ЛЕЧА САЛИГОВ: МИР В ЧЕЧНЮ МОГ БЫ ПРИНЕСТИ ЛУЖКОВ

[i]Леча Дараевич Салигов — один из наиболее авторитетных деятелей Чечни.В декабре 1988 года начал издавать первую независимую газету в Чечне — «Справедливость».Был членом всех оппозиционных Дудаеву правительств Чечни. 31 октября 1994 года арестован дудаевской службой безопасности и освобожден 31 декабря — в знаменитую новогоднюю ночь. В 1996 году на похоронах отца был похищен боевиками Дудаева и оказался в одной яме с отцом Сергием Жигулиным и шейхом Шахид-хаджи Газабаевым. В настоящее время живет в Подмосковье.Леча Салигов молчал четыре года. Но на прошлой неделе позвонил в редакцию «Вечерки» и попросил овстрече.[/i] — Я считаю, — заявил [b]Леча САЛИГОВ[/b], — что сейчас еще рано приступать к восстановлению Чечни.[b]— Эта точка зрения популярна среди многих россиян...[/b]— Но она непопулярна среди тех, кто собирается украсть по второму заходу. Она непопулярна среди сотрудников спецслужб, военных и представителей «той стороны», которые намерены и дальше уничтожать мирное население Чечни как чеченской, так и русской национальностей.[b]— Зачем спецслужбам истреблять мирное население? [/b]— Помните убийство врачей Красного Креста? Оказывается, жители села Атаги дважды убийц передавали федеральной стороне, но их отпускали. Недавно на центральном рынке Грозного убили двух солдат. Того, кто это сделал, все знают, его тоже за аналогичные преступления, совершенные ранее, передавали властям, и те его отпускали. Люди понимают: если убийцы ходят безнаказанными, значит, кто-то их «крышует». Поэтому их боятся...[b]— Но если его могут взять, то уж самосуд-то устроить...[/b]— Каждый, кто находится на рынке, пытается что-то заработать, чтобы прокормить свою семью. У него нет пулемета, у него нет «крыши», его обирают. У такого человека одна задача — выжить. Те, кто мог устроить самосуд и оказать сопротивление, делали это, пока было малейшее доверие к российской власти.Взять хотя бы меня — я как пацифист оказывал сопротивление, в итоге полгода провел в яме и стал инвалидом. Из двухсот с лишним сидевших там человек более половины от перенесенных лишений умерли. Я понял одно: борясь с режимом, у которого в Москве имеются могучие покровители, я предаю членов моей семьи. Я отец шестерых детей, и если умру, они никому не будут нужны — в этом я, влача сегодня жалкое существование, смог убедиться. Кстати, я единственный из шестисот тысяч чеченских беженцев, кто получил жилье. Но для этого мне потребовалось 68 посланий из Госдумы и вмешательство Павла Павловича Бородина. Больше никого, кто бы по линии ФМС получил квартиру, я не знаю.[b]— Нужно ли федеральной власти, чтобы ей доверяли в Чечне? [/b]— Если она власть, то ей это нужно. А бандитам это не нужно.[b]— А кто у нас бандиты? [/b]— Главные бандиты — те, кто как с этой стороны, так и с той наживается на крови и несчастье людей, нередко координируя свои действия. Это те, кто вывозит колоннами нефть и нефтепродукты из Чечни. Те, кто обеспечивает «крышу» 15 тысячам самопальных нефтеперерабатывающих заводов.[b]— «Те» — очень удобное слово. Кто такие «те»? [/b]— Если колонны с ворованными нефтепродуктами проходят через блокпосты, значит, это бандиты в генеральской форме, потому что просто так через блокпосты колонны с нефтепродуктами уходить не могут.[b]— Кроме бандитов в генеральской форме, там еще есть бандиты? [/b]— Все бандиты — и те, кто в форме, и часть тех, кто носится в горах, это одно братство. Они вместе делают деньги, их семьи в безопасности. Они делают это с 1991 года, с государственного переворота в Чечено-Ингушетии, когда российские политики привели к власти Дудаева. Я считаю, что Генпрокуратура должна возбудить уголовное дело по факту государственного переворота в Чечено-Ингушской республике в сентябре 1991 года. Назвать имена организаторов, в том числе и тех, кто, будучи депутатами Верховного Совета СССР и РСФСР от Чечено-Ингушетии, способствовали этому. Эти московские «десантники» призывали с телеэкранов народ к штурму. И один из них в январе 1996 года лично повел толпу на штурм Верховного Совета ЧеченоИнгушской республики. Бурбулис это назвал «революцией». Нынешняя кровь — следствие того преступления, которое, я думаю, не имеет срока давности.[b]— А сами вы почему в Генпрокуратуру не обратились? Ведь вы же, российский гражданин, пострадали...[/b]— Да, я стал калекой, мой старший брат — инвалидом. Отец скончался в январе 1996 года после того, как по дороге к кладбищу автобус подорвался на мине. Мать в результате нервного потрясения парализовало, вскоре она умерла. При ельцинской власти я смысла обращения в прокуратуру не видел. При новой — еще сомневаюсь. Зато я знаю, что многих, кто оказывал сопротивление режиму, — от рядовых патриотов до чеченских министров — органы МВД РФ выдавали на расправу, и трупы их потом не всегда находили.[b]— А, может, вы сами тогда совершили какое-то преступление? [/b]— Единственное мое преступление — то, что я издавал газету.[b]— Если уж говорить о 1991 годе, то Джохар учился, как устанавливать независимость, у Эстонии. Издавая газету при помощи «Саюдиса», вы фактически учили чеченцев литовскому опыту установления независимости. В чем разница? [/b]— Да, в процессе подготовки первого номера я познакомился с Ландсбергисом и Озоласом. Но мне не нравилось на митингах «Саюдиса» то, что там оскорбляли национальные чувства других. Я об этом сказал в одной телепрограмме, и, по-моему, она так и не вышла на экраны. После этого «Саюдис» стал чинить помехи моей газете. Пришлось наладить отношения с типографиями в Вильнюсе и Каунасе.