Драма и комедия

[i][b]23 апреля исполнилось 35 лет Театру на Таганке.[/b]Точнее — театру Юрия Петровича Любимова, ибо и до его появления на Земляном валу располагался Театр драмы и комедии, но даже эхо от славы туда не залетало, а в начальственных и зрительских кругах в списках московских театров «Таганку» ставили на последнее место.По причинам далеко не политическим.В 1964-м с дипломным студенческим спектаклем «Добрый человек из Сезуана» Юрия Любимова пригласили работать в... Дубну. Он согласился. Но параллельно «Доброго» в Доме кино увидел Николай Дупак, недавно назначенный директором Театра драмы и комедии и заверивший, что он сделает все возможное, чтобы этот театр был нужен народу.Исторический разговор директора с будущим главным режиссером, художественным руководителем и идейным вдохновителем проходил в ВТО, в кабинете директора Александра Эскина. Дупак отговаривал: «Зачем вам ехать за сто первый километр, когда в восьмистах метрах от Кремля есть для вас крыша, правда, дырявая, но ведь в центре Москвы...».Любимов слабо возражал: «У вас ничего не получится…».Но все получилось. Или почти все.23 апреля в Театре на Таганке Юрия Любимова — премьера восстановленного «Доброго человека из Сезуана» — спектакля, с которого начиналась история Таганки.23 апреля за стеной, в «Содружестве актеров Таганки» Николая Губенко — «Чайка» — спектакль, которым открывали второй таганковский театр, рожденный в конфронтации с Любимовым, когда многие из его учеников оказались по разные стороны баррикад...[/i][b]Свежая кровь [/b]До прихода Любимова на Таганку к названию Театра драмы и комедии в народе за глаза прибавляли: и интриги. Обстановка была та еще. По дватри месяца актеры не получали зарплаты. Молодые поддерживали штатного режиссера с большим будущим — Петра Фоменко. Другая часть труппы в лидеры избрала критика Евгения Суркова. Действующего главрежа Александра Плотникова на общем собрании открыто поддержал только один человек... Должен был прийти кто-то четвертый со стороны, чтобы разрубить этот гордиев узел. И он пришел, но не один, а с командой: в театр были зачислены двенадцать студентов, игравшие в «Добром человеке из Сезуана».До первой репетиции со стороны «стариков» еще были протесты. Несколько актеров отказались работать с новым руководителем и ушли из «драмы и комедии» в другие театры. Но в общем реформа прошла бескровно, и спустя какое-то время около касс «Таганки» стали выстраиваться очереди.Основными зрителями являлись студенты и техническая интеллигенция — проводились специальные социологические исследования, а после каждого спектакля дежурный администратор и гардеробщики сдавали рапорт директору: сколько человек ушло во время действия или в антракте и почему. Если много и потому, что не понравилось, принимались меры. С самого начала «Таганку» создавали как театр для зрителей.«Герой нашего времени» — второй спектакль Любимова после «Доброго человека...» — бил рекорды.Эфрос, приглашенный на премьеру как зритель, в ужасе убежал из зала прямо во время действия... Когда не дождавшихся окончания насчитали восемьдесят человек, спектакль решили снять.Та же история — с «Дознанием» Фоменко. Сначала спектакль шел в двух действиях, потом антракт убрали: больше публики досидит до поклонов. Петра Фоменко стали уговаривать внести изменения в спектакль. Он вроде бы согласился. Пригласил администрацию на просмотр нового варианта. Сидят, смотрят пять минут, десять, полчаса — ничего нового... Посылают за Фоменко, и выясняется, что режиссер ушел из театра и в последний момент наказал актерам: «Играть по-старому.