Виктор Цой: группа крови

[b]45 лет назад, 21 июня 1962 года, в Ленинграде в семье преподавателя физкультуры Валентины Васильевны Цой и инженера Роберта Максимовича Цоя родился мальчик, которому суждено было стать духовным лидером своего поколения. Этаким гуру, чьи слова, как молитву, повторяли десятки тысяч людей в мертвой тишине стадионов и концертных залов. О феномене по имени Виктор Цой уже много написано – и журналистами, и друзьями, близко знавшими музыканта, и женщинами, любившими его. Дополнить портрет Цоя нам поможет рассказ матери известного рок-музыканта.[/b][b]Виктор так Виктор[/b]С Робертом Максимовичем, отцом Вити, я познакомилась на новогоднем вечере, он был с гитарой. И потом, когда мы поженились, гитара так и вошла в наш дом. Через полтора года после свадьбы у нас появился Витя. Он родился рядом с московским парком Победы, в маленьком двухэтажном зданьице, где раньше был родильный дом, а сейчас какая-то база. В этом же парке позже он работал спасателем на лодочной станции. Рядом с парком – дом, где он жил с 12 до 20 лет. Здесь же школа, которую окончил. Напротив загс, где они с Марианной зарегистрировали брак. И тут же СКК – Спортивно-концертный комплекс, где он царствовал. Получается, что главные памятные места его все здесь.Когда он родился, Роберт Максимович пришел в роддом и говорит мне: назовем его Виктором. Уж не знаю, какая его муха укусила. Я хотела Димой назвать, как-то вроде помягче имя. Ну Виктор так Виктор, я уступила. Виктор означает «победитель», но он не был победителем в жизни, вперед никогда не лез, был очень спокойным...Родился он нормальным ребенком, вес – 3,5 килограмма, рост – 51 сантиметр. Единственное, был опутан пуповиной. Беременным нельзя делать резких движений, поднимать руки вверх, а я женщина активная, окна мыла, белье вешала. Может, он чуть-чуть и пострадал при родах, потому что мне его двое суток не приносили кормить... В роддоме за ним «ухаживали так, что страшно вспомнить. Называется, следили за ребенком, до сих пор обидно. А когда выписывали, говорят: него такая специфическая кожа. Наша система такая, что женщина сто раз подумает, иметь ли ей второго ребенка.Принесла я его домой и думаю: Господи, если у них-то ничего не получается, что же у меня-то? Я же не умею ничего... Но стала за ним ухаживать, и у него роскошная была кожа – крепкая, персикового цвета, как у восточных людей.[b]Плачет больше всех[/b]Раньше с ребенком можно было сидеть дома только два месяца. Роберт Максимович, может быть, и ушел бы на заработки, да он был студентом дневного отделения. А у нас как: уйдешь, сразу в армию заберут. Пошла я работать в школу. Няньку наняла, где-то год и четыре месяца продержала ребенка дома, а потом в ясли понесла. Ну и рев он там поднял! Не знаю почему, но он там плохо приживался. А заведующая мне говорит: «То, что он плачет больше всех детей, вместе взятых, – это не секрет». Успокоила, в общем, меня. Ну как можно работать, если знаешь, что твой ребенок целый день плачет? И все равно мы были вынуждены его там оставить. А что было делать? Я мало зарабатывала, Роберт Максимович приносил стипендию.Но у меня нагрузка была небольшая, я работала в школе учителем физкультуры и часто старалась его забрать пораньше, до тихого часа. Иногда вообще могла бы его дома оставить или привести в сад попозже, но так делать запрещали, требовали водить к восьми утра. У нас же такая система была – все против человека.Он не был болезненным. Рос как все. В детстве лазал по помойкам, приходил грязный. Для мальчишек двор – это романтика, а ничего, кроме помойки, у нас во дворе не было. Я никогда не ругала его, мне легче было выстирать одежду, чем портить с ним отношения. А потом, знаете, мне чистюли не нравятся. В школе, где он учился, была очень хорошая библиотекарь, она привила ему вкус к чтению – это было очень важно для его души. Он много читал. Особенно любил серию «Жизнь замечательных людей» – про художников, путешественников, писателей, артистов...[b]Начал с «Беломора»[/b]В быту был пассивным, мог лежать часами вот на этом диване. Я попрошу: «Витя, сходи в магазин». Молчит – не хочет. Я не настаивала. Потом, на пятый день, скажет: « Мама, ну давай схожу, чего надо-то?» По дому не помогал, оставлял грязную посуду после еды. А мне как-то проще было самой все убрать, чем сцены устраивать.Спортивные передачи для него не существовали. Роберт Максимович всю жизнь провел за просмотром спортивных передач. Он такой: придет с работы, поест, ляжетна диван – и нет человека в доме. А я хохотушка, чувство юмора мне помогает в этой жизни. Люблю смешные случаи, анекдоты – умные, конечно. Услышу где-нибудь, приду домой и начинаю Роберту Максимовичу рассказывать. А у него лицо неподвижное, как маска Фантомаса. У них, корейцев, так заведено – мужчины мало говорят. Я к Витьке иду, расскажу – улыбнется. Не хохотал никогда, но я видела, что пробила его невозмутимость.