Я люблю золушек

Два года назад «отец-основатель» «Кинотавра» передал свое любимое детище команде преемников во главе с Александром Роднянским, президентом холдинга «СТС Медиа». Два года по джентльменскому соглашению Марк Рудинштейн не приезжал на фестиваль. А в этом году он вновь появится на «Кинотавре», но уже как гость и как актер, исполнивший небольшую роль в фильме Татьяны Воронецкой «Натурщица», который вошел в конкурсную программу фестиваля и выйдет в прокат в начале июля.[b]– Марк Григорьевич, как вас соблазнили сняться в «Натурщице»?[/b]– Я дружу с режиссером Татьяной Воронецкой. Мне понравился сценарий фильма. Я люблю перевоплощаться и с удовольствием сыграл небольшую роль еврейского банкира-мерзавца. Во время съемок режиссер надо мной изрядно поиздевалась. Но делала это не со зла, а ради искусства – заставила 20 минут сидеть в сундуке, пока делала дубли с другими актерами. Но я не в обиде – в сундуке было хоть и тесно, но тепло.Съемки проходили зимой, я лежал, укутавшись шубой, и мне было уютно. Теперь лечу на «Кинотавр», буду болеть за «Натурщицу».[b]– А чем вам дорога эта роль?[/b]– Я очень дорожу ролями, где мне приходится перевоплощаться. Здесь был характерный грим, одежда. Да и потом, Воронецкую считаю молодым растущим режиссером. От картины к картине она набирает классность. И то, что «Натурщица» попала в конкурс «Кинотавра», – свидетельство того, что рождается еще один серьезный режиссер. Эта работа очень достойная, и я рад, что по-актерски внес свою лепту в этот фильм.Картина стартует в прокате 3 июля, с интересом буду следить за ее дальнейшей судьбой.[b]– Два года назад вы передали «Кинотавр» команде Александра Роднянского. Вам нравится, как работают ваши преемники?[/b]– Я чудесно отношусь к Роднянскому, но мне не близка та атмосфера гламура, которая возникла на фестивале. На мой взгляд, произошел перекос в сторону телезвезд. Есть ощущение, что телевизионщики делают из кинофестиваля некоторый продукт и сами его потребляют – радуются сами себе. Я думаю, что очень скоро они этим переболеют. И главным на фестивале, который придуман на века, будет киноинтрига.[b]– Вы были одним из первопроходцев продюсерства. Как постигали эту профессию?[/b]– Методом тыка. Люди моей национальности в СССР всегда были вторыми. Был русский директор завода, а при нем – главный инженер-еврей. Или был русский директор банка, а его зам – еврей. Я был вторым. А когда страна съехала на рыночные рельсы, все мы, «вторые», стали президентами компаний, центров досуга. В 1989 году я стал генеральным директором кинодистрибьюторской фирмы «Подмосковье». И довольно быстро понял, что быть руководителем – весьма противное занятие, потому что надо отвечать за людей, платить зарплату. Я начал нервничать, у меня портился характер. Но новое время открыло и новые возможности.Я не считаю себя продюсером, я классный администратор. И то, что классный администратор, организовавший фестиваль «Кинотавр», вдруг стал вызывать столько неподдельного интереса, – это был какой-то перекос. Люди смотрели – он хорошо кормит, хорошо расселяет, хорошо встречает, и это очень нравилось. Я первый год спрашивал: «А что – плохо должны расселять?» За долгие годы наша страна привыкла жить в бардаке, и когда человек начал нормально выполнять свою работу, это вызывало нездоровый интерес. Скажите, кто знает имя главного администратора Каннского фестиваля? Никто. Я был главным администратором – не больше и не меньше.Это нравилось, и постепенно из меня сделали дутую фигуру благодетеля, мецената. Никакого меценатства не было. В каком-то смысле я спасал себя, потому что нашел свое дело.[b]– Как вам пришла в голову идея проводить фестиваль в те годы, когда рушился прокат, и где вы доставали деньги?[/b]– Слава богу, мне повезло – я успел спродюсировать один из последних советских фильмов «Супермен», который дал прокат. Это было в то время, когда из наших кинотеатров отечественные картины вытеснялись третьесортными американскими фильмами.Советский прокат разрушался на глазах, а я запрыгнул в последний вагон – прокат «Супермена» дал мне 13 миллионов долларов. Такие деньги в 1991 году не снились ни одному олигарху. И я решил организовать фестиваль, где можно было бы смотреть наше российское кино. Это было время, когда наши журналисты только и делали, что писали и говорили, что российского кино нет, формировали негативное общественное мнение. И началась цепная реакция.