Менять ничего не буду, я художественно выразил свое отношение к событиям и готов играть спектакль хоть для одного человека». В концепцию «Таганки» такой индивидуализм не вписывался. Расцвет уникального театра Петра Наумовича Фоменко произойдет десятками лет позже, а пока «Дознание» закроют и его заявление об уходе с «Таганки» подпишут.В театре останется один режиссер, хозяин, лидер, царь и Бог.[b]Такой спектакль мог поставить только большевик [/b]Родился он в Ярославле за несколько дней до революции 17-го года. В десять лет носил в тюрьму передачи матери — дочери раскулаченного, в четырнадцать начал работать.Окончил фабрично-заводское училище, получил специальность электромонтера и... поступил учиться в школу при второй студии МХАТа. В войну выступал в роли конферансье в концертах Ансамбля песни и пляски НКВД. А после войны Любимов вернулся в Театр Вахтангова, где за будущей душой «Таганки» закрепляется актерское амплуа: первый герой-любовник советского театра. На сцене он играл и Олега Кошевого, и Ромео. А в жизни своей второй жены — Людмилы Целиковской — добивался лет десять, пока прима меняла мужей, влюблялась, разочаровывалась и присматривалась к молодому актеру...Его личностью занимались четыре Генеральных секретаря ЦК КПСС.О том, какой общественный резонанс вызывали спектакли Театра на Таганке, можно судить, в частности, по официальным протоколам. Вот выдержки из стенограмм заседаний художественного совета и обсуждений спектакля «Послушайте!» в марте—апреле 1967 года. Участвовали: Л. Брик, А. Арбузов, Н. Эрдман, В. Шкловский, Ю. Левитанский, Н. Коржавин, Д. Самойлов, А. Аникст, Л. Кассиль, Б. Слуцкий, В. Катаев, О. Ефремов, Ф. Бурлацкий, Л. Карпинский, Ю. Карякин, Э. Неизвестный...[i][b]Г. Шахназаров (помощник Генсека ЦК КПСС): [/b]Прежде всего хочется задать вопрос: каков общий замысел спектакля? Ю. Любимов: Поэты и общество. Условия, которые необходимы для работы в искусстве.[b]Д. Самойлов: [/b]Чувствуется слабость драматургии. Поэт дан статично. Это неправда. Должен быть характер Маяковского. Думается мне, что и тему революции надо подавать серьезней. Идея с современными поэтами не совсем оправдана, так как это может вызвать гнев писателей к спектаклю. Может быть, уместнее дать таких поэтов, как Хикмет, Межелайтис, Неруда...[b]В.Толстых (кандидат философских наук): [/b]Упущена биография Маяковского. Нужно помнить, что Маяковский печатался во всех партийных органах. Основная мысль, которую должен вынести зритель из этого спектакля, — очень трудно быть хорошим революционером и настоящим коммунистом, но быть им необходимо, тогда главное о Маяковском будет сказано.[b]Н. Эрдман: [/b]Я считаю, что этот спектакль — лучший венок на могилу Маяковского.[b]О. Ефремов: [/b]Разговор наш приобретает лирический характер. Я очень люблю Юрия Петровича и его театр, хотя всегда где-то внутри полемизирую с ним. Думается мне, что этот спектакль наиболее глубинный и серьезный для театра. Очень нужный, поистине революционный. Будет очень жаль, если этот спектакль не пойдет.[b]Б. Львов-Анохин: [/b]Это один из самых глубоких, самых замечательных спектаклей нашего театра.[b]Э. Неизвестный: [/b]Если разложить на части спектакль, то можно придраться к каждому куску. Но этот спектакль — единый организм. Здесь точно соблюдена мера смешного и трагичного. Мы за оптимизм. Но все сильное по-настоящему трагично. После Достоевского хочется жить. Этот спектакль глубоко оптимистичный.[b]Ю. Левитанский: [/b]Мы должны обратиться к руководящим инстанциям и помочь тому, чтобы спектакль увидел свет.[b]Лиля Брик: [/b]Я много плакала на этом спектакле. Плакала над сценой революции, ведь революция — это самые счастливые дни нашей жизни. Я считаю, что монтаж стихов Маяковского абсолютно оправдан. Хорошо, что спектакль заканчивается стихами современных поэтов, особенно стихами Вознесенского. Я не могу много говорить, мне очень трудно, я очень волнуюсь... Такой спектакль мог поставить большевик, и сыграть его могли большевики.