[b]— Вернемся к колоннам с нефтепродуктами. Если пользоваться вашей логикой, то лучшее средство для мира в Чечне — это закрытие всех нефтяных разработок.[/b]— Если их забетонировать, это было бы великое счастье.[b]— А вот Кадыров говорил, что для установления мира нужно армию выводить.[/b]— Я с ним согласен. Нужно выводить и армию, и Кадырова тоже. Кстати, последние заявления президента РФ и Масхадова наводят меня на мысль, что может один к одному повториться сценарий Хасавюртовских соглашений 1996 года с последующим повторением трагедии 1999 года.Когда на замену российским властям приходят не признающие никаких норм закона и права, в том числе и шариатского, расчленившие республику анклавные уголовные режимы, игнорирующие и своего президента Масхадова. Что же касается армии, которая в результате творимых ею же произвола и беззакония разлагается, то нужно вывести процентов 80 ее личного состава, а к оставшимся 20 процентам добавить контингенты армий других стран. Я не думаю, что это стыдно для великой державы, ведь никто на ее территориальную целостность не претендует. Это нужно делать, если Россия не хочет каждые три-четыре года воевать с Чечней. Ни федералы, ни боевики сейчас не могут управлять Чечней, и этот вакуум должна заполнить третья сила.[b]— Какая? [/b]— Какая угодно. Хоть негритянские, хоть индейские силы. Но под эгидой ООН. Я бы пригласил иранские, саудовские, иракские, ливийские войска для того, чтобы настоящие ваххабиты оттуда разобрались с нашими псевдоваххабитами. Иорданскому королю легче было бы разобраться с Хаттабом на месте — как и премьер-министру Канады, гражданином которой он является. Подошли бы и армии союзников России — Казахстана, Узбекистана. При условии, если они в состоянии сносно содержать свои контингенты. Если бы федеральные власти свои войска нормально кормили, такого положения бы не было.[b]— А чеченцы добровольно федералов не кормят? [/b]— В Притеречье пытаются оказывать посильную помощь, подкармливают — у них там у самих голод. Ведь ни пахать, ни сеять они сейчас толком не могут.[b]— А московские чеченцы? Среди них немало состоятельных...[/b]— Их можно по пальцам пересчитать. Я не могу ничего плохого сказать ни о Джабраиловых, ни о Сайдуллаеве — я очень благодарен им за то, что они делают. Даже если они просто своих родственников кормят. Я когда-то был небедным, а теперь не в состоянии даже мешок картошки брату послать.[b]— Получается, что Россия могла бы помочь Чечне только двумя вещами: бетонным заводом для уничтожения скважин и железнодорожными билетами.[/b]— Я как этнический чеченец не хочу, чтобы на меня и на мой народ списывали то, что чиновники разворуют в пределах московской кольцевой дороги. Тем более что по прошлому опыту знаю: чтобы потом спрятать концы, они развяжут новую кровавую бойню.[b]— Вас не смущает, что насчет ООНовского контингента говорят и Масхадов с Удуговым? [/b]— Если они так говорят, то они правы. Но кроме ООНовских войск там должны быть и Карла Дель Понте, чтобы начать уголовное дело против военных преступников — с обеих сторон, и генеральный прокурор Устинов. Бурбулис, Кобзон и другие российские пособники госпереворота в ЧИР меня меньше всего интересуют: им дали такое задание — они поехали и покуражились. А вот те, кто способствовал этому перевороту, а именно — депутаты ВС СССР и России от ЧИР — должны быть привлечены к суду. Джохар клялся, что, как бульдозер, расчистит для организаторов переворота дорогу и уйдет. Но что из всего этого вышло? Проклятие Всевышнего обрушилось на нашу землю.[b]— А как вы относитесь к Масхадову? [/b]— В какой-то степени он у меня вызывает чувство жалости. А неуважение он вызывает тем, что если уж не можешь, то не берись. По большому счету, Чечня в ближайшей перспективе не способна выбрать себе руководителя. Я считаю, что она должна находиться под контролем международных сил лет 20—25. А восстанавливать социальноэкономическую сферу Чечни можно будет и под международным контролем.[b]— И все-таки, кто виноват в том, что произошло с Чечней? [/b]— Отвечу притчей. Был в селении Шали святой старец, Соип-молла Гайсумов, проживший долгую жизнь — с 1800 по 1928 годы. Со всего Кавказа к нему ежедневно приходили за советом и помощью. И только один юноша долго не решался обратиться к нему. Он тоже приходил каждый день и скромно стоял в сторонке. Однажды Соип-мулла сам обратился к нему: «Что тебя мучает?» Тот ответил: «Мне кажется мелким мой вопрос, и мне неловко его задавать». «Ничего, ничего, говори». «Скажите, почему собака, у которой обрубили хвост и уши, бывает такой злой?» И ответил старец: «Этот вопрос и меня долго мучил. И хорошо, что ты его задал — теперь я смогу на него ответить. Собака бывает злой и кидается на всех потому, что подозревает всякого встречного: именно он виноват в том, что ей обрубили хвост и уши».Сегодня я и мой народ уподобились той собаке — подозреваем в случившемся всех и каждого. И особенно тяжело, когда нас обижают те, кого мы больше всего уважаем. Такие, как Юрий Михайлович Лужков, — единственный человек, которому можно доверить восстановление города Грозного и социально-экономической сферы Чечни.