Курить он начал в восьмом классе. Нехорошо, конечно, но это проба жизни, форма мужского общения, тут уж за ними надо оставить право попробовать. Я не ругалась и даже покупала ему хорошие сигареты, чтобы он здоровье не портил. Но он почему-то переключился на «Беломор» – это страшные папиросы. Я ему говорю: «Витя, не кури ты их».Ухмыльнется – и все. Пробовал спиртное, случалось, и напивался по молодости, когда собирались с друзьями. Но я не могу сказать, что у него были серьезные проблемы с алкоголем. Он был достаточно цельной натурой, чтобы все поставить на свои места. Насколько я знаю, не был он и наркоманом.[b]Он не был одинок[/b]На выходные мы с мужем уезжали на Карельский перешеек ловить рыбу, а ему разрешали приводить домой друзей, развлекаться. Двое суток он что хотел, то и делал, кого хотел, того и приглашал. Мы его абсолютно не контролировали. Когда возвращались, тут, конечно, был полный беспорядок, полно грязной посуды, что-то побито... Но это мелочи, на которые я не обращала внимания. Хорошо, что у него была такая отдушина.Витя никогда не был одинок. А образ романтического героя – это уже эстрадный имидж, который ему придумали. И он к нему очень подошел.Он не был физически сильным мальчиком, спортом не занимался. Я сама его не тянула в спорт, да и как-то так получалось, что учился он все в каких-то стареньких школах, где и залов-то спортивных не было. В общем, спорт не увлек его. Ну не увлек и не увлек – ничего страшного. Если надо, думала я, потом наверстает. И, кстати, когда он уже жил с Марианной, то занимался теннисом, плаванием, карате. В школе слабых бьют, но к нему физически сильные ребята относились спокойно. Я думаю, они уважали его художественный талант – вот уж не знаю, откуда он взялся.[b]Он хотел быть художником[/b]Мне еще в детском саду говорили: «Витя у вас хорошо рисует». Я не обращала внимания, детей всегда хвалят, так принято. Он любил лепить, рисовать. Тихонько, смирненько сидит и рисует. Раз у него открылись такие способности, я все делала, чтобы их развить. Карандаши, краски, пластилин всегда были у него под рукой. В четвертом классе уже сам ездил во Дворец пионеров, а потом и в художественную школу. Как я гордилась, когда его композиция заняла второе место на городской выставке! Он хотел быть художником и так и шел к этой профессии. После восьмилетки поступил в Художественное училище имени Серова. Но тут сорвалось. Витя организовал там рок-группу, это не понравилось администрации – и в один день весь их ансамбль из училища выгнали. И постепенно все художественное в его жизни заглохло, на первый план вышло увлечение музыкой. В то время я на эту его музыку – ноль внимания! Какая может быть музыка, думала я, ведь он нигде не учился. Только отец показал ему несколько аккордов, и все. Воспринимать его серьезно как музыканта я начала тогда, когда пошли публикации. До 1985 года на рок-музыку были страшные гонения, но про Витю почему-то все время писали, что он талантлив.[b]За концерт – 15 рублей[/b]Когда его выгнали из Серовки, надо было через комиссию по делам несовершеннолетних устраиваться на работу – только для того, чтобы ему разрешили заниматься в вечерней школе. Витя взял направление на завод «Спутник», там он делал гвоздики для обивки дверей. У нас считается, что только труд делает человека человеком. Я лично другого мнения. Есть труд, который делает из человека обезьяну. И я решила: справку для вечерней школы мы получим, но работать на заводе он не будет.В 16 лет ребенка пихать на завод! Он у меня один, неужели я не смогу его по-человечески вырастить? Считается, что от безделья они разбалтываются. Думаю: ладно, будет разбалтываться, я приму другое решение. Короче говоря, я его оставила дома. Витя, говорю, ты давай рисуй, читай, самообразованием занимайся. Мы уходили утром на работу, а он оставался один. Я думала, он в какую-нибудь студию художественную пойдет, а он вот тут-то и начал сочинять с гитарой в руках.Потом он вдруг ушел в кочегары, в сторожа, работал банщиком, спасателем на лодочной станции.Конечно, меня это настораживало, но и как-то объясняло его поведение. Ему нужно было свободное время, чтобы ездить с подпольными концертами. Он не богател от них. Первое время денег хватало только на билет туда и обратно, и хорошо еще, если там накормят. Когда квартирные концерты начались, я его спрашивала: «Витя, сколько тебе за них платят?» Он говорил: «Пятнадцать рублей». Конечно, мы ему подбрасывали. Хотя я и говорила ему, что буду поощрять только учебу, но жизнь все равно заставляла помогать – он женился, потом Саша появился. В общем, у него не было денег до «Ассы», то есть до 1987 года. До 25 лет я ему каждый месяц помогала. В кино платили не так уж много, в «Ассе» у него маленький эпизодик.