[/i][b]Всем по медали, кроме главных [/b]В словах Лили Брик нет и тени иронии. Читаю «Обязательства Театра драмы и комедии на Таганке» на 1968 год: [b]1. [/b]Провести основную работу по созданию литературного материала к спектаклю, посвященному 100-летию со дня рождения В. И. Ленина.[b]2. [/b]Выпустить новые спектакли «Живой» Можаева, «Тартюф» Мольера, «Хроники» Шекспира на высоком идейно-художественном уровне.[b]3. [/b]Завершить работу с авторами над пьесами по договорам: с Г. Владимовым, Д. Самойловым и А. Вознесенским.[b]4. [/b]Продолжить улучшать и совершенствовать идейно-воспитательную работу в коллективе театра.[b]5. [/b]Строго следить за тем, чтобы спектакли текущего репертуара сохраняли премьерный вид, шли на высоком художественном уровне.[b]6. [/b]Обеспечить переход театра на 5дневную рабочую неделю.[b]7. [/b]Продолжать эксперимент по внедрению цветомузыки.[b]8. [/b]Бережно относиться к материальным ценностям.[b]9. [/b]Сократить статью расходов «Эксплуатационные расходы» по содержанию здания театра за счет улучшения работы обслуживающего персонала, бережливого отношения к хозяйственному инвентарю.[b]10. [/b]Наладить работу театрального буфета как служебного, так и зрительного за счет улучшения снабжения и качества обслуживания.[b]11. [/b]Соблюдать в театре чистоту.[b]12. [/b]Экономно и бережно расходовать электроэнергию.[b]13. [/b]Экономно расходовать деньги на рекламу.Последний пункт подразумевал затраты на буклеты, афиши и объявления о репертуаре в газете «Вечерняя Москва». Что до пункта «1», то медаль к 100-летию со дня рождения Ленина на «Таганке» получили все, кроме двоих: директора театра Николая Дупака и Юрия Любимова, то есть тех, кто подавал списки на награждение.А В. И. Ленин однажды сильно помог театру. Можно даже сказать, в 1978 году спас от закрытия. С театром много раз старались рассчитаться. А тут повод нашелся: в связи с реконструкцией Таганской площади поставили вопрос о демонтаже здания театра. Минимум на два года «Таганка» оказывалась на улице, а выездные спектакли означали фактическое прекращение деятельности: помещение выделялось в ДК «Серп и молот», а ДК пускал таганковцев только на три дня в неделю... Любимов упорствовал: «Я демонтировать театр отказываюсь. Демонтировать театр я не буду. Надо будет, могу уйти из театра». Думаете, вняли? Директор Николай Дупак, слава богу, в нужном месте, нужным людям и в нужный момент напомнил, что в этом здании 13 мая 1920 года выступал Ленин, а вы его сносить задумали...Проблема была снята.[b]Если бы не Ильич… [/b]... возможно, и не стояли бы плотным кольцом на Земляном валу поклонники Владимира Высоцкого. Не несли бы корзины цветов для Аллы Демидовой, Зинаиды Славиной, Валерия Золотухина, Леонида Филатова, Вениамина Смехова, Николая Губенко и всех других звезд и звездочек театра. Не высчитывали бы дни до приезда Любимова из заграничного, благополучного мира, где у него было все: семья, работа, другие театры, но не было родной «Таганки». Не травили бы так позорно в последние годы жизни Анатолия Эфроса и не сократили бы ему дни, как заговоренные повторяя: он предал Любимова. Чем? Тем, что пришел работать в театр, где главной работой стало ждать главного, и ждать долго? Не испытали бы саднящей боли от непонимания и разделения...Словом, не знали бы мы «Таганки» со всеми ее противоречиями, откровениями, взлетами и падениями. А может, и знали бы, всем властям и вождям вопреки...[i][b]Редакция «ВМ» благодарит Николая Лукьяновича Дупака за предоставленные материалы и фотографии из личного архива.[/b][/i]