Дмитрий Хворостовский не спешит писать мемуары

[b]Представлять читателям Дмитрия Хворостовского по меньшей мере наивно. Современное искусство без этого имени просто немыслимо.– Дмитрий Александрович, ваши предки-сибиряки по рождению или, как это часто бывало, ссыльные польские революционеры и тому подобное?[/b]– Сибиряков от рождения среди моих родственников довольно мало, разве что со стороны одной из моих прaбабушек, потомственной казачки. Отец другой бабушки был из немцев Поволжья, в приснопамятные годы его сослали в Сибирь. Есть в нашем роду (со стороны мамы) и татары, и упомянутые вами поляки. А с отцовской стороны – украинцы и поляки, а фамилия наша – украинская.[b]– У известного поэта Риммы Казаковой есть относящаяся к сказанному вами строчка: «Интернационал у нас в крови». В вашем широчайшем репертуаре есть сюита Шостаковича на стихи Микеланджело Буанаротти. Вы могли бы петь ее по-итальянски, а исполняете в переводе на русский язык, почему?[/b]– Шостакович написал музыку на русский текст, и традиционно эта сиюта исполняется по-русски. Лишь один раз известный немецкий певец Дитрих Фишер-Дискау пел Микеланджело по-итальянски. Не могу сказать, что это было очень хорошо.[b]– Коль скоро мы заговорили о стихах, вы пожаловались как-то, что для вас каторга их запоминать. При вашем-то необъятном репертуаре – не наговариваете ли вы на себя?[/b]– Одни стихи отличаются от других своей доступностью, значимостью, художественной ценностью. Я сделал несколько песенных программ. Стихи довольно многих песен, увы, не слишком высокого качества, поэтому совершенно не лезут в голову. Вообще, куплетная форма стихотворений меня не очень-то вдохновляет.[b]– Вы даете немало благотворительных концертов, в том числе минувшей весной в Карнеги-холл пели вместе с Анной Нетребко. Интересуетесь ли вы, куда, кому конкретно идут собранные средства? Ну если не вы – человек очень занятой – то ваши помощники?[/b]– В 90-е годы, вернее до конца 90-х годов, практически все концерты, которые я пел в России, были благотворительными. Но прослеживать, куда пошли собранные деньги, я не люблю, потому что... Ну, просто не хочу расстраиваться. От концерта в Карнеги-холл с Аней Нетребко деньги, вероятнее всего, попали по назначению, потому что организовала концерт очень приличная фирма.[b]– В минувшем сезоне в Метрополитен Опера вашей партнершей в «Евгении Онегине» была Рене Флеминг. Мне посчастливилось побывать в тот вечер на этом спектакле, и нам, русско-американской публике, слышался в партии Татьяны голос Анны Нетребко – с ее неподдельным драматизмом и актерским мастерством… Нет такого проекта – Дмитрий Хворостовский и Анна Нетребко в «Евгении Онегине» или другой опере?[/b]– О таком проекте со стороны моего менеджмента я не слышал. Аня, скорее всего, предполагает спеть эту партию, но говорить с полной уверенностью о ее репертуаре я просто не могу, не имею права. Аня прекрасно справилась бы с этой ролью – и в голосовом, и в драматическом плане, она была бы очень органична в роли Татьяны. В общем, давайте вместе наберемся терпения.[b]– Хорошо. Для вас существуют профессиональные музыкальные барьеры, которые вы, на ваш взгляд, пока что не преодолели?[/b]– Конечно, есть масса непреодоленных вещей – это, во-первых. Во-вторых, каждый выход на сцену – это бой с открытым забралом. Никакие твои регалии, заслуги, записи, недавний успех ни в коем случае не должны влиять на твое состояние на сцене в данный момент. На сцену ты выходишь, как оголенный нерв, а представить себе нерв, увешанный орденами, медалями, грамотами довольно трудно, согласны? ([i]Смеется[/i]).[b]– Да уж, хотя Леонид Ильич, говорят, петь любил... Как вы преодолеваете проблемы интерпретации, например, в дуэте? Пересматриваете свою трактовку или стараетесь убедить партнера в своей правоте? Как приходите к соглашению?