[b]Моя бабушка, Наталья Яковлевна Симукова, о которой я уже как-то писал ([i]«Саша Колчак, Фушка, Минечка и моя бабушка», «ВМ» от 8 июня 2005 г[/i].), окончила Бестужевские курсы в Петербурге, родила троих детей и преподавала русскую словесность в женской гимназии, а летом 1918 года забрала семью и уехала в Белоруссию, в деревню Сигеевка – подальше от голода и революционных пертурбаций. В Москву она приехала в начале 1930-х и поступила на работу в Научную библиотеку МГУ. В должности старшего библиотекаря она и проработала вплоть до 1952 года, до ухода на пенсию.[/b]В Москву бабушка приехала не на пустое место. Ранее сюда перебрались из Питера ее брат Алексей и сестра Ольга.Алексей Яковлевич работал в Министерстве финансов, и после переезда правительства в Москву в 1918 году ему выделили площадь в особнячке в Хрущевском переулке, выходящем на Пречистенку. В этом особняке, превращенном в коммуналку, он занимал с женой одну комнату. А в соседней комнате стала жить его сестра Ольга, к которой потом и приехала бабушка из Сигеевки.Хотя, пожалуй, слово «комната» здесь не подходит. Это была бывшая зала богатого особняка с четырехметровыми лепными потолками и печкой-голландкой в правом углу. А по левой стене располагался камин с роскошной мраморной доской.Его, правда, уже давно не топили: был засорен дымоход. Когда-то, рассказала мне бабушка, над камином висело огромное старинное зеркало в ореховой раме, но в 1944 году оно вдруг сорвалось с крюка и разбилось вдребезги. Вскоре после этого скончалась бабушкина сестра Ольга. Вот и не верь после этого приметам… Комната площадью, наверное, 50–60 метров казалась мне бескрайней по сравнению с нашей арбатской теснотой (мы жили в коммуналке в Годеинском переулке, настоящей «вороньей слободке», о которой я как-нибудь расскажу). Это впечатление усиливалось еще и тем, что немногочисленная старинная мебель была расставлена по стенам: изящный ломберный столик красного дерева на четырехгранных ножках. А рядом – невысокий шкафчик красного дерева с фигурной оградкой поверху.Бабушкину кровать от остального пространства комнаты отделяла ширма с гобеленовыми вставками. Был и еще один стол, неизвестно как попавший к бабушке: круглый, с роскошной позолоченной резьбой и тонкой решеткой по кругу столешницы. Говорили, что он из Павловска времен Александра I. У стола стояло «вольтеровское» кресло с высокой прямой спинкой, прямыми подлокотниками и прямыми же резными ножками. Оно мне казалось каким-то королевским троном из раннего Средневековья! Я очень любил навещать бабушку.Весной и осенью мы ходили в Хрущевский переулок с Арбата пешком, а зимой меня везли на санках. Сборы начинались с утра: нужно было собрать гостинец бабушке, а мне упаковать в авоську моих любимых плюшевых мишек, лис и заек – куда же я без лучших друзей? В комнате у бабушки царит таинственный полумрак, меня окружают диковинные вещицы...Из старинной шкатулки бабушка достает крохотный монокуляр из слоновой кости. Если посмотреть в него на свет, то увидишь изображение какого-то собора. А вот маленький, не более двух сантиметров длиной, перочинный ножичек с убирающимся внутрь перламутровой ручки острейшим лезвием. А вот бабушкины драгоценности: браслет с маленькой золотой книжечкой, прикрепленной к нему тонкой цепочкой. Книжечка открывается, и на двух ее страницах выгравированы инициалы и даты рождения бабушкиных мамы и папы…А как было интересно перебирать старинный набор медицинских инструментов: ланцеты, пинцеты, что-то еще. Ведь ими пользовался почти сто лет назад мой прадедушка, спасая вместе с Пироговым раненых солдат во времена Крымской кампании 1855 года! А в деревянном ящичке с крышкой наподобие школьного пенала лежат маленькие старинные слесарные инструменты. Особенно восхищал меня молоток с полукруглым гвоздодером на одном конце и круглым бойком на другом. Бабушка, видя мой интерес к этому чуду, подарила молоток мне. Радости не было предела! Мы завернули молоток в бумагу и положили в авоську, в которой должны были ехать домой мои плюшевые друзья.А бабушкины рассказы и чтение вслух сказок братьев Гримм? И уж точно лучше всяких детективов был ее рассказ о том, как вскоре после революции в их особняк на Хрущевском пришел как-то вечером незнакомый человек и вежливо попросил жильцов одной из комнат на некоторое время покинуть ее.Народ в комнате проживал интеллигентный: все подумали, что, наверное, человек этот из тогдашнего ЖЭКа, хотя документов у него никто не спросил. Незнакомец вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Вскоре послышалось легкое постукивание по стене, затем чуть слышный скрип. Через несколько минут он вышел и, извинившись за причиненное беспокойство и вежливо попрощавшись, покинул особняк, растворившись в темноте арбатских переулков. Когда жильцы вошли в комнату, то на высоте человеческого роста обнаружили аккуратно взрезанные и отогнутые обои, за которыми открывалась прямоугольная дверца в стене, являя взору небольшую пустую нишу.И тогда они поняли, что это приходил за своими спрятанными от большевиков, драгоценностями бывший владелец особняка. А, может быть, просто богатый дореволюционный жилец? Надо ли говорить, что все обитатели квартиры тут же бросились простукивать стены своих комнат и коридоров, но, увы…[b]На илл.: [i]Алексей Яковлевич Миллер с женой Верой Ивановной.[/i][/b]