Главнокомандующий Огородников

[i]С Валерием Огородниковым я встретилась в офисе его киностудии «Дар», названной так в честь романа Владимира Набокова. На шкафу стояли призы, полученные недавно за его последнюю картину «Барак»: «Серебряный Леопард» фестиваля в Локарно (Швейцария), массивная бронзовая ладья — Гран-при выборгского фестиваля «Окно в Европу», «Гранатовый браслет» Гатчинского фестиваля... На полке — початая бутылка шотландского виски, рядом прозрачный напиток в бутылке нестандартной формы под названием «Barack»... Настольные книги: Ким Ир Сен (ярко выраженный коллекционный экземпляр), Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Помяловский, Успенский, и... собрание писем Шопена.Ядерная смесь! Мой взгляд задержался на плакате, висящем на стене. Это была афиша испанской корриды, а среди тореро значился… сам Огородников. Какая связь между корридой и нашим режиссером? С этого вопроса началась наша беседа.[/i]-Это потрясающе кровавая вещь, очень похожая на то, чем мы занимаемся. Без «крови» не обходится.[b]— Коррида на съемочной площадке? [/b]— До этого у меня не доходит, но крика много. Неповиновения не может быть в нашем деле, потому что съемочный процесс — это ограниченная, маленькая, но война. А киногруппа — воинский контингент. Наш общий враг — материал. А фильм — результат военных действий.[b]— И кто же вы в этой воинской иерархии? [/b]— Главнокомандующий. А актеры — фронтовые разведчики или спецназ. Но я никогда не говорю группе, что мы идем на войну. Все и так понимают, что будет тяжело.[b]— Есть ли у вас фанатичная, страстная привязанность к чему-либо? [/b]— Наверное, нет... кроме оперы. («Набоков и виски», — подсказывает до того молчавший директор студии «Дар-фильм» Юрий Губанов). Набоков... думаю, что это не связано с фанатизмом. Это, скорее, флирт с Набоковым. Он легко и свободно относился к материалу, так же легко и свободно выражался. Это меня и привлекает. А пить, даже виски, не советую — сажает сердце. Что касается идефикса, то мой случай обыкновенный — желание быть первым. Это с детства. Нет ничего важнее первенства. Совершенно естественная черта любого художника — тщеславие, то есть желание славы.Возможно, при этом нарушаются какие-то заповеди… Существенно, с чем ты идешь к людям, хочешь ли ты им помочь. А помочь ты им сможешь лишь тогда, когда создаешь произведение, любя зрителя. Замкнутый круг.[b]— С детства вас учили быть первым? Кто и как?[/b]— Я первый ребенок в поколении. Было время после войны, когда большинство женщин нашего рода остались вдовами, но продолжали ждать своих мужей с фронта до конца дней. Они обладали какой-то невероятной энергией. И родившийся мальчик, первый — их внук и племянник, принял на себя этот невероятный удар «любовной» волны... Я был первый везде: первый мальчик, сын, внук. На самом деле в детстве я должен был умереть, судя по тому количеству учетов, на которых я стоял: ревматическом, кардиологическом и прочих.Помню, у меня дико болели ноги. Меня привезли в деревню, надели на голову сетку, оголили ноги и... выпустили пчел. После этого я больше не болел. Потом, как ни странно, стал активно заниматься спортом: баскетболом, боксом, велосипедом. И везде — первые разряды.[b]— Итак, никакого кино — был спортивным мальчиком...[/b]— Нет. Я еще химией увлекался. Поступил на химический факультет Уральского политехнического института, только потом узнал, что за 20 лет до этого его окончил Глеб Панфилов. Вот еще совпадение: после того как сделал «Взломщика», я стал знаменит в своей школе в Нижнем Тагиле. Оказалось, что в 1941 году практически все ее выпускники ушли на фронт, и среди них был Булат Окуджава. И когда я приехал на школьный юбилей, то увидел огромный портрет Окуджавы, а рядом такой же величины... мой. Меня это, конечно, покоробило. Кто такой Булат, и кто я... У него там остался брат, мы дружили с его племянницей. Тетка даже разнесла по городу слух, что наш Валерик (то есть я), наверное, женится на Кате Окуджава...[b]— Какова была реакция публики на появление человека с портрета? [/b]— Я подошел к портрету, встал рядом. Не узнали! [b]— В школе вы нормально учились? [/b]— Я занимался химией очень серьезно, потому что был влюблен в одну девушку, отличницу. А в меня была влюблена другая отличница. Так мы и ходили гуськом, три отличника, потому что мне не отвечали взаимностью и я не отвечал тем же. Эта ситуация привела меня в химический кружок, где я стал тратить энергию на взрывы.Придумывал всякие смеси. Помню, мы даже отомстили одной учительнице, классной руководительнице, — она била детей линейкой. У нее, бедной, было прожжено платье. Намеренно не называя ее фамилии, прошу у нее прощения... Во всяком случае, увлечение химией предопределило мою жизнь на некоторый промежуток времени. Я увлекся идеей создания твердого топлива для космических аппаратов.[b]— Семья, не имеющая отношения к искусству, твердое топливо ракет... И вдруг кино! [/b]— Однажды на втором курсе ко мне подошла девушка и спросила, могу ли я прийти к ним в студенческий театр — они искали актера на главную роль в спектакле о молодых шахтерах. И я пришел.