Папы – о сокровенном

В прошлом выпуске «ДВ» у нас, если помните, в рубрике «О сокровенном» откровенничали звездные мамы. А вот теперь пришел черед послушать не менее звездных пап: что они думают о воспитании своих отпрысков? И не просто себе думают, а делают, разумеется![b]АЛЕКСАНДР БАЛУЕВ: «РЕБЕНОК ДОЛЖЕН РАСТИ В ЛЮБВИ!»– Маше-маленькой уже скоро четыре – с вашим дефицитом времени получается ее воспитывать?[/b]– Стараюсь.[b]– Есть какие-то качества, которые непременно хотелось бы в ней воспитать?[/b]– Никаких качеств воспитать не хочу! А хотелось бы, чтобы она по возможности развила в себе то, что в ней есть. Я уверен: в маленьких людях заложено гораздо больше, чем нам кажется. И если мы думаем, что должны обязательно им что-то навязать, привить – любовь к родине или какую-то еще любовь… Все это чушь! Она любит тот дом, где сейчас мама с папой, любит там быть, где мы или хотя бы поблизости. Она это любит, чувствует.Вот это все надо, если можно, развить – а не убивать. А какие-то «черты»? Сколько ей еще предстоит пройти этих «общественных воздействий» – всей этой ерунды по поводу «общественного сознания» и пр., которой, к сожалению, переполнен окружающий мир, – мама дорогая! Так что хотелось бы до начала всех этих школ оставить в ней… то немногое, что можно оставить.[b]– Вы хотели бы в будущем видеть дочку в своей профессии?[/b]– Не думал об этом. Но если вдруг ей захочется – значит, она будет в этой профессии.[b]– Александр, вот есть такая расхожая фраза: ребенок должен расти в любви…[/b]– Очень точная фраза.[b]– Маша знакома со своими польскими братом и сестрой?[/b]– Конечно, и у них замечательные отношения. Брат просто счастлив от того, что у него Маша появилась – да и сестра тоже[b]– Но дети не вредничают? Не восприняли вас как этакого злого разрушителя?[/b]– Меня, может быть, и восприняли в какой-то степени. Но главное, что Машу они не восприняли как-то не так. Да там, собственно, и не было семейного счастья – так что мне, в общем, и нечего было разрушать.[b]ГОША КУЦЕНКО: «ДЕВЯТЬ МЕСЯЦЕВ – ЭТО ВСЕЛЕНСКАЯ ЕДИНИЦА СКОРОСТИ»[/b]– …Какая она – моя Полина? Помладше была более дерзкая, а сейчас ей уже 11 лет, она вышла из «младенческого» периода и превратилась в девочку. Прямо на глазах! И растет… Однажды купил ей как бы на вырост ботинки – померил в сантиметрах. А через месяц приехал со съемок – а они уже маленькие. Выросла.[b]– Любит папу? Что вы для нее значите?[/b]– Любит. А значу я для нее… пока «редкоземельный металл» – дочка меня видит не так часто, как хотелось бы. Но сейчас, думаю, это будет все чаще – уже могу ее с собой куда-то брать. А раньше была маленькая – повез ее как-то на съемки «Антикиллера», довольный: мне ее отдали на целый день! Снимали на заводе – такое мрачное место… И Поля как раз попала: на мне грим, сижу в каске, окровавленный, с утра побитый, потертый… Она посмотрела – и в слезы: «Хочу к маме», – и все! Я обнял ее – а сам думаю: ну какая несправедливость…[b]– Поля – талантливая девочка? Что она умеет?[/b]– Все дети талантливые, максимально! А умеет она… не делать чего-то. Лишнего. Знаете, как Станиславский однажды Рихтера спросил: «Как это ты так быстро и чудесно играешь?» А он ответил: «Главное, Костя, не нажимать на лишние клавиши». Вот дети это умеют – обходиться без «лишних клавиш»… При этом я попробовал однажды ради эксперимента запомнить и повторить все движения, которые Поля совершает всего в течение минуты – так я был весь мокрый! От лишних движений…[b]– Какие черты вы хотели бы воспитать в Полине?[/b]– Буквально все хорошие! Ну и хотелось бы на самом деле, чтобы она имела представление и о плохих – а то дочка уж слишком трогательная.[b]– А в школьном воспитании что вы изменили бы, будь ваша воля?[/b]– В школах я ввел бы два предмета – не знаю, может быть, они отчасти уже есть. Это «семья» и «кинематограф».[b]– И что бы вы преподавали по курсу «семья»?[/b]– По курсу «семья» я преподавал бы… кинематограф. Склонял бы детей к тому, чтобы они придумывали и снимали кино. Обо всем, что их окружает – в том числе и о семье.[b]– И тогда, на ваш взгляд, у них все будет «тип-топ»?[/b]– Абсолютно! Я бы сделал, чтобы, учась в школе, они уже в своем классе распределились на актеров, режиссеров, монтажеров… Мне кажется, что это в каком-то смысле идеальный способ приобщения к жизни.Я бы развивал все это в детях – что-то толковое из этого наверняка вышло бы. Ну почему тот, кто хорошо пишет сочинения, не может сразу написать сценарий? А почему парень, который неплохо фотографирует, не возьмет и не снимет все это на камеру? Или школьник, который любит часами сидеть в компьютере, – почему он не смонтирует фильм, а кто-то возьмет и смоделирует какую-то музыку? Это будет нормально, это процесс, в принципе, не требующий сложных специальных навыков. И даже особых талантов, потому что абсолютно все дети талантливые, я уверен в этом! Все талантливы – а для работы им нужен только навык, техника. А дальше – то, о чем Станиславский написал на последней странице своей книги… При соблюдении этих моих «рекомендаций» и особенно при наличии таланта можно многого добиться…Дети талантливы – и я бы загружал их максимально! Ведь ничего в жизни не бывает сразу – и ребенок зарождается 9 месяцев. Вообще это, по-моему, микросрок в масштабах Вселенной – эти 9 месяцев. Мне кажется, это какая-то вселенская единица скорости – процесс зарождения человека. 9 месяцев! Поэтому от нее и нужно идти…Я вот уверен – взять пятиклассников и привести к ним такого вот, как я… сумасшедшего – и через 9 месяцев это была бы… съемочная группа![b]МИХАИЛ ШУФУТИНСКИЙ: «ЭТОТ ДЯДЯ ПЛОХО УЧИЛСЯ В ШКОЛЕ…»[/b]У него, человека, более полужизни проведшего на гастролях, в самолетах и поездах, выросли два совершенно удивительных, талантливых, ну просто «фатально» успешных сына! И сегодня растут трое внуков: двое оригинальных таких мальчишек, уже школьников, в Америке. А малышка Анечка – в Москве.Как ему удалось совместить эти две практически полярные ипостаси: напряженную работу артиста и успешное воспитание детей?! Практически без активного участия бабушек и нянек… – Честно говоря, моя работа всегда была связана с гастролями – так что в основном воспитанием сыновей занималась жена. Но… у нас дома всегда был какой-то особый дух, что ли! Отношения всегда были добрые, человеческие. Ведь воспитание – это совсем не тот случай, когда ты сидишь и говоришь ребенку: делай вот это, это хорошо! А вот этого не делай – это плохо…Чтобы по-настоящему понять что-то, ребенок обязательно должен увидеть это сам, на примере. И это непременно должно ему понравиться! Чтобы он убедился и поверил… К сожалению, особенно мало времени для воспитания у меня было до эмиграции из Союза. При этом Антон был совсем маленьким перед нашим отъездом в Америку. А Дэвид уже пошел в первый класс – вернее, половину первого класса он «прошел» в Москве. Учился он здесь не слишком охотно, не особенно блистал – хотя был очень способный. Ну, может, школа ему не понравилась…Но как ни странно, когда мы приехали в Нью-Йорк, после московского первого класса его сразу взяли… в третий! Представляете? Мы приехали в апреле, где-то до сентября он «схватил» английский – на улице, во дворе…А младший, Антон, должен был пойти в подготовительную группу, а попал сразу в первый класс. А ему тогда было… пять! У них разница – два года и три месяца. Младший всегда стремился за старшим. Притом он был не очень высокого роста – но все время старался быть выше, успеть больше и в школе хотел быть лучшим (сегодня он на полголовы выше папы).[b]– Так и вышло – что он в жизни старшего брата «обошел»! У вашего младшего, Антона, ведь уже одиннадцатилетний сын, а старший, Дэвид, только недавно женился…[/b]– Ну, если говорить о делании детей – то для этого не обязательно быть в школе лучшим. А в чем заключалось воспитание сыновей? Ну вот, допустим, идем мы в Нью-Йорке по Манхэттену: мы с женой – на занятия по языку, а дети с нами. Смотрим – нищий.Хотя там это редкое явление – но сидит, просит деньги. Я даю ему 25 центов. Дети смотрят. И я им говорю (сейчас, конечно, это выглядит довольно наивно): видите этого дядю? А я ведь о нем слышал: он плохо учился и ничему не научился в жизни! Потом связался с плохой компанией, не ходил в школу, не приобрел профессию, ушел из дома. В результате оказался в тюрьме! Потом вышел на свободу – но теперь он одинокий, совершенно бедный… нищий! И у него уже нет другого выхода, кроме как сидеть и побираться…На фоне общего американского благополучия эта моя импровизация (которую я, конечно, старался делать не назидательной) выглядела очень даже убедительно – дети ведь очень чувствительны к подобным моментам…Вот так и проявлялось мое воспитание детей.