Обыватель сидел перед телевизором – ноги в тазике, а с экрана «ящика» ему говорят, что российское кино погибло. В итоге обыватель совсем перестал ходить в кинотеатры. Все мы помним, как это было. Моя романтическая идея заключалась в том, чтобы доказать, что российское кино есть. С «Кинотавром» мы пережили самые тяжелые времена. Потом я дождался хороших людей и передал свое детище в надежные руки.Сейчас вот собираюсь «Лики любви» передать туркам. Если все получится, этот фестиваль будет проходить в Турции.[b]– Почему вы так активно «передаете дела», уходите из бизнеса, ищете частной жизни?[/b]– Мне 61 год. Я ощущаю свой возраст. Знаю, что уже не смогу приподнять никакую махину. Сейчас я продюсирую фильмы, спектакли, немножко играю в театре.Мне хватает этой нагрузки. Я хочу пожить для себя. Рад, что настали такие времена, когда можно общаться только с теми людьми, которые мне приятны. Мне нужно заниматься своим здоровьем, я хочу написать книгу, в которой осмыслить то, что прожито.Мне нравится неспешная жизнь, которую я теперь веду. Теперь у меня есть возможность спокойно посидеть, подумать, разложить все по полочкам, уладить какие-то человеческие отношения – попросить прощения там, где я был не прав. Меня не напрягает молчащий телефон и то, что я раньше был так нужен, что за мной бегали и носили горшок, а теперь эти люди обо мне не вспоминают. В этом есть свое удовольствие. Потому что пока мы работаем, то практически не имеем друзей. Понимание, что тебе осталось жить в лучшем случае 20 лет, а если повезет – 30 лет, очень отрезвляет.Надо достойно прожить оставшиеся годы. Надо найти в себе силы сказать, что если шестьдесят пролетели так быстро, то – как же быстро пройдет то, что осталось? Надо перестать мельтешить. Нужно спокойно рассуждать о своей жизни, что успеть – сделать. Мне это трудно выразить, потому что я еще не все до конца обдумал. У нас не принято говорить о смерти.Когда ты касаешься этой темы, то тебе непременно скажут: «Да перестань, прекрати. Впереди еще так много всего…» Ребята, я как человек маленького роста всегда в компаниях первый начинал подшучивать над собой, чтобы это не сделали другие. Знаете, как любят в компаниях выбрать какую-то жертву и подшучивать над ней? Вот то же самое и со смертью. Надо ее, сволочь, опередить, надо с ней начать разговаривать на своем языке, чтобы она не была такой страшной.[b]– Что вы можете рассказать о своей личной жизни?[/b]– У меня было несколько браков. От одного из них есть дочь и внуки, которым я посвящал два последних года – приобщал их к теннису. А когда я много работал – был один. Последние десять лет я не женат. У меня есть подруга.Сейчас я думаю, что нужно успеть родить ребенка или усыновить ребенка. Хочется что-то передать. Как сказал Жванецкий: «Я не сделал в жизни то. Я не сделал в жизни это. И я передам тебе свой опыт».[b]– Женщина, которая с вами, она из актерской среды?[/b]– У меня никогда не было жен-актрис. Я бы не смог жить ни с графиней, ни с бизнесвумен. Я люблю золушек. Я люблю создавать женщин, поэтому у меня всегда были женщины «из русских селений», даже городских не было. Мне всегда хотелось, чтобы женщина, которая была со мной, – мной гордилась. А вообще до 45 лет я был обделен женским вниманием. В молодости искал женщин как голодный. Был маленький, каплаухий, страдал комплексом Наполеона.[b]– Когда вы стали успешным и знаменитым, были моменты, когда вам женщины навязывались, предлагали себя?[/b]– Были такие случаи. Помню, как одна дама говорила: «Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной? Приглашаю вас к себе». В таких случаях я отшучивался, говорил, что забыл дома зубную щетку. Потом стал говорить, что ушел из большого секса на тренерскую работу.[b]– Какие качества вы цените в женщинах?[/b]– Женщина должна быть мудрой по жизни. А что это значит? Она должна все время хвалить мужчину, и тогда он сможет прожить с ней всю жизнь, даже если она самая обыкновенная «серая мышка».Мы, мужчины, в душе мальчишки. Когда нас хвалят, мы готовы перевернуть мир. Вот в какую игру я хочу играть. Я по сей день стараюсь сохранить в себе «состояние СВ». Это ощущение предвкушения, когда ты входишь в спальный вагон, а тебя там кто-то ждет или вот-вот появится из-за поворота.