[/b]– Это происходит автоматически, как в любом человеческом диалоге. Если со стороны партнера идет иное восприятие, то твоя интерпретация меняется в том же ключе. Конечно, я сторонник какой-то определенной концепции, которую ты хорошо знаешь, продолжаешь придерживаться, но случается, что новый партнер тебя приятно огорошивает, ты начинаешь искать новое, от чего тебе делается по-настоящему, по-музыкантски и по-актерски интересно.[b]– Вы с женой Флоранс уже дебютировали, кажется, в качестве дуэта? Ваше совместное творчество продолжится?[/b]– Сейчас нам с женой надо встать на ноги – и в прямом, и в переносном смысле: у нас три месяца назад родилась дочь Ниночка. И жена, конечно, сейчас занята. Но о дуэте мы не забываем. К сожалению, от концерта, который должен был состояться в Москве, Флоша, в силу своего тогдашнего положения, отказалась, концерт пришлось перенести на будущее.Жена уже давно начала заниматься с известным нью-йоркским педагогом, и я уверен, что скоро она достигнет вполне профессиональной кондиции, и мы сможем с ней вместе выступить. Скорее всего, это случится уже в Соединенных Штатах.[b]– Какая партия для вас самая трудная с эмоциональной и технической точек зрения?[/b]– Пожалуй, назову все-таки оперу «Риголетто». Не только для меня, но и для многих баритонов эта опера – наиболее трудная, наиболее энергоемкая. Петь необходимо с какой-то долей холодного расчета, потому что пение с полной отдачей может тебя просто измотать – и морально, и физически. Не исключены просто физические повреждения голосовых связок. Я спел три или четыре постановки этой оперы и не могу сказать, что делаю это легко: я всегда должен быть настороже, не отпускать свои эмоции – это, повторяю, может закончиться плачевно. Я, если угодно, даже побаиваюсь этой оперы.[b]– Галина Павловна Вишневская открыла в Москве оперную студию. Не хотите ли последовать ее примеру? География значения не имеет…[/b]– Не имею на такой поступок ни времени, ни права. Пока что все мое время принадлежит моей певческой деятельности. Даже на мастер-класс у меня нет, как правило, времени. А чтобы заниматься такой подвижнической деятельностью, как Галина Павловна, мне нужно просто уйти на пенсию, то есть подождать лет двадцать ([i]Смеется[/i]).[b]– Но в принципе вы такой деятельности для себя не исключаете?[/b]– Все-таки певческий век недостаточно долог и достаточно непредсказуем. Всякое может статься – со здоровьем, с голосом и так далее. И придется пересматривать свои позиции, заняться деятельностью такого рода, о которой ты раньше и не помышлял. Я даже немного суеверно побаиваюсь всего этого.То, что делает Галина Павловна Вишневская, – настоящее подвижничество. Существование школы довольно успешно, я пел в ней сразу после ее открытия… Школа продолжает бурлить, функционировать, надеюсь, так будет всегда.[b]– Вы, я думаю, встречались с Лучано Паваротти. Говорят, он был замечательным человеком, а не только великим певцом?[/b]– Об этом я могу говорить только понаслышке, поскольку мы не были друзьями, часто не встречались. Я остаюсь почитателем его огромного, непревзойденного таланта. С самого детства я был заворожен красотой и удивительной чистотой, искренностью его голоса. Я всегда ловил себя на мысли, что мне не хотелось с ним знакомиться, чтобы, не дай бог, не разочароваться. Я был просто слепым обожателем его таланта. Я поистине скорблю о его уходе.Я знаю многих людей, которые были освещены светом его личности, он одарил их своим теплом, любовью. Они – мои друзья, поэтому я могу сказать, что мы с Лучано тоже отчасти были друзьями. Он знал обо мне, мы с ним вместе пели, он следил за моим искусством, за моей карьерой.Подобного феноменального голоса, искреннего, чистого артистизма, пожалуй, не было ни в ХХ веке, ни в текущем ХХI.