Вот за «Иглу» он получил четыре тысячи, а «сидел» на этой «Игле» полгода.[b]Марианна была боксеркой[/b]В 20 лет Витя женился и ушел жить к Марианне. Витя очень любил ее, это была его первая настоящая любовь к женщине. Пять лет они прожили вместе, и все было хорошо. Когда появился Саша– это была огромная радость. Они часто приходили к нам – поесть, за деньгами. Как-то говорит мне: «Мама, ну-ка покажи, как брюки шить?» Показала, и они с Марианной начали строчить брюки из плащевой ткани. Есть фотография, где они в кофтах, сшитых собственноручно.Вите шла одежда черного цвета. Он очень любил Михаила Боярского, а тот все время ходил в черном. Может быть, для Вити это было толчком, а потом уже ему самому понравилась черная одежда. Она практичная, не пачкается.Витя никогда не был грубым. Он был тонко организованным, очень ранимым человеком. Марианна совсем другая. Боксерка. Такой человек, может быть, и нужен был Вите в профессиональном плане. Когда надо было драться, Витя пускал ее вперед, и она делала это с удовольствием. А он шел за ней и помалкивал – вот так и начался его имидж молчуна. Она была его единомышленницей, помощницей, двигала его к славе. Но он мог от нее устать. Мне кажется, поэтому они и расстались. Это произошло перед «Ассой». У Вити появилась женщина. Не она, так была бы другая. Последние годы он жил с Наташей в Москве. Закрылся начисто, и с нами свой разрыв с Марианной не обсуждал. И она долго это скрывала, видно, надеясь, что он вернется. А мы делали вид, что ничего не знаем. Саша был все время около нас.[b]От «Москвича» остался только багажник[/b]...По крайней мере, он хоть немножко свет посмотрел. Был в Японии, Америке, Франции, Италии, Дании... В Копенгагене они дали благотворительный концерт в помощь пострадавшим от землетрясения в Армении. Я спросила, сколько ему заплатили. Я, говорит, смог купить себе две жвачки и кружку пива.Вы представляете? Он привез Саше костюмчик, так это ему там подарили. В школе он учил немецкий, а тут начал учить английский. Я его спрашиваю: «Витя, зачем он тебе?» А он говорит: «Чтобы английскую литературу читать в подлиннике». Не знаю, шутил или нет, но я отстала. Через полгода он уже болтал на английском языке.Когда у него появились машины, я ни разу не сказала: «Витя, будь осторожен». Потому что он был достаточно спокойным, уравновешенным человеком, и я была уверена, что он с этим справится. А он гонял на бешеной скорости – вот что удивительно. Сашку спрашиваю (они отдыхали вместе), как папа ездил.«Ой, как он носился!» Говорят, что он заснул за рулем. Это все чушь. Середина дня, не такой длинный путь, чтобы заснуть. Просто музыкантам нельзя садиться за руль. Он в то время работал над своим последним альбомом и вполне мог прокручивать в голове разные варианты. Музыка отвлекла внимание, и он перестал контролировать дорогу.Удар был такой силы, что от его «Москвича» остался только багажник, мотор нашли за 50 метров от машины.[b]Зрители знали все его песни[/b]Как-то Витя пригласил меня на свой концерт. Я была потрясена, увидев, с каким уважением его там принимали. Один-два его жеста, и все – зал мгновенно умолкал. Зрители знали абсолютно все его песни, достаточно было каких-то двух-трех аккордов, и они уже подхватывали их.Я была самой счастливой матерью, единственный мой ребенок так высоко взлетел. Я ходила по улицам и видела плакаты, значки с его изображением, видела лица людей, которые сидели на его концертах в переполненных залах. И вдруг такая трагедия. Но я не даю беде командовать собой – это правило помогает мне жить.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[/b][i]История группы «Кино» началась осенью 1981 года, когда на обломках команд «Пилигрим», «Абзац» и «Палата №6» возникла новая группа. Весной 1982 года дебют в рок-клубе при активном участии музыкантов «Аквариума» и «Зоопарка». Записали свой первый альбом, получивший название «Сорок пять». На ленинградском рок-фестивале «Кино» произвело настоящую сенсацию, став главным открытием фестиваля.Состав «Кино»: Виктор Цой (гитара, вокал), Юрий Каспарян (гитара), Александр Титов (бас), Георгий Густав Гурьянов (ударные). Осенью 1984-го Титова сменил Игорь Тихомиров, с тех пор состав «Кино» не менялся. Виктор Цой был автором текстов практически всего репертуара «Кино».После успеха альбома «Группа крови» и выхода на экраны страны кинофильма С. Соловьева «Асса», в котором появление группы «Кино» стало наиболее значительным эпизодом картины, группа успешно гастролирует по стране и за рубежом.15 августа 1990 года Виктор Цой погиб в автокатастрофе. В январе 1991 года «Мелодия» выпустила посмертный альбом «Кино», доработанный музыкантами на основании черновых записей, сделанных Виктором Цоем за несколько дней до смерти.[/i]