Незабвенной памяти Марк Межерицкий, мой первый учитель, свозил меня в Москву. Я увидел замечательные спектакли, которые до сих пор стоят у меня перед глазами: от Любимова до Ефремова.И пошло-поехало. После института поехал поступать в ГИТИС — на режиссера оперы... Но поступил во ВГИК.[b]— Вашим дебютом в кино можно считать картину «Взломщик»? [/b]— Формально да. Неформально же — «Барак». Это более или менее законченное произведение. Все остальное — поиск языка. Но факт остается фактом: я объездил со «Взломщиком» полмира. Время было на дворе перестроечное, и нас возили, как на ярмарку племенных бычков. В «праздничный» набор входили «Мой друг Иван Лапшин», «Покаяние», «Маленькая Вера»… [b]— «Взломщик» показал миру многих будущих звезд отечественной рок-сцены. На широком экране впервые были явлены лица тех, кто «мутил воду», нарушал своим видом и образом жизни спокойствие мирных граждан. Но как вы оказались в эпицентре неформального питерского движения? [/b]— Мне в руки попал сценарий Валеры Приемыхова. Он был разработан только на первой стадии — простая история мальчика без панков и рокеров. Но для меня была очень важна среда. Целый год я ходил по рок-концертам, квартирам и разным тусовкам. Тусовке хотелось, чтоб все искрилось и лицедействовало и было поменьше рассуждений о жизни, однако у меня были другие задачи.[b]— Кто был вашим поводырем по лабиринтам питерской тусовки? [/b]— Дима Матковский и Олег Гаркуша из группы «АукцЫон». Там ко мне прицепилась кликуха Режиссер. У Динары Асановой, которая должна была снимать этот фильм*, на главную роль был утвержден Борис Гребенщиков... В моем фильме я предложил ему сыграть роль Дэвида Боуи. У меня была идея снять клип, в котором Боуи в исполнении господина Гребенщикова спел бы на английском языке песню того же Гребенщикова «Рок-н-ролл мертв». Но Борис торжественно отказался. Видимо, желание быть первым тоже не обошло его стороной.[b]— Поэтому выбор пал на Костю Кинчева...[/b]— Да. Мы его в своем роде спасли. У него были проблемы с милицией: он был без документов и бомжевал... У Кости невероятная способность в небольшом интервале актерских возможностей выкладываться до конца. Жалко, что музыкантов не удалось вывезти за границу. Куда бы я ни приезжал, оказывалось, что приглашали нас вместе с ребятами из «Алисы» или «АукцЫона». Но их не выпускали из страны. Помню, приехали с одним нашим известным режиссером в Венецию. Нас встречают с плакатом, на котором написано: «Огородников и Кинчев». Пришлось моему партнеру выкручиваться: «Костя не смог прилететь, я вместо него...» [b]— Вы называете «Барак» своей этапной работой...[/b]— После сорока я стал постоянно как бы возвращаться к своему детству. Результат — «Барак».Цикл завершился. 48 лет. Пора менять имя, пора начинать новую историю. Этот фильм мы создавали 15 лет. В 1984 году на «Ленфильме» я прочитал киноновеллу «Ольга-Ледоход» неизвестного мне писателя из Челябинска Виктора Петрова. Съемка же — чистая эмоция, которая длилась два года подряд.[b]— Насколько вам знакома жизнь обитателей барака? [/b]— Это мои собственные наблюдения, застигнутая «врасплох» жизнь моих родителей и родителей Виктора Петрова. В бараке мы пережили те счастливые мгновения, которые бывают только в детстве.[b]— Особую ноту в фильм привносит актриса, играющая главную женскую роль...[/b]— Героиню я нашел рыжую, как пятно от света. Может, потому, что вся семья моя рыжая, дядя фронтовик-подводник был просто огненно-рыжим. Когда я был моложе, у меня тоже пробивалась рыжина. Я искал актрису своей масти.[b]— А что вам нравится в женщине? [/b]— Она должна быть привлекательна, обладать человеческими свойствами, которые бы поражали окружающих. Именно человеческими, потому что актерскому ремеслу можно научить.[b]— Будет ли развитие истории 53-го года? [/b]— Вторая картина из моих уральских бдений будет называться «Красное небо». По сценарию это предыстория «Барака». Там история 18—20-летних мальчиков, которые работали на заводе и безумно хотели уйти добровольцами на фронт. И ушли. А через 10 лет был 53-й год...[b]— Вы сознательно уходите от настоящего? [/b]— Наоборот. Путешествие в то время рассказывает о сегодняшних чувствах, переживаниях, правде, верности, любви, преданности. Истоки — в будущем. Мы их никогда не найдем. Ничего не начинается и ничего не заканчивается. Жизнь — исключительная бесконечность.[b]Санкт-Петербург * Режиссер Д. Асанова умерла во время подготовки к съемкам Досье «ВМ» [/b][i]Валерий Огородников. Родился в 1951 году в Нижнем Тагиле.В 74-м окончил Уральский политехнический институт, в 84-м — режиссерский факультет ВГИКа (мастерская Игоря Таланкина). С 1975 по 1979-й работал ассистентом режиссера на Свердловской студии. С 84-го — режиссер киностудии «Ленфильм».Поставил фильмы «Я не умею приходить вовремя» (к/м, 1983), «Взломщик» (1987), «Бумажные глаза Пришвина» (1989), «Опыт бреда любовного очарования» (1991), «Барак» (1999). Последний выдвинут на соискание премии Российской академии киноискусства «Ника» в десяти номинациях, что является абсолютным рекордом этого года. Церемония вручения премий состоится 22 апреля.[/i]