[b]– Дмитрий Александрович, выслушав ваш взволнованный монолог памяти великого артиста, я подумал: почему бы вам не начать писать вот такие портреты, возможно, даже книгу воспоминаний?[/b]– Об этом мне, честно говоря, даже не думается. Я не нахожу в себе того значимого, что я мог бы рассказать людям. Хотя встречи с выдающимися людьми и были, и продолжаются. Но я никогда не писал – ни в детстве, ни в другие периоды моей жизни, никогда ни о чем не рассказывал, за исключением тех случаев, когда меня очень об этом просили. Поэтому пока что мой рот закрыт на замок ([i]Смеется[/i]).[b]– Какие виды искусства, кроме музыки, вас вдохновляют? Какие книжки вы читаете, любите ли спорт?[/b]– Безусловно, я гуманитарий, меня интересует литература, живопись, скульптура. В детстве я ею занимался, и с тех пор немного отношу себя к людям этой творческой профессии. Спорт? В последние годы я начал заниматься им очень активно, многое пересмотрел в своем отношении к спорту и к значению спорта в моей жизни. В последний год я очень изменился благодаря спорту.Много времени провожу в джиме, бегаю, плаваю. Мне даже кажется, что я потихоньку превращаюсь из артиста в спортсмен ([i]Смеется[/i]). Вы знаете, конечно, что в России проводятся соревнования для людей творческих профессий – по фигурному катанию,например.Так что может случиться, что вы увидите меня на своих телеэкранах в иной ипостаси ([i]Смеется[/i]).[b]– Будем за вас болеть, Дмитрий Александрович. Что значит для вас семья, дружба, простые человеческие проявления сердечности, демократичности, благожелательности?[/b]– Дружба, любовь, чистота отношений для меня – все. Непредательство! Любого вида предательство повергает меня в шок.Еще – неискренность, которую в нашем деле встречаешь сплошь и рядом. Чистые, искренние люди для меня гораздо желаннее остальных. Наши с женой отношения – самое сокровенное, чем я дорожил и дорожу.[b]ДОСЬЕ «ВМ»[i]Дмитрий Александрович Хворостовский[/b]Народный артист России.Родился в 1962 году в Красноярске. Отец – Хворостовский Александр Степанович. Мать – Хворостовская Людмила Петровна. Супруга – Флоранс.Есть дети.Любовь к вокальному искусству Дмитрий Хворостовский во многом унаследовал от отца. Инженер-химик по специальности, Александр Степанович собрал огромную коллекцию записей звезд мировой оперной сцены, сам прекрасно пел и музицировал на фортепиано.Певческий талант Дмитрия Хворостовского проявился рано. Природа наделила его голосом, уникальным по своим возможностям и гибкости. С раннего возраста он исполнял арии, старинные русские романсы и песни. Окончив Красноярское педагогическое училище имени А. М. Горького, затем Красноярский институт искусств (класс заслуженного деятеля искусств РФ профессора Е. К. Иофель), Дмитрий Хворостовский с 1985 по 1990 год был солистом Красноярского государственного театра оперы и балета.Началом стремительного развития профессиональной карьеры певца послужили победы сначала на всесоюзных, а затем и на международных конкурсах.В 1987 году он стал лауреатом 1-й премии на Всесоюзном конкурсе певцов имени М. И. Глинки, а через год был удостоен Гран-при на Международном конкурсе певцов в Тулузе (Франция).В 1989 году имя Дмитрия Хворостовского стало всемирно известным, когда он победил на телевизионном конкурсе Би-би-си «Певец мира» в Кардиффе (Великобритания), завоевав единственный приз и титул «Лучший голос».Певец продолжил профессиональную карьеру на Западе, дебютировав в Nice Opera в «Пиковой даме» П. И. Чайковского. Регулярные ангажементы в ведущих оперных театрах мира раскрыли в певце многогранного артиста с мощным драматическим потенциалом, редким для западной сцены предпочтением тонкости и психологизма внешнему вокальному эффекту.[/i]