовых вод, добыча, а то и осушение подземных источников в одном районе и закачка в другом, постоянное просачивание воды из подземных и наземных коммуникаций — вот основа сегодняшних техногенных катастроф», — утверждает Владимир Викторович, разворачивая созданную сотрудниками его института карту московских районов, которым опасность разрушений угрожает в первую очередь.Смотрю на огромное полотнище — и волосы встают дыбом: за последние без малого 40 лет в Москве зафиксированы порядка 45 крупных провалов почвы. А проседаний — несколько сотен. Почти 20% городской территории приходится на опасные из-за карстовых пустот и оползней зоны. Если тектонические землетрясения в столице невозможны в принципе (разве что докатится «эхо» какого-нибудь регионального катаклизма), то оползней и подземных пустот карстового характера с присущими им обрушениями породы более чем достаточно: в Юго-Западном, Западном, Центральном, Восточном и Северо-Восточном округах. Но больше всего опасных зон в самом центре: Кремль, Манежная площадь, Тверская улица и Новый Арбат. Вот-вот могут стать «подземными»: Красная Пресня, Замоскворечье, Хорошевское шоссе и территория, где вовсю строится «деловое Сити» (спрашивается, куда смотрели и на что надеялись проектировщики?). По мнению Баулина, честь и хвала бесстрашным и оперативным специалистам МЧС, вызываемым на места техногенных катастроф. Но ведь они-то как раз и прикрывают своими героическими действиями бесхозяйственность и безответственность чиновников, которым по долгу службы положено эти катастрофы не допускать! Прямой провокацией для проседаний почвы и деформации (вплоть до полного разрушения) зданий являются перенасыщенные влагой грунты.Ныне в столице подтоплено 40% территории, причем на 30% городских площадей грунтовые воды протекают всего в трех метрах от поверхности земли. Жестоко страдают от подтоплений Западный, Северо-Западный, Юго-Западный, Северо-Восточный, Северный и Восточный округа, Садовое кольцо, Лефортово, Замоскворечье, северо-восток Сокольников, улица Подбельского, территория южнее площади Гагарина. В зоне подтопления и оползней, как назло, находятся почти три сотни опасных объектов — в основном заводы, в том числе по переработке нефти и газа, ТЭЦ.Ученые настаивают на том, что перед любым строительством необходимо выполнять региональное прогнозирование состояния местности, тогда не потребуется огромных расходов на последующее «латание дыр» от провалов, затоплений, разрушений и прочих неприятностей.[b]ПОЧЕМУ ЗЕМЛЯ УХОДИТ ИЗ-ПОД НОГ? [/b][i]Когда в столице вдруг (!) провалится под землю очередной дом, то сразу начинается всяческая суета: наказание строителей, коммунальщиков, дворников и водопроводчиков. А в газетах десятками появляются статьи-страшилки, намекающие на какие-то таинственные аномалии и пугающие обывателя геологическим апокалипсисом… А в чем же тут на самом деле дело? А дело в том, что наша с вами планета Земля – живая! Когда-то ученые говорили о Русской платформе (геологическая структура, на которой мы с вами живем и строим) как об оазисе «жесткости и стабильности». А потом выяснилось, что вся эта геологическая «стабильность» разбита многочисленными трещинами, разрывами, заставляющими отдельные блоки земной коры смещаться и двигаться в разных направлениях. Уникальность и даже некоторая таинственность этого дела состоит лишь в том, что на поверхности наиболее «хитро живущие» тектонические зоны проявлены очень слабо (или вовсе не проявлены), а потому строители и проектировщики продолжают пользоваться картами, где этих мин замедленного действия как бы и нет вовсе! Лишь в последние 10—15 лет выяснилось, что территория нашей столицы оказалась расположена на площади, где пересекаются сразу несколько таких опасных зон (линейных структур). А из-за долгоживущих глубинных нарушений земная «твердь» оказывается раздробленной и предельно восприимчивой ко всяким воздействиям. Природным или техногенным, возникшим из-за жизнедеятельности человека, — все равно.Самое любопытное: как оказалось, уязвимость Москвы в этом отношении не уникальна. Анализ показал, что не менее уязвимы — Киев и Казань, Владимир и Архангельск, Нижний Новгород и Самара, Смоленск и Белгород, многие другие старинные города России и «ближнего зарубежья» — Украины, Белоруссии, стран Прибалтики.Дело в том, что выбор наших предков был не случаен, а вполне даже понятен. Они ничего не знали об активных тектонических зонах, но выбирали места для будущих городов интуитивно. Ведь именно в таких зонах лучше всего проявлена расчлененность рельефа (оборонный фактор), к ним приурочена развитая гидросеть (торговые пути) и даже лучше обстоит дело с экологией! Но и внутри таких огромных зон не все их элементы обладают одинаковой подвижностью, а значит, и одинаковой опасностью.Так, в Московской узловой структуре (простите нас за профессиональный термин) выделяется несколько линейных зон, требующих повышенного внимания. Тут нужно очень тщательно отнестись как к строительству новых, так и к поддержанию в порядке старых зданий и инженерных сооружений.Одна из этих зон прослеживается через всю территорию Московской области — от Серебряных Прудов до Истры; от Выхино (на юго-востоке) до Останкина и Химок (на северо-западе), и от Орехово-Борисово, через Лужники, до тех же Химок. Интересно (или страшно?), что в зоне влияния последней зоны находится многострадальный московский Метромост. А значит, перспективы этого инженерного сооружения бесперспективны (извините за невольный каламбур), причем это не зависит от количества денег и бетона, которые мы с вами в него сумеем вбухать… Еще одна коварная зона выделена недавно геологами МГУ им.М. В. Ломоносова. Она прослеживается в широтном направлении, ограничиваясь с севера линией Очаково-Черемушки-Нагатино-Люберцы, а с юга – Внуково-Теплый Стан-Чертаново-Братеево-КотельникиЖилино… Все то, о чем мы рассказали, – не слухи и не домыслы; это результаты работы многих независимых исследований, сделанных в разные годы и по разным исходным материалам.Урок состоит в том, что все давние и недавние случаи «провалов» в столице (Б. Дмитровка, Болотная площадь, Балканский проезд и др.) должны привлечь внимание и специалистов (геологов, проектировщиков, строителей), и руководства города. «Познание Природы, — писал мудрый Плиний, — лишено всякой достоверности, если обращают внимание только на части ее, а не рассматривают всю в целом…» [/i][b]Анатолий ПОЛЕТАЕВ, ст. научный сотрудник геологического факультета МГУ, зав. Лабораторией